Виктория Холт - Лорд-обольститель

— Мне придется работать в замке. Здесь недостаточно света.

— Кейт, ты можешь приходить в замок, когда вздумается.

— Спасибо. Я скажу Вильгельму, что вам понадобился его портрет.

— Мне?

— Да, вам. Это его очень обрадует. И быть может, пока я буду писать портрет, вы будете заходить в мастерскую и проявлять некоторый интерес к происходящему.

— Меня всегда интересовала твоя работа.

— Пожалуйста, проявите немного интереса к Вильгельму.

— Для тебя… все, что угодно, — кивнул он.

Вильгельм пришел в восторг, когда я сообщила ему, что собираюсь писать его портрет.

— Это будет совсем маленький портрет? — спросил он. — А у Кендала тоже будет такой?

— Возможно. У Кендала уже есть несколько портретов. Я часто писала его, когда мы жили в Париже.

— Покажите.

— Не могу. Когда мы покидали город, нам пришлось оставить там все свое имущество… А теперь для начала нужно будет узнать, сможем ли мы раздобыть все необходимые краски для твоего портрета.

Ролло помог мне и в этом. Он был знаком с одним художником, живущим неподалеку, и предположил, что тот сможет поделиться со мной красками. Правда, он сомневался, что у художника найдется слоновая кость для основы портрета. Я лишь вздохнула при мысли о том, сколько всего ценного нам пришлось оставить в Париже.

Ролло отправился навестить художника и вернулся с красками и пергаментом, поскольку слоновой кости и в самом деле не оказалось.

— Отличный материал, — заверила его я. — В конце концов, именно пергамент больше всего использовали в шестнадцатом веке. На нем написаны многие шедевры.

Мальчики пришли со мной в то помещение замка, где я когда-то писала портрет Ролло. Они наблюдали за тем, как я натянула пергамент на кусок твердого белого картона, приклеила края с обратной стороны, а затем все это положила под пресс вместе с листами белой бумаги.

Вильгельм заметно волновался. Я с радостью наблюдала за тем, как проясняется его личико. Теперь он смотрел на меня с доверчивой благожелательностью.

Это будет очень интересный портрет.

Я опять почувствовала прилив энергии и радостно приступила к работе, как в старые добрые времена, оставив все свои проблемы за дверями мастерской. Работая, я болтала с Вильгельмом. Кендал сидел рядом. Он тоже рисовал Вильгельма, который, казалось, стал выше ростом, впервые в жизни почувствовав себя важной персоной, на которой сосредоточено внимание сразу двух художников.

Я решила, что буду работать над портретом очень медленно. В конце концов, главным был не сам портрет. Прежде всего я пыталась вылечить больную душу маленького человека, с которым так несправедливо обошлись.

Уроки у мальчиков были днем, а я работала только утром. Передав детей Жанне, я отправлялась на прогулку, пешком или верхом. Гуляя пешком, было очень трудно потерять из виду замок. Идти приходилось довольно долго, поскольку он господствовал над всей окружающей местностью.

В замковой конюшне было много лошадей, и у меня всегда был выбор, но особенно полюбилась мне невысокая гнедая кобыла. Она была несколько беспокойной и требовала известной твердости в обращении, но я привязалась к ней, и казалось, она отвечает мне взаимностью.

Однажды, придя на конюшню, я увидела там Мари-Клод. Для нее седлали лошадь, которая имела репутацию необычайно спокойного и послушного животного.

— Добрый день, — несколько манерно произнесла она. — Вы решили покататься?

Я утвердительно кивнула.

— В таком случае, быть может, проедемся вместе?

Я ответила, что это было бы весьма приятно. Мы выехали из ворот и начали спускаться по склону холма.

— Не знала, что вы умеете ездить верхом, мадемуазель Коллисон, — заметила принцесса.

— Я научилась этому еще в Англии.

— Разумеется, ведь в Париже такой возможности не было. Как вы, должно быть, счастливы оттого, что вам удалось спастись…

— Это был поистине грандиозный эпизод моей жизни, но повторить его мне никак не хотелось бы.

— Должно быть, очень многие парижане думают так же… Но… как я скучаю по Парижу! По старому Парижу, разумеется. Кажется, я никогда не буду счастлива вдали от него.

— Увы, он сильно изменился, и не в лучшую сторону.

— Да. Эти убогие людишки и их войны!

Некоторое время мы ехали молча. Она — впереди, а я следовала за ней.

— Я никогда не уезжаю далеко, — бросила она через плечо. — Сильно устаю… Есть одно укромное место, где я спокойно наслаждаюсь пейзажем.

— Мы сейчас едем туда?

— Да. Мы могли бы привязать лошадей и… побеседовать. Невозможно поддерживать связный разговор, сидя верхом на лошади.

Я согласилась, и мы опять погрузились в молчание.

Оглянувшись назад, я убедилась, что замок потерялся из виду. Она заметила это мое движение и догадалась, о чем я думаю.

— Вот почему я полюбила это место. Оттуда не виден замок.

Мы обогнули небольшую рощицу. Местность стала более холмистой. Где-то внизу блеснула серебром лента реки.

— Здесь очень красиво, — снова заговорила принцесса. — Я люблю сидеть на самой вершине холма. Там густые кусты. Некоторые из них довольно высокие и в ветреную погоду служат мне убежищем. Я сижу и любуюсь пейзажем. Оттуда видно на многие мили вокруг…

Мы достигли вершины холма.

— Давайте привяжем лошадей. Не правда ли, как странно, что нам опять довелось вместе выехать на природу.

Мы привязали лошадей и прошли еще немного.

— Сядем здесь, — указала она, и мы сели на траву под кустами. — Никак не ожидала встретить вас еще раз, — продолжала она, — разве что на каком-нибудь приеме. Я ведь думала, что вы выйдете замуж за Бертрана де Мортимера. В этом случае мы вполне могли бы где-нибудь встретиться…

— В жизни происходят странные вещи.

— Очень странные. — Она пристально посмотрела на меня. — Признаюсь честно, вы возбуждаете мое любопытство… Можно я буду называть вас Кейт? Ведь когда-то именно так я вас и называла, помните? А вы называйте меня Мари-Клод.

— Как вам будет угодно.

— Отлично, — произнесла она, и в ее голосе прозвучали так хорошо запомнившиеся мне царственные нотки.

Тем временем она продолжала:

— Я восхищаюсь вами. Мне бы вашу смелость. У вас есть ребенок, однако вы не вышли замуж за его отца. Очень мудро! Будучи не замужем, я ощущала бы себя намного счастливее, чем сейчас. Но для вас это, наверное, было проще, чем для меня.

— Несомненно, — кивнула я.

— Я ведь не любила Армана Л’Эстранжа. Если бы это было не так, я бы наперекор всему вышла за него замуж. Ролло всегда внушал мне ужас… Честно говоря, страх был единственным чувством, которое я к нему испытывала. Это безжалостный человек, Кейт. Только те, кто живут с ним рядом, знают, насколько он беспощаден.