Стефани Слоун - В его власти

— Я уже высказала Петтибоуну свое мнение о вчерашнем матче, — сказала Кларисса Джеймсу твердо, но достаточно любезно. — Поездка оказалась слишком опасной — для всех нас. Мы не можем позволить мисс Беннетт снова пуститься в опасное приключение.

Джеймс потер уставшие глаза. Большую часть ночи он провел, размышляя о матче, обо всем, что там произошло. Кларисса была права — вылазка оказалась слишком опасной, хотя она, по счастью, знала только о половине опасностей. Джеймс хотел бы сказать, что поведение Айрис шокировало его. Нонет. Эта женщина получала бесконечное удовольствие от нарушения всех норм морали.

Хотя он признавал, что ее удар удивлял и силой, и точностью попадания в цель, его передернуло при мысли о тех, на ком она могла практиковать этот удар.

Нет, не Айрис заставила его поволноваться этой ночью — это был один из зрителей, «молодой коринфянин». Он плохо знал Майкла Стерлинга, никогда не работал с ним над одним заданием, но они встречались в обществе и он не раз слышал, как Кармайкл упоминал о Стерлинге.

Было ясно, что Стерлинг знал Джеймса достаточно хорошо, чтобы запомнить его имя, но не знал, что он стал предателем, а позже утонул в море у берегов Дорсета. Вероятнее всего, молодой человек просто пришел на матч. Но Джеймса не покидало чувство, что все не так просто.

— Не говоря уже о том, что кто-то узнал вас, — добавила Кларисса.

Джеймс скрипнул зубами, но внешне остался спокойным.

— Узнал? — поинтересовался Петтибоун, рассматривая царапину на своей руке. — И кто это был?

— Я не уверен, — ответил Джеймс, надеясь, что Петтибоун не будет расспрашивать подробнее.

Петтибоун нахмурился, как если бы услышал что-то неприятное.

— Не «молодой коринфянин»?

Джеймс сожалел, что не мог броситься на этого человечка и свернуть ему шею.

— «Молодой коринфянин»? — спросила озадаченная Кларисса, к неудовольствию Джеймса, с явным любопытством.

Петтибоун был само удивление.

— Он не говорил вам?

— Зачем? — спросил его Джеймс, сдерживаясь изо всех сил.

Петтибоун бросил на него доброжелательный взгляд.

— Я полагал, что ей все известно — в конце концов, вы вместе работаете.

— Ну, мне он ничего не говорил, — вспылила Кларисса. — Можете быть в этом уверены. А теперь, не соизволит ли один из вас сказать мне, что все это значит?

Петтибоун изобразил, что оскорблен.

— Я не собирался раскрывать секреты Марлоу.

Джеймс напрягся, сжав подлокотники кресла:

— Как мило с вашей стороны.

— Джентльмены, с меня достаточно вашей изысканной беседы, — вмешалась возмущенная Кларисса.

Джеймс быстро прикинул возможные варианты. К сожалению, ни один не способствовал укреплению его отношений с Петтибоуном и не мог бы привести Клариссу к убеждению, что он не предатель. Хотя выполнить задание, несомненно, важнее, чем опровергнуть сложившееся у нее мнение о нем.

И все же он медлил, хотя понимание ситуации еще больше укрепило его в принятом решении.

— Некоторое время, до того, как стать одним из «монахов», я состоял в другой организации.

Кларисса не высказала особого интереса к этой информации.

— А эта другая организация, она была французской или английской?

Джеймс кашлянул.

— Английской.

Лицо Клариссы мгновенно изменилось. Она сложила кусочки вместе — и результат поразил ее.

— И ваше участие в английской организации закончилось прежде, чем вы стали «монахом»?

— О, нет, в этом-то вся прелесть, — со злорадным удовольствием ответил Петтибоун. — Марлоу оставался в «Молодых коринфянах» еще долго после того, как начал работать на нас.

Клариссу обуял шок и ужас, что отразились на ее лице. Она задыхалась.

— Значит, вы шпионили против своей страны, притворяясь, что служите ей?

— Ну, для перебежчиков это обычная история, — начал Петтибоун.

Но Джеймс поднял руку и остановил тайного агента.

— К нашему заданию это не имеет отношения.

Кларисса бросила на него ледяной взгляд.

— Нет, имеет. Это говорит о вашей натуре. Кем должен быть человек, чтобы работать против своей страны? И ради чего? Ради денег? — Ее голос задрожал. — Я считала некрасивым ваше сотрудничество с «Монахами». Но узнать, что вы способны на такое… — Ее голос замер, и она повернулась к Петтибоуну, словно за поддержкой.

Джеймсу хотелось сказать ей, что она ошибается. Что он ведет эту смертельную игру в интересах Англии. Больше всего на свете ему хотелось убедить ее в том, что он достоин уважения. Что правда на его стороне. Но он не мог. И теперь она думала о нем еще хуже, чем прежде. Это в какой-то мере было ему на руку, в конечном итоге даже помогало. Тогда почему полный отвращения взгляд так сразил его?

— Повторяю, это не имеет отношения к сложившейся ситуации, — сказал Джеймс, чувствуя, как холодная пустота заполняет его грудь.

— Марлоу прав, — согласился Петтибоун, хотя брошенный на Клариссу взгляд, исполненный неискреннего сочувствия, говорил об обратном. — Вы должны сконцентрироваться на завершении портрета.

— Разумеется, — согласилась она, и ее мгновенное единение с Петтибоуном больно укололо Джеймса.

— Я сообщу Айрис, что третья поездка отменяется. — Джеймс не видел смысла продолжать разговор.

Стало ясно — то, что сказал Петтибоун о «Молодых коринфянах», оттолкнуло от него Клариссу, и он ничего не может с этим поделать.

Кларисса сняла Фараона с колен и встала, посадив его на теплое место.

— Мне надо работать. Не соблаговолите ли вы оба оставить меня? — Не взглянув на Джеймса, она пошла к мольберту. Судя по звукам, она немедленно принялась отмывать кисти, яростно водя ими взад-вперед в кувшине с терпентином.

Пустоту в груди Джеймса сменило нечто гораздо более тревожное — что-то похожее на раскаяние.

— Ругье! — позвала Айрис. Она бросила учителя танцев и легко побежала к Джеймсу по натертому полу бального зала Кенвуд-Хауса. — У меня совершенно потрясающая новость.

Джеймс ждал. Она остановилась перед ним и опустилась в церемонном поклоне.

— Мадемуазель Беннетт, мы можем поговорить… — Вы ведете себя невежливо, Ругье. Никогда не следует прерывать леди, — заявила она и тут же счастливо заулыбалась. — Кроме того, моя новость слишком важна, чтобы ждать.

Джеймсу захотелось схватить девушку и потрясти, пока ее наполненная всякой чепухой голова не отвалится и не покатится по комнате, крутясь, как волчок.

Вместо этого он сжал зубы и приветствовал ее, сумев выжать вежливую улыбку.

— Разумеется, мадемуазель Беннетт. Пожалуйста, поведайте мне эту совершенно потрясающую новость.

— О, мне нет нужды произносить ее, Ругье, у меня при себе приглашение. — Она вытащила из кармана письмо и передала его Джеймсу. — Вы глазам своим не поверите.