Барбара Картленд - Испуганная невеста

— Папа… не стал бы… и слушать! Когда он… отдает приказ… он не сомневается… что этот приказ… будет выполнен.

Кельвин Уорд криво усмехнулся: уж кому, как не ему, это знать.

— Ваш отец сказал вам, почему вы должны выйти за меня замуж?

Серафина покачала головой. На мгновение ее белокурые волосы блеснули в тусклом свете свечей.

— Папа лишь сказал… что он выбрал мне… мужа… и что свадьба… состоится в… четверг. Вот и все!

— А почему вы не просили его дать вам побольше времени и не сказали, что хорошо бы нам до свадьбы познакомиться друг с другом?

— Папа… никогда не прислушивается… к моему мнению, — ответила Серафина. — Я подумывала о том… чтобы сбежать… но убегать мне… некуда.

Кельвин Уорд молча смотрел на нее. Такого поворота событий он никак не ожидал.

— А почему… вы захотели… жениться на мне? — спросила Серафина, секунду помолчав.

Тщательно подбирая слова, он ответил:

— Как и у вас, у меня не было другого выхода.

— Папа… заставил вас?

— Да. Ваш отец меня заставил!

— Как ему это… удалось?

Кельвин Уорд решил сказать ей лишь часть правды:

— Одна из причин, Серафина, та, что у меня нет денег, а вы очень богатая молодая женщина.

— Вам… нужны были… мои деньги?

— Мне была необходима сравнительно небольшая сумма, чтобы открыть в Индии одно предприятие.

— И чтобы… получить их… вам пришлось… жениться на мне.

— Да.

— А другого способа… получить эти деньги… у вас не было?

— Нет.

Наступила тишина. Кельвин Уорд видел, что Серафина обдумывает его слова.

— А какая… другая причина? — наконец спросила она.

Поскольку он не отвечал, девушка смущенно произнесла:

— Наверное… мне не стоило… об этом… спрашивать!

— Почему? — заметил он. — Лучше, если между нами не будет никаких секретов. Ваш отец имеет надо мной некоторую власть.

— Значит, он… заставил вас… жениться на мне.

— Да.

— Мне… мне очень жаль.

— Себя или меня? — усмехнулся Кельвин Уорд.

— Скорее всего… обоих. Я, конечно, думала… что когда-нибудь… выйду замуж, но…

Голос ее замер.

— Но надеялись, что это произойдет по любви, — заметил Кельвин.

Серафина не ответила, однако он заметил, что глаза ее заблестели, и добавил:

— Уверен, что вы мечтали о прекрасном принце, который, конечно, не станет смотреть на вас хмуро!

— Вы сейчас… не кажетесь мне… таким… свирепым, — ответила Серафина. — Но когда мы были в церкви… мне казалось… что вы сердитесь, а когда мы… встречали гостей… я была в этом просто уверена.

— Мне очень стыдно, если это было настолько заметно, — извинился Кельвин Уорд.

— Не думаю… что это… кто-то заметил, — серьезно ответила Серафина. — Просто иногда… я ощущаю… то, что чувствуют… другие, даже если… они пытаются… это скрыть.

— Могу лишь выразить свое сожаление по поводу того, что вас заставили выйти за меня замуж, — сказал он. — Полагаю, каждой девушке хочется сначала влюбиться, а уж потом это сделать.

— А вы? — спросила Серафина. — Разве вам… не хочется влюбиться, а уж потом… сделать кого-то… своей женой?

— Никакого желания жениться у меня вообще не было, — откровенно признался молодой человек. — Но, если бы мне пришлось это сделать, я бы предпочел сам выбрать себе невесту.

— Папа стал слишком властным… с тех пор, как… умерла мама, — заметила Серафина. — Только она могла заставить его изменить решение… быть добрым, понимающим.

Она тихонько вздохнула.

— Если бы я отказалась выйти за вас замуж… как сначала собиралась… думаю, он… побил бы меня.

Кельвин Уорд замер.

— Вы хотите сказать, что ваш отец бьет вас? — спросил он.

— До того, как мне исполнилось пятнадцать, бил, — ответила Серафина. — Когда умерла… мама, он часто наказывал меня. Мне кажется… не за то, что я делала что-то не так, а потому, что он не мог простить… что я жива, а мамы… больше нет.

И столько было в этом высказывании здравого смысла, что он уже не сомневайся: несмотря на свой детский вид, Серафина обладает острым умом.

— Значит, вы считаете, что, если бы пошли против воли отца сейчас, он поднял бы на вас руку? Но это невероятно!

И, едва произнеся эти слова, Кельвин понял, что ничего невероятного в этом нет. В армии были распространены телесные наказания, в школах — порка, нередко глава какого-нибудь почтенного семейства брал в руки розги, дабы вдалбливать прописные истины не только своим детям, но и слугам.

Это было невероятным, потому что сэр Эразм осмеливался поднять руку на такое беззащитное, хрупкое создание, как Серафина.

— Папа никому не позволит… идти против себя, — ответила Серафина. — Кроме того, я ведь вам уже говорила, что я… трусиха.

— По-моему, вы просто наговариваете на себя!

— Вовсе нет! Я постоянно… чего-то боюсь. Ужасно быть такой трусихой! Но я… ничего не могу с этим поделать. Когда меня охватывает страх… кажется, сердце готово… вырваться из груди… руки трясутся, и единственное, что мне хочется, это… убежать куда-нибудь… и спрятаться.

— Но тем не менее у вас хватило смелости встретиться со мной лицом к лицу, — ласковым голосом заметил Кельвин Уорд.

— Мне было… очень страшно! Я думала, что вы будете меня… презирать. Но сейчас, когда вы так разговариваете со мной, мне кажется… что все не так плохо… как я себе представляла.

— Я этому очень рад, — улыбнулся он. — Однако я далеко не прекрасный принц. У меня вообще есть нехорошее подозрение, что я злой человек!

— Ну что вы! — возразила Серафина.

— Я говорю то, что есть. А теперь послушайте, Серафина. У меня есть к вам предложение.

— Какое? — спросила она.

И он снова увидел в ее глазах страх.

Ему захотелось взять ее за руку, чтобы успокоить, однако он побоялся это сделать: этот жест мог бы испугать ее еще больше.

— Вот какое, — тихо сказал он. — Как выяснилось, никто из нас не хотел этого брака, поэтому я прекрасно понимаю, как ненавистна и страшна была вам эта идея. Давайте сделаем так. Пускай все считают, что мы с вами муж и жена, каковыми, впрочем, мы на самом деле и являемся, но наедине мы с вами будем стараться узнать друг друга получше. Может быть, нам даже удастся стать друзьями.

— Вы… хотите сказать… что не будете… спать здесь… со мной сегодня? — пролепетала Серафина.

Кельвин Уорд покачал головой.

— Я буду спать с вами лишь тогда, когда вы сами меня об этом попросите, — ответил он. — Как я вам уже сказал, мы должны узнать друг друга, прежде чем начать говорить о любви.

— А если мы… никогда… не полюбим друг друга? — тихо спросила Серафина.

— Поживем — увидим. Пока что вы ничего не знаете обо мне, а я о вас. Нам еще многое предстоит узнать друг о друге.

— Мы и вправду… можем… так поступить?