Кейт Фернивалл - Жемчужина Санкт-Петербурга

— А ты зажег эти молодые сердца.

Это был отец Морозов. Он крепко сжал руку Аркина. Снежинки рассыпались по высокой черной шапке священника и сверкали, точно алмазный нимб, что выглядело особенно удивительно в комплексе с его поношенным пальто.

— Это Карл, мой товарищ из расповского литейного. Он уже доказал свою преданность. Надежный парень, нам он может пригодиться.

Священник протянул молодому человеку руку. Тот низко наклонился и поцеловал пальцы в перчатке.

— Здравствуйте, батюшка, — с уважением произнес он.

Это простое движение необычайно разозлило Аркина, но он не подал виду. Разве они не понимают? Ведь такое раболепие — именно то, что хотят искоренить большевики. В будущем России нет места религии. Там все будут равны и никто не станет кланяться и гнуть колени. Даже перед Богом.

— Они придут? — быстро проговорил Аркин.

Священник улыбнулся.

— Да.

— Когда?

— С минуты на минуту.

— Значит, они сдержали слово. Хорошо.

Карл непонимающе перевел взгляд с одного на другого.

— Кто? Кто придет?

— Железнодорожники, — пояснил Аркин. — Все это депо присоединилось к забастовке, чтобы поддержать молодежь.

— Выходит, началось? — осознавая важность момента, произнес Карл.

— Да.

Парень выпрямил спину и надул тощую грудь.

— Товарищ Аркин, товарищ святой отец, я горжусь, что стал частью этого…

— Это они! — раздался из толпы голос. — Железнодорожники!

В тот же миг воздух огласился радостными криками, и колонна человек в сто или даже больше, все в картузах и робах, размахивая кулаками, вышла на запасные пути.

— Отче, — вполголоса произнес Аркин, — поблагодарите от меня своего Господа.

Священник закрыл глаза и улыбнулся, обращаясь к Всевышнему. Один из железнодорожников, огромный, как медведь, и с голосом под стать, забрался на ржавую платформу и обратился к толпе с такой пламенной речью, что вскоре его слова утонули в возбужденных и восторженных криках. Даже мороз и снежная пелена не могли остудить разгоряченную кровь или умерить злость, которая уже выкристаллизовалась в нечто твердое и острое, как шпиль Адмиралтейства. Аркин был собой доволен.

— Кавалеристы! — вдруг выкрикнул ктото из стоявших чуть в стороне от толпы.

Против них послали армию. Демонстранты не обратили внимания на этот крик, но Аркин тут же вскочил на подножку старого вагона и закричал во все горло:

— Приготовиться! Военные приближаются!

Тут же изпод пальто и роб появились железные прутья. Стук копыт нарастал, цокот подков по булыжникам мостовой становился все громче, пока снежная завеса вдруг не расступилась, словно воды Красного моря, и из нее не показался отряд всадников в красных формах с развевающимися накидками. Они остановились и растянулись в длинную линию, перекрывая подходы, не оставляя шансов на спасение.

Началась паника. Волнение передавалось от юноши к юноше, послышались сдавленные возгласы, ктото закричал. От немедленного бегства молодежь удерживало лишь присутствие железнодорожников. Бледные, они смотрели широко раскрытыми от страха глазами на солдат, которые обнажили сабли. На стальные клинки падал пушистый снег, но от этого они не казались менее грозными.

— Немедленно разойтись! — выехав немного вперед, скомандовал капитан кавалеристов.

Он сидел на великолепном рослом жеребце, который нетерпеливо рыл копытом грязь под утоптанным снегом. Всадник устремил взгляд на железнодорожника, стоявшего на платформе.

— Немедленно разойтись! — повторил он приказ.

Аркин пробился через толпу притихших демонстрантов и вышел вперед.

— Эти молодые люди не делают ничего плохого, — хладнокровно произнес он.

Капитан посмотрел на него, отвернулся, но потом присмотрелся внимательнее.

— Ты кто такой? — спросил он.

— Товарищ этих мальчишек, — резко произнес Аркин. — Давайте разойдемся мирно. Мы не хотим кровопролития.

Капитан удовлетворенно ухмыльнулся.

— Неужели?

— Да. Эти молодые люди…

— Опасны!

— Нет. Они просто заявляют о том, что недовольны, и требуют, чтобы их выслушали.

— Мы хотим справедливости, — добавил Карл, который встал рядом с Аркиным, держа обеими руками железный прут.

— Так получай ее, молодой смутьян!

Без предупреждения капитан вдруг наклонился вперед и махнул саблей. Клинок разрубил воздух с легким свистом. Аркин успел среагировать. Он оттолкнул своего молодого друга так, что сабля, которая должна была перерубить бледное худое горло, зацепила лишь нос и рассекла ноздрю. По подбородку Карла хлынула алая кровь.

Толпа железнодорожников загудела и двинулась вперед. На всадников посыпались ругательства и угрозы. Страсти накалялись. Рабочие кричали и размахивали своим нехитрым оружием так, что, казалось, еще немного, и они ринутся в атаку. Аркин собирал заводскую молодежь как раз для того, чтобы избежать подобного насилия, но сейчас он оттащил Карла подальше от солдат и осмотрел его лицо. Юноша зажимал рукой нос. Кровь струилась между его пальцами, в глазах горел огонь. Рука, за которую его держал Аркин, дрожала, но не от страха, а от ярости.

— Беги в тыл железнодорожников, — распорядился Аркин. — Командуй своим, чтобы готовились дать отпор.

Юноша исчез. Снег повалил гуще, и голоса сделались громче. Атака гусар была молниеносной. Ринулись вперед лошади, сабли стали рубить направо и налево, бесшумно и беспощадно. Раздались истошные вопли, и снег на земле обагрился кровью, когда всадники врезались в толпу. Железные прутья обрушились на гусар, сокрушая кости, выбивая из стремян ноги, сваливая их на землю, где нападавшие тут же скрывались под сапогами рабочих. И все же сабли продолжали умело и безжалостно разить, снова и снова, разрубая спины, вспарывая щеки, рассекая шеи. Удар, перегруппировка, новый удар. Даже витавший в воздухе снег покраснел, когда конница раз за разом проносилась вдоль железнодорожных путей.

Аркин выхватил из кармана брюк маленький пистолет Сергеева. Шесть раз он тщательно прицеливался, и шесть раз пуля врезалась в красный мундир. Рабочие защищались отчаянно. Лошади падали к их ногам. Кивера летели на землю. Аркин бросился в гущу сражения, уклоняясь от сабель, отбивая удары, пробиваясь к высокому светловолосому капитану на черном, как сам дьявол, жеребце.

Виктор заметил Карла. Он лежал с окровавленной грудью на снегу, его молодые застывшие глаза были широко раскрыты и устремлены в небо, на падающий снег. Белые хлопья липли к ресницам и, растаяв, стекали, как слезы. Над мальчишкой стоял солдат с саблей в руках, с которой все еще капала кровь. Аркин сломал ему шею, бросился на колени рядом с Карлом и закрыл ему мертвые глаза. Раз в этом мире убивают даже детей, значит, в нем не осталось ничего святого. Схватив саблю, он с ревом бросился к красным мундирам.