Дон Мактавиш - Запретный огонь

Через несколько шагов из тумана показался свежий холмик.

— Не нужна мне твоя контрабанда! — пронзительно крикнула Ларк. — Я знаю, что вы прячете на кладбище! Я видела, что контрабандисты здесь хоронили. Это кощунство — хоронить украденное на освященной земле, в то время как мой бедный отец…

— Именно так я и думал, — сказал Кинг. — Посмотри внимательно.

Ларк, спотыкаясь, шагнула к могиле и упала на колени. Кинг отпустил ее руку, но она едва это заметила. Ее дрожащие пальцы ощупывали выбитые на надгробном камне буквы: «Малком Себастьян Эддингтон, граф Роксбург, возлюбленный отец Ларк Эддингтон Кингстон, графини Грейшир. Мир праху его».

Наверху была вырезана эмблема отца — коронованный ворон.

— Я не знал дату его рождения и… смерти, — вздохнул Кинг. — Не было времени доискиваться, тогда бы надгробие не успели сделать к похоронам. Тебе нужно только сказать, и я вызову каменщика.

— Т-ты сделал это… для меня? — пробормотала Ларк. — Когда… как? Я не понимаю.

— Я послал Ли в Лондон с письмом к моему поверенному, чтобы получить предписание на изъятие тела. Это оказалось достаточно легко, поскольку он был похоронен за кладбищенской оградой. Викарий Тим сказал над могилой полагающиеся слова, но я думал, что ты предпочтешь, чтобы отслужили панихиду. Ли выполнил эту просьбу в мое отсутствие. Именно поэтому я остановился у дома священника: я точно не знал место.

Ларк, обняв могильный камень, зашлась в рыданиях.

— Священник Тим был того же мнения, что и мы, — сказал Кинг, от его голоса, мягкого и глубокого, у нее но коже побежали мурашки. — Если мы можем хоронить в освященной земле награбленное, как мы можем, неделикатно выражаясь, отказать своего рода пирату? Викарий Тим — хороший человек, Ларк, и я тоже, если только ты дашь мне шанс доказать это.

Вскочив, Ларк бросилась ему на шею, не обращая внимания на покалеченную руку, и вскрикнула, когда он напрягся.

— Все в порядке, — успокаивал Кинг, покрывая ее лицо поцелуями. — Только держи меня!

Ларк всматривалась в лицо мужа, его глаз расширился от желания.

— Больше никогда не оставляй меня, любовь моя, — сказал Кинг. — Я был в аду.

В его глазу блестят слезы? Ларк отвела взгляд, Кинг поднял ее голову и поцеловал. Его губы были горячими и сухими. Лихорадка не оставила его, и ее сердце упало при мысли, что завтра утром его ждет поединок. Словно прочитав ее мысли, он повел ее прочь.

— Идем, — сказал он, провожая ее к карете. — Нам до утра надо о многом поговорить.

Ларк пробовала отговорить Кинга, но он и слушать не хотел. Они лежали в огромной кровати в главной спальне Грейшир-Мэнора. В камине, рассыпая искры и бросая на нагие тела рыжие тени, потрескивал огонь.

— Кинг, ты весь горишь, — пробормотала Ларк, потрогав его лоб. — У нас впереди масса времени…

— Ш-ш-ш… — Он голодным ртом ловил слова с ее губ.

Кинг лежал на спине, и когда поднес ее руку к своему мужскому достоинству, она вздрогнула от того, как оно ответило на ее прикосновение.

Как он великолепен! Стройный, крепкий, мускулистый. Каждое сухожилие в его теле отзывалось на ее ласки дрожью восторга. Ларк с удивлением смотрела, как наливается его копье под ее неумелыми пальцами. Она старалась не думать о том, как они не искусны по сравнению с опытными руками Хейзл Хелстон, но непрошеные мысли сами собой лезли в голову. Она отбросила их. Кинг в ее объятиях, он реагирует на ее прикосновения, и не важно, что они такие неловкие.

— Не останавливайся, — простонал Кинг, когда эти мысли нарушили ритм ее движений. — Никогда меня не любили так… чудесно.

Этот человек — волшебник! Он читает ее мысли и пытается успокоить ее. Или лихорадка действует на его ум гораздо хуже, чем она предполагает. Какова бы ни была причина, эффект невозможно отрицать. Кинг покорен ее руками.

— Садись на меня, — прошептал он, — как садишься на лошадь.

Ларк колебалась.

— Возьми меня в себя… и скачи, — застонал он.

Ларк неуверенно поднялась над ним, потом сделала, как он просил. Как его рука легко поднимает и опускает ее, устанавливая ритм!

Задержав дыхание, Ларк закусила губы. Жаркие волны пронзали ее лоно, когда она двигалась над Кингом. Когда он поднял раненую руку и провел пальцами по внутренней стороне бедра, легко коснувшись средоточия ее женственности, она думала, что умрет. Она реагировала на его прикосновение точно так же, как он отвечал на ее нежность. Слияние было столь полным, что у нее чуть сердце не остановилось, но это ее не удивший», она уже решила, что они навеки родные души.

Кинг взял в ладонь ее грудь, и упругий сосок еще выше поднялся под его пальцами. Он ловко играл то с одним болезненно напрягшимся пиком, то с другим, пока Ларк со стоном не забилась в конвульсиях кульминации. Чувственная рябь пробежала по ее животу и бедрам, притупляя разум, доводя до безудержной дрожи. Мучительный экстаз. Кинг был настоящим мастером. Быстрый вдох, застрявший в ее горле, стал ее единственным восклицанием. Вместо этого говорило ее тело.

Кинг положил руку ей на плечо, опуская ниже и проникая все глубже. Его толчки сначала были нежными. И вдруг новый огненный шквал волн начал сотрясать ее до глубины души. Кинг брал ее снова и снова, пока наконец не взорвался в ней, освобождая себя и заполняя ее теплым потоком семени.

Из его вздымающейся груди вырвался стон. Кожа горела, глаз затуманивала лихорадка. Кинга сотрясал озноб, дыхание было сбивчивым… не только от любовного пыла, думала Ларк. Не нужно было ему уступать. Они могли подождать, пока он не окрепнет. У них вся жизнь впереди… почему он занимался любовью так отчаянно? Поединок! В пожаре страсти она почти забыла о дуэли, Кинг боится, что это их последний раз?

— Господи, Кинг, ты весь горишь! — выдохнула она. — Ты перехитрил, себя. Ты ведь только недавно начал вставать. Умоляю, пусть Ли отсрочит дуэль. Ты не в том состоянии…

— Ш-ш-ш, — прошептал он. — Не порти это мгновение. Не напоминай об этом ублюдке, я не хочу, чтобы его тень встала между нами.

— Ничто между нами не встанет, — ответила Ларк.

Ничто, кроме смерти. Она не могла удержаться от этой мысли. Нет! Нет! Она не станет так думать. Дурная мысль может навлечь беду. Как она могла оставить этого человека? Как могла надеяться жить без него? Когда они вместе, ничто не имеет значения; они никогда не расстанутся. Надо так думать, и это сбудется.

Устроившись рядом, Ларк расправила одеяло и прижалась, к Кингу. Положив голову ему на грудь, она молилась, чтобы не проснуться слишком поздно. У него на лбу выступила холодная испарина. Лихорадка спадает? Как это может быть, когда его тело горит?

— Кинг, у тебя жар. Тебе нужно лекарство.