Диана Крымская - Черная роза

— Кто это? Что это? Что здесь происходит? — резко спросил он, подходя к задержанной.

— Да вот, господин комендант… Какая-то ненормальная простолюдинка. Утверждает, что она — жена герцога де Немюра!

— Что за чушь? Чья жена? Да я сейчас… Ах, черт меня побери! — воскликнул вдруг старый вояка, узнав Доминик. — Отпустите ее, ротозеи! Это и правда герцогиня де Немюр!

Солдаты выпустили руки молодой женщины. Она быстро спросила Лавуа:

— Он жив?.. Где он?

— Жив, ваша светлость. Я провожу вас! — Они пересекли внутренний двор замка и поднялись по ступеням к высоким дверям парадного входа, возле которых замерли двое рослых королевских стражников с мечами наголо. Стражники отдали мессиру Лавуа честь и отворили перед ним и его спутницей тяжелые кованые двери. Комендант и Дом вступили в большую залу, в конце которой, напротив парадного входа, была широкая мраморная лестница. Мессир Лавуа направился к ней. Доминик казалось, что он еле передвигает ноги… Разве нельзя идти быстрей?.. Когда же они придут?.. Старый воин, кряхтя, начал подниматься наверх. Дом не выдержала. — Где комната моего мужа? — На втором этаже, ваша светлость. Третья слева… Но не бегите же так! Я за вами не успеваю!

— И не надо! — на бегу крикнула Дом. — Я поняла! — Она стрелой, шлепая по сверкающим мраморным ступеням босыми грязными ногами, взлетела по лестнице, — той самой, с которой больше пяти лет назад скатился Робер, когда пытался вырваться из Шинона, — на второй этаж и побежала по длинному коридору, — тому самому, где обезумевший от ярости де Немюр уложил тогда же столько человек.

Около третьей слева двери никого не было, так же как и в пустом и каком-то странно тихом коридоре. Но вдруг эта дверь открылась, и на пороге ее появился высокий худой мужчина в черной сутане с большим золотым крестом на груди и молитвенником в руках. Он обернулся на бегущую к нему женщину, похожую на нищенку, и внезапно цепко ухватил ее за локоть костлявыми, но сильными пальцами.

— Ты куда, дочь моя? — произнес он отнюдь не доброжелательным тоном. — Тебе здесь не место!

— Пропустите меня, святой отец! Мой муж… Он здесь!

— Какой муж? — прошипел священник, преграждая ей дорогу. — Ты с ума сошла? Убирайся отсюда!

Дом с ненавистью взглянула в его аскетическое желтоватое лицо с крупным крючковатым носом и тонкими бледными губами. Глаза святого отца были маленькие, темные и неожиданно злобные.

— Мой муж! Робер де Немюр… Да дайте мне дорогу, черт вас побери! — и она, не выдержав, со всей силой наступила ему на ногу. Падре ойкнул — то ли от боли, то ли услышав ее откровенное богохульство, — и отпустил руку Доминик. Она открыла дверь и вбежала в комнату.

…В этой комнате произошла когда-то знаменательная встреча королевы и де Немюра, — когда ее величество изволила сидеть за столом и кушать фазана, а ее кузена привели к ней на поводке, как собаку. Та комната, где с Робером случился приступ, во время которого он чуть не убил Бланш. И та, где его лечили после двадцати дней, проведенных им в подземелье Шинона.

И сейчас де Немюр вновь лежал здесь, на той же постели. И, по всей видимости, умирал. Хотя еще продолжал бороться, к изумлению врача королевы.

В комнате, чьи окна были уже завешаны траурно-черными занавесями и в которой стоял тяжелый запах от горевших день и ночь свечей и каких-то лекарств, находились, кроме умирающего, Бланш де Кастиль, Этьен де Парди, Энрике да Сильва, Инес де Луна и еще несколько вельмож. Королева сидела на стуле около ложа де Немюра, которого осматривал да Сильва; остальные придворные почтительно, молча и со скорбными выражениями на лицах стояли чуть в стороне.

Все они оглянулись, в удивлении воззрившись на ворвавшуюся в эту обитель приближающейся смерти жалко одетую и растрепанную женщину. Ее величество нахмурилась и начала привставать со стула; два дворянина из ее свиты положили руки на рукояти своих мечей и сделали шаг в сторону дерзкой нищенки, осмелившейся нарушить покой этой печальной комнаты.

Но Доминик не обратила на них внимания; в этот миг никого не существовало для нее… даже самой королевы Франции! Никого, кроме ее Робера! Она не сводила горящего взора с постели, которую загораживали от нее Бланш де Кастиль и врач. Робер!.. Он лежал там!.. Кто, кто сейчас сможет остановить ее, когда она находится рядом со своим мужем, в нескольких шагах от него?

Не отрывая взора от кровати, она произнесла повелительным тоном:

— Господа! Прошу вас… Оставьте меня наедине с моим мужем.

Бланш вздрогнула. Она наконец узнала Доминик. Девчонка жива!.. Она здесь… Да еще и смеет приказывать — и кому? Самой французской королеве!

Ее величество поднялась так резко, что стул сзади нее чуть не опрокинулся. Но барон де Парди не дал ей открыть рот и сказать хоть слово. Он вдруг оказался рядом с Бланш и крепко, со значением, сжал ее руку.

— Ваше величество, мне кажется, мы должны оставить герцогиню де Немюр вдвоем с ее супругом, — тихо, но почти с угрозой, промолвил Этьен.

Королева сникла.

— Да, барон. Господа, выйдем. — И, бросив, тем не менее, злой взгляд на Дом, Бланш вышла из комнаты. Ее свита последовала за ней. Последним спальню покинул да Сильва; проходя мимо молодой женщины, он печально покачал головой и слегка пожал плечами: мол, я сделал все, что мог; но все напрасно…

…Теперь Доминик видела всю кровать. И Робера, ничком лежащего на ней с закрытыми глазами. Лицо его было повернуто к молодой женщине, и она поразилась, какое оно было бледное. Нет, даже не бледное. Восковое, почти прозрачное, особенно по контрасту с черными спутанными волосами. Но и волосы стали светлее. На висках появилось еще больше седины. И подбородок тоже густо зарос почти белой щетиной. Глубокие складки пролегли с двух сторон крепко сжатого рта. Доминик содрогнулась. Да, страдания превратили Робера почти в старика. Ее красивого, молодого, полного сил мужа!

Зрелище было душераздирающее. Но Доминик не будет плакать! Она — жена Черной Розы… А не какая-нибудь изнеженная аристократочка. И вряд ли ее гордому и храброму герцогу понравится, если она начнет рыдать и голосить над ним.

Она неслышно сделала несколько шагов к постели и опустилась на колени около подушки, на которой покоилась голова умирающего. Протянула руку и коснулась его колючей щеки. Он дышал тихо, быстро и прерывисто. Но жара не было. Услышит ли он, если она заговорит с ним?

— Робер, — сказала Дом негромко. — Это я. Твоя жена, Доминик. Я жива, Робер… Я знаю, ты верил в это. Ты хотел, чтобы меня нашли. И я нашлась. Я выпрыгнула тогда из башни и уплыла по реке. Меня спасли и приютили… добрые люди. Я была ранена, Робер. Но теперь я поправилась. И я вернулась к тебе, любимый. Мы больше не расстанемся… Ты слышишь меня, Робер?..