Розмари Роджерс - Связанные любовью

Бедная, угрюмая, неприветливая.

И даже послеполуденное солнце не смягчало тягостного впечатления.

Неоднократные попытки Александра Павловича реформировать страну терпели крах из-за сопротивления со стороны не желающей и боящейся преобразований знати и постоянной угрозы бунта. В результате ничего не менялось, проблемы оставались, недовольство нарастало, и Стефан понимал, что рано или поздно оно обязательно выльется во что-то по-настоящему страшное.

Потягивая из фляжки бренди, он составлял список болячек и недомоганий, включая огнестрельную рану плеча, которая, слава богу, понемногу затягивалась, когда стук копыт заставил его повернуться.

— Ты быстро, — удивленно заметил он.

Борис пожал плечами. Выглядел он неважно — последние дни оба не высыпались и подолгу не вылезали из седла, так что усталость начала сказываться.

— Задерживаться не было смысла.

— Почему?

— Едва вошел, как подслушал разговор двух местных, жаловавшихся друг другу на банду каких-то чужаков, появившуюся здесь совсем недавно, но уже успевшую изрядно всем надоесть.

Стефан постарался не радоваться преждевременно. Новость давала, конечно, надежду, что они догнали наконец похитителя, но разбойников в российской глубинке хватало всегда. Прежде всего требовалось убедиться, что эти разбойники и есть те, что им нужны.

— Кто-нибудь знает, где искать эту банду?

— Один крестьянин упомянул заброшенный дом к северу от деревни.

— И что? Кто-нибудь проверил этот дом?

— Нет. — Борис фыркнул, поймав удивленный взгляд Стефана. — Земля принадлежит помещику, которого здесь не слишком любят, и драться с разбойниками из-за него никто не станет.

Слова протеста так и остались невысказанными. Стефан не мог представить, чтобы что-то подобное произошло в Англии, чтобы кто-то из арендаторов позволил браконьерам или кому-то еще разорять его земли. Разумеется, он и относился к арендаторам как к членам своей семьи, а не как к бездушным орудиям для получения прибыли.

— А где сам помещик?

— Веселится в столице.

— Мы далеко от Санкт-Петербурга? Борис наморщил лоб, прикидывая расстояние.

— За день можно добраться, если сильно захотеть. Стефан покачал головой.

— Зачем им задерживаться в такой глуши, если можно легко раствориться в многолюдном городе?

— Не забывайте, что у них в руках одна из самых известных столичных дам. В городе ее знает едва ли не каждый слуга.

— И то верно, — вздохнул герцог. Похоже, он устал сильнее, чем готов был признать, и едва держался в седле. Разумеется, такую красивую девушку, как Софья, везти в Санкт-Петербург неразумно. Он нетерпеливо пустил коня легкой рысью. — Поедем. Я хочу сам взглянуть на этих браконьеров.

Они проехали чуть больше версты, когда Борис придержал лошадь и кивнул в сторону стеной стоящего впереди леса.

— Я бы предложил сойти с дороги, — негромко сказал он. — Если эти люди те, кого мы ищем, они наверняка выставляют стражу.

Стефан ненадолго задумался. Двигаться через густые заросли дело небезопасное, можно наскочить на врага и не заметить этого. К тому же и времени на поиски заброшенного домишки уйдет намного больше.

Однако эти мерзавцы несомненно держат дорогу под наблюдением.

Следовательно, единственный шанс подобраться к цели незаметно — это идти через чащу.

— Думаю, ты прав, — согласился он, сворачивая с тропинки в лес.

Борис последовал за ним.

— А вы человек рассудительный, хоть и герцог.

— Что бы я без тебя делал? — покачал головой Стефан.

— Ну, может, по возвращении вы еще шепнете своему брату, какой хороший я слуга.

Какое-то время они осторожно пробирались через кусты. Стефан внимательно смотрел по сторонам — в лесу опасаться нужно не только разбойников.

Волки и медведи нередко нападают на рассеянных путешественников.

— Не беспокойся, я прослежу, чтобы Эдмонд заплатил тебе за помощь достойную компенсацию. — Стефан улыбнулся, в очередной раз подивившись случившейся с братом перемене: отчаянный бродяга превратился в домашнего мужа. — Люблю напоминать Эдмонду, что он ответственный землевладелец и несет множество обязанностей.

— И теперь вы пустились на поиски приключений?

Стефан удивленно моргнул. А ведь и верно. Странно, что ему самому это не приходило в голову.

— Уверяю тебя, это случилось не по моей воле. Никогда не разделял с братом любви к опасностям.

Борис хитровато взглянул на него:

— По-моему, ваша светлость, у вас с ним больше общего, чем вам кажется.

— Конечно, мы похожи. Ведь мы же близнецы. Многие с трудом нас различают. — Стефан улыбнулся, вспомнив, как они с Эдмондом мучили и изводили нянь и учителей. — Да, в детстве было весело.

— Я имел в виду немного другое. Вы ведь никогда не смиритесь с тем, что кто-то встал на вашем пути к выбранной вами даме.

Стефан нахмурился:

— Я не позволю, чтобы вор, укравший у меня что-то, избежал наказания.

— Хмм, — скептически отозвался Борис.

Ничего удивительного. Заявление и в его собственных ушах прозвучало пустым и неубедительным. Никто — тем более герцог — не последует за женщиной из Мидоуленда в Санкт-Петербург только потому, что она увезла что-то из его поместья.

— Хочешь что-то сказать?

Борис пожал плечами:

— Что вы сделаете с госпожой Софьей, если нам удастся ее спасти?

— Не если — когда, — проворчал Стефан.

— Пусть так. Вернете ее в Санкт-Петербург?

Стефан заерзал в седле, не зная, что ответить. То, что он собирался с ней сделать, не касалось никого, кроме них двоих. Софья принадлежала ему. И все. Точка.

— Там будет видно, друг мой. Всему свое время.

Другой на месте Бориса внял бы внятно прозвучавшему предупреждению и сменил тему, но русский упрямо гнул свое:

— Хочу лишь напомнить, ваша светлость, что Софья — не бесправная крепостная и что она принадлежит к богатой и влиятельной семье, которая сочтет серьезным оскорблением любую попытку помешать их воссоединению.

— Они сами прислали ко мне Софью. Им некого винить, кроме самих себя, если я решу не возвращать ее.

— Ваша светлость…

— Будем внимательнее, чтобы не попасть в ловушку, — недовольно проворчал Стефан. — И не стоит забегать вперед.

Борис скрипнул зубами, но продолжать разговор не стал, оставив герцога один на один с его собственным недовольством.

Разумеется, Стефан отдавал себе отчет в том, что Софья не первая встречная, а уважаемая женщина из достаточно влиятельной семьи, которая вполне в состоянии отстоять ее права и защитить в случае необходимости. Но это обстоятельство вовсе не означало, что он готов предстать в образе благородного джентльмена и просто передать Софью ее родственникам.