Мэри Гиббс - Признание в любви

Вдова, услышав, что Доувертон наполнен французами и английскими военными частями из замка, и опасаясь, что в дом ее сестры ворвутся пьяные гуляки, послала карету за мисс Черитон и Мелиссой, а также за маленькой служанкой Пэгги, приказав привезти их в Дувр-Хаус и не отпускать до тех пор пока не улягутся волнения в городе.

Мелисса с удовольствием провела два дня заточения в Дувр-Хаус, тем более что Сара почти все время была с ней, хотя в эти дни жена ее кузена казалась особенно задумчивой и тихой.

Ее нежное лицо не выразило никакого удивления, когда на второе утро пребывания Мелиссы в гостях к их обществу присоединился Тэм и сразу сообщил новость: Софи Форсетт удрала.

— Удрала? — уставилась на него вдова, а Мелисса, помогающая Саре наматывать на катушку шелковые нитки, застыла с поднятой рукой. — Ты хочешь сказать, что она сбежала, Тэм?

— Да, именно так. Сбежала. — Тэм был в приподнятом настроении: он очень не любил сквайра Форсетта. — Скажу вам больше — этот старый дурак, ее папаша, так уверен, что она сбежала с одним из пленных французов, что настоял, чтобы этого парня арестовали и посадили в кутузку. Этот бедняга вам всем хорошо знаком. Вы его очень любите… не могу вспомнить его имя.

— Неужели ты имеешь в виду дорогого лейтенанта Кадо, Тэм? — Мисс Черитон была шокирована, а Сара уронила катушку с шелковыми нитками и, опустившись на колени, стала шарить по полу руками.

— Но это смешно! — вскричала вдова. — Софи никогда не сбежит с французом, дорогой! Она слишком разумна!

— Я ему сказал то же самое, — заметил Тэм. — Но он утверждает, что француз встречался с нею в доме графа и в моем парке в разных местах! — В его голосе послышалось негодование. — Только если он и встречался в моем парке, — а я не был в курсе этого, заметьте, — то, скорее всего, с одной из деревенских девиц!

— Я не верю этому! — отрезала вдова. — Катушка, моя милая Сара, находится прямо возле твоей ноги.

— Я задал сквайру один вопрос, — продолжил Тэм. — Если этот мужчина, как он полагает, сбежал с Софи, то какого дьявола он не скрылся вместе с ней? Почему он торчит до сих пор в Доувертоне?

— Что ты имеешь в виду, Тэм? — заинтересовалась Мелисса.

— Ну как же! Ведь в ночь, когда Кадо предположительно должен был быть с Софи, он находился в комнате, которую снимал. Булочник, сдавший ее, а также его жена клянутся, что он оставался там всю ночь.

Сара передала шелк Мелиссе и снова взяла катушку, чтобы продолжить наматывание.

— Почему же мой дядя думает, что именно Кадо сбежал с Софи? — спросила она.

— О, карета была заказана на его имя, — небрежно пояснил ее муж.

— Мистер Кадо заказал для Софи карету? — Мисс Черитон едва могла поверить в то, что ее любимец, способен на такие вещи. — А ведь такая простая девушка!

— Не стоит упоминать о ее внешности, — посоветовал Тэм. — Похоже, тетя, ваш Романтичный француз на самом деле заказал карету для Софи, и она села в нее на перекрестке дорог за Дав-Тай в десять часов вечера. Был опрошен служитель в платных конюшнях. Он клянется, что это был именно Кадо. Но сам Кадо не поехал с ней. Софи отправилась в одиночестве до Солсбери, где для нее и какого-то джентльмена были забронированы места в ночном почтовом поезде, следующем в Лондон.

Вдова была просто ошеломлена.

— А что говорит сам мистер Кадо, дорогой? — спросила она.

— О, он отрицает свою причастность к этому делу за исключением того; что нанял карету для Софи по ее собственной просьбе, и, хотя мне не очень нравится этот парень, похоже, он не врет. Сквайр Форсетт превысил свои полномочия, когда упек его в тюрьму, и я сказал ему об этом. «Этот мужчина — француз, — напомнил я ему, — а война окончена. И никто не имеет права сажать французского офицера под замок даже на час, не говоря уже о двенадцати часах, на основании показаний какого-то мальчика-почтальона или конюха». Ему мои слова, естественно; не понравились…

— Бедный мистер Кадо! — простонала мисс Черитон. — Как с ним обращаются! А где он сейчас, Тэм?

— В доме графа, в деревне.

Сара снова уронила катушку.

— Не могу понять, почему сегодня у меня такие ватные руки, Мел! — пожаловалась она. Но бледность сошла с ее лица, и теперь она улыбалась.

— Кто мог подумать, что этот маленький эмигрант имеет такой авторитет, — продолжал Тэм, поднимая катушку для жены, потому что она подкатилась прямо к его туфлям. — Когда граф услышал об аресте Кадо, он сел в карету, отправился прямо к сквайру Форсетту и сказал ему, что если тот немедленно не отпустит Кадо, то он поедет во французское представительство в Лондоне и будет ходатайствовать о возбуждении дела против сквайра, незаконно посадившего человека под арест. Холстейд, который по случаю оказался там, рассказал мне, что граф говорил с такой холодной яростью и с таким чувством собственного достоинства, что сквайр не только согласился немедленно отпустить Кадо, но и попросил у графа прощения.

Сара рассмеялась.

— Когда монсеньор Эстобан сердится, — заметила она, — он производит страшное впечатление!

Муж, нахмурившись, взглянул на нее. Казалось, после бала у Софи к ней вновь вернулось спокойствие, утраченное ею после того, как он на ней женился. Сара больше не бледнела, когда он кричал на нее, но ждала, когда он все выскажет, а затем мягко напоминала ему, что она хорошо слышит. Такое поведение приводило его в замешательство, и Тэм не знал, как ему себя вести.

— А что сказал мистер Бьюмонт по поводу бегства Софи? — полюбопытствовала вдова, и Мелисса с трепетом стала ожидать ответа.

Тэм ответил, что, как только Бьюмонт услышал о побеге, он сразу же покинул Дав-Тай и отправился в Лондон, даже не попрощавшись с Форсеттами. Холстейд говорит, что он никогда не видел более расстроенного человека.

Мелисса могла это понять. В течение полугода его бросили сразу две девушки! Она не представляла, как после этого мужчина, даже с таким прекрасным характером, как у Эдварда Бьюмонта, сможет снова встретиться с кем-нибудь из них.

В конце недели Мелисса с тетушкой вернулись в Доувертон. Кроме известия о бегстве Софи, они ничего не знали о том, что происходит в городе. До них доходили через слуг из Дувр-Хаус лишь обрывочные сведения: Говорили, что французы занимаются грабежом и полиции очень трудно поддерживать порядок, что полицейские слишком переусердствовали с крепкими напитками, что французы и английские полицейские разгуливают бок о бок, как братья, а потом дерутся друг с другом…

Было большим облегчением, вернувшись домой и обедая в тот же вечер с полковником Делейни и его женой, услышать от них, что почти все военнопленные уехали.

— Утром я видел, как последняя колонна пленных покидала город, — сообщил с удовлетворением полковник. — Все жители словно сума сошли: совали еду и бутылки с вином в их вещевые мешки. Не могу понять, что случилось с англичанами?