Дон Мактавиш - Запретный огонь

Ларк чувствовала, что не слишком понравилась миссис Арчуэй. Как и Бидди, светловолосой миловидной девушке, принужденной стать горничной нежданной гостьи. То, что девушка была мало этому рада, было ясно по ее кратким ответам, сердитым жестам и решительным движениям грубой щетки, которой она орудовала, заслужив не один безмолвный упрек от миссис Арчуэй. Горничная, несмотря на укоризны экономки, буквально выскребла Ларк и смыла с ее волос угольную пыль душистым кокосовым мылом и водой, в которую добавила розовое масло.

Ларк сдерживала рвущиеся с языка вопросы. К этой парочке, похоже, не подъедешь, и хотя Ларк беспокоила новая ситуация, больше ее тревожило, что граф хочет сделать с ней. Любопытство одолевало ее, но она решила пождать предстоящего разговора перед прибытием неведомых леди Энн Катбертсон и ее тети.

Хоть это и заняло полдня, но Ларк привели в порядок, лишь припухшие губы придавали ей обиженный вид, Но с этим ничего не поделаешь. Ранка на нижней губе от зубов Уэстерфилда уже не кровоточила, но еще не затянулась, Ларк взглянула в высокое зеркало. Выглядела она вполне пристойно, даже прекрасное синее шелковое платье с высокой талией не могло отвлечь внимания от ее лица. Она задавалась вопросом, кому принадлежало платье. Возможно, сестре графа или его жене, хотя Ларк не видела свидетельств ее присутствия… А может, платье принадлежит его любовнице? Почему эта мысль не укладывается в голове? В свете это считалось банальным и почти естественным, в этом не было ничего шокирующего, пока любовниц держали тени. Наверняка изящное с низким вырезом и пышными рукавами платье принадлежит его возлюбленной. Ларк не могла удержаться от размышлений, как оно сидит на той женщине.

При этой мысли румянец, выползая из-за декольте, залил ее грудь, шею, щеки. Ларк повернулась к Бидди, которая не слишком ласково втыкала шелковые розы в ее белокурые локоны.

— Больше я ничего не могу с ней сделать, — сказала горничная экономке, будто они были одни. Отступив, Бидди подбоченилась и смерила Ларк холодным взглядом. — Я умываю руки.

— Ш-ш-ш, — шепотом предупредила миссис Арчуэй. — Можно подумать, ты в шелках родилась.

— Я лучше подойду, чем она! — огрызнулась девушка.

Хотя экономка и горничная разговаривали шепотом, Ларк слышала каждое слово, сопротивляясь желанию узнать; для чего? Но она не спросила. В дверь постучали, и появившийся лакей в ливрее цвета бургундского с золотой отделкой объявил, чтобы она сейчас же спускалась вниз.

Экономка и горничная последний раз оценивающе взглянули на Ларк, и Бидди, ворча, свернула на лестницу, ведущую в крыло для слуг. Поскольку Ларк понятия не имела, где находится кабинет, а лакей исчез, миссис Арчуэй проводила ее вниз и, не взглянув, оставила перед высокой закрытой дверью. Видит Бог, она получит ответы на свои вопросы. Поколебавшись, Ларк сильно постучала в полированное дерево. Во всяком случае, она надеялась, что постучала сильно. Она была взволнована, но решительна.

— Войдите! — раздался из-за двери глубокий чувственный голос графа.

Почему от этого звука по спине пробежала нервная дрожь, а соски напряглись под тонким синим лифом? Господи, только бы они не проступили сквозь шелк, взмолилась Ларк. Скосив глаза к декольте, она поняла тщетность мольбы. Ткань слишком тонкая, и упругие бугорки виднелись сквозь нее. Надеясь, что граф ничего не заметит, Ларк расправила плечи, взялась за ручку двери и переступила порог огромной комнаты с книжными полками по стенам. В кабинете, погруженном в мягкую рыжеватую тень, пахло дорогой кожей, лимонной полировкой для мебели и восхитительным ароматом старых книжных переплетов. Граф был здесь явно дома.

Когда Ларк вошла, он поднялся и жестом пригласил сесть, указав на стоявшее на краю ковра кресло в стиле шератон. Худшего места в ее затруднительном положении трудно было себе представить, поскольку пробившийся сквозь туман солнечный свет заливал это чертово кресло. Как только она уселась, граф сел за заваленный бухгалтерскими книгами стол. Возможно, он ничего не заметит. В конце концов, у него только один глаз.

Увы, обманув надежды Ларк, граф пристально и неторопливо разглядывал ее, постукивая себя по губам указательным пальцем, лицо его было совершенно непроницаемым.

— Пожалуйста, встаньте и повернитесь, — приказал он. — Не спешите, — добавил он, когда Ларк, вскочив, сердито закружилась.

Граф вообразил, что он на аукционе лошадей Таттерсолз?! Желание произвести хорошее впечатление тут же пропало. Вскипев от рвущегося наружу гнева, Ларк обиженно надула губы.

— Подойдет. Можете сесть. — Он кивнул на кресло.

— Милорд, учитывая грубое обращение, с которым я столкнулась в этом доме, думаю, вам пора объяснить, почему вы заплатили мой долг и чего ожидаете от меня.

В его пристальном взгляде появилось легкое недоумение. Граф чуть поднял голову. Это была хоть и слабая, но реакция, и Ларк была чрезвычайно рада, что наконец сумела привлечь его внимание к своим вопросам, хоть далось ей это нелегко.

— Кто здесь плохо обращался с вами, миледи? — спросил он.

— Особа, которую вы назначили мне в горничные. Она чуть с меня кожу не содрала щеткой, которой надо булыжники чистить, а не мыться в ванне. Девушка хоть и худощавая, но обладает внушительной силой, и ее не щадила. Я сознаю, что мое состояние… требовало улучшения, но скоблить меня вряд ли было необходимо. Я не имею привычки сплетничать. И говорю вам это только для того, чтобы сообщить, что в будущем буду мыться сама, милорд. Чтобы не было недоразумений.

— Бидди? — усомнился граф.

— Похоже, девушка думала, что это она должна носить… это платье, чье бы оно ни было.

— Оно ваше, миледи.

— Мое? Не понимаю.

— Оно приобретено для вас на Бонд-стрит вместе с другими, которые доставят в ваши покои, пока мы разговариваем. Те, что вам не понравятся, будут немедленно возвращены. Время торопит, поэтому мне самому пришлось выбрать вам гардероб. Едва ли вы могли носить то, в чем были. — Он прочистил горло. — Возвращаясь к Бидди… где была миссис Арчуэй, когда все это происходило? Вы хотите сказать, что она ничего не сделала, чтобы предотвратить это?

— Она была рядом, добавляла в ванну воду, но не сделала ни малейшей попытки вмешаться. Однако предупредила горничную, чтобы та придержала язык и не жаловалась.

— Понятно.

— А мне — нет, милорд. Предполагается, что я стану вашей служанкой… вашей рабыней… вашей… вашей… — бормотала Ларк, не в силах облечь в слова единственно возможную альтернативу.

— Успокойтесь, миледи, — сказал граф, подавив улыбку. — Для меня вы никем не станете. Простите. Я действительно должен все объяснить. Просто, прежде чем сделать вам предложение, мне нужно было убедиться, что вы подходите.