Миранда Джаррет - Утраченное сокровище

— А ну, отдай это немедленно! — закричала Мириам, неуклюже перебираясь через борт лодки и бросаясь вдогонку за Джеком. — Мама дала это мне и Чилтону, а не тебе!

— Я уже похитил невесту Чилтона, — крикнул Джек не оборачиваясь. — Так что с того, если я заодно прихвачу и его ужин?

Он шел босиком по плотному мокрому песку вдоль самой кромки берега, не боясь накатывавших волн. А ей, в туфлях на каблуках, в шелковых чулках и длинной юбке, пришлось идти выше, по сухому песку, в котором вязли ноги. Когда она была на острове в последний раз, то тоже ходила босой, и Джек шел рядом с ней, а не на добрых тридцать шагов впереди. Мириам остановилась, чтобы подобрать юбку, к которой цеплялись выброшенные на берег ветки, а когда подняла голову, Джек куда-то исчез.

— Джек? — позвала она. — Джек, где ты?

К своему удивлению, она увидела, что маленький остров совершенно не изменился. Его берега все так же увивали длинные побеги шиповника, а на серых камнях по-прежнему рос мягкий мох. Весь остров покрывали глубокие пещеры и ямы — следы неудачной охоты за сокровищами. И единственное высокое дерево на острове — гигантский дуб — продолжало стоять, гордо подняв свои узловатые ветви в небо. Его выпирающие из земли корни когда-то служили ей троном. Про дуб ходили легенды, что раньше он служил виселицей для мятежных пиратов, и суеверные жители так и не решились спилить дерево и пустить его на дрова. По крайней мере сам Джек был уверен в справедливости этих слухов и в детстве уверял Мириам, что его отец собственноручно повесил на этом дубе троих предателей.

Хотя Мириам все еще сердилась на Джека за то, что он сделал с ней и Чилтоном, но дух приключений, царивший на острове, постепенно проникал ей в душу. Стоя под освещенным луной дубом, она вдруг почувствовала то же самое возбуждение, какое испытывала в детстве.

— Джек! — снова позвала она, направляясь к восточной части острова. — Джек, где… ах!

Четыре года исчезли, как будто их и не было. Он привел ее в их особое место, скалы и кусты образовывали здесь что-то вроде пещеры или тайного убежища, из которого открывался великолепный вид на реку. Кусты стали выше, их ветви гуще, но больше ничего не изменилось.

Ничего — и все. Мириам почувствовала, как бешено колотится сердце.

— Я знал, что ты не забыла дорогу, принцесса, — сказал Джек. Он уже снял рубашку и пояс с оружием и теперь сидел на песке, пытаясь разжечь костер из собранных на берегу веток. За его спиной лежало старенькое покрывало, которое мать положила в корзину вместе с едой, а на нем было разложено угощение. — В конце концов, это же твое королевство.

Ее и его тоже. Нет, это их общее королевство, и от этой мысли на глаза навернулись слезы. Больше всего на свете ей хотелось остаться здесь, рядом с Джеком, но холодный рассудок заставлял сдерживать свои чувства.

Если бы у нее было столько же общих воспоминаний с Чилтоном, она ни за что не оказалась бы здесь с Джеком. Если бы ей хватало одних только слов и она не тосковала по поцелуям, которые Чилтон, будучи истинным джентльменом, не торопился ей дарить, то она не растаяла бы от единственного поцелуя Джека. Если бы только Чилтон умел понимать ее так, как понимал Джек!

И если бы она любила Чилтона так, как до сих пор любит Джека…

— Это случилось только один раз, Джек, — сказала Мириам, пытаясь продолжить прерванный разговор. — Только один раз, перед тем как ты уехал. Никто бы и не узнал, ведь у меня… у нас…

— Ведь у тебя нет от меня ребенка? — Разгоревшееся пламя осветило его лицо, и Мириам заметила, что Джек совершенно серьезен. — Знаешь, когда я впервые встретил Генри, то подумал, что он наш с тобой сын.

— Генри почти восемь, — сказала она, пытаясь справиться с эмоциями.

— Да, я понял это, и довольно быстро, — сказал Джек, вороша горящие ветки. — Но, Мириам, если бы ты знала, как мне хотелось верить, что он наш сын!

Ему не нужно было ничего объяснять ей, потому что она чувствовала то же самое. И хотя тогда она боялась последствий их любви, в глубине души Мириам хотелось родить его ребенка, маленькую частичку Джека, которая осталась бы с ней навсегда. Ей хотелось этого и сейчас. Они думали об одном и том же! Эта тайная мысль сделала их еще ближе. О Господи! Ну почему ей не хватает смелости признаться самой себе в том, что Джек прав?

— Смотри, Мириам, — сказал Джек, поднимаясь на ноги. В руках он держал тарелку. — Даже твоя мама знала, что это буду есть я, а не Чилтон. Она снова испекла для нас апельсиновый пирог.

— Ничего она не знала, — возразила Мириам, торопливо вытирая выступившие слезы. Уж лучше думать о пироге, чем о детях. — Она печет апельсиновый пирог для всех постояльцев «Зеленого льва».

— Ха, и ты хочешь, чтобы я в это поверил? — Джек отломил кусочек и с наслаждением отправил его в рот. — Восторг, Мириам, просто восторг! Иди сюда, а то я съем его один.

— Ты не посмеешь, — почти обиженно произнесла Мириам. Ей хотелось есть и пить, а Джек уже так уютно устроился на покрывале возле костра.

— Мирри, ты прекрасно знаешь, что я посмею сделать не только это, — сказал он, слизывая с большого пальца прилипшие крошки. Он достал саблю и направил ее в сторону Мириам. Пламя освещало его мускулистую грудь и широкие плечи. — Итак, принцесса, вы придете сами или заставите меня взять вас в плен?

Она посмотрела на него и его саблю и вздохнула. Мириам никогда не встречала мужчин с глазами такого же цвета, как у Джека. Никто, даже такой респектабельный джентльмен, как Чилтон, не мог с ним соперничать.

Да, она пропала, но при этом почувствовала невероятное облегчение. Если уж все так сложилось, то лучше оставить хоть что-то на память, а Джек — единственный, кого она хотела помнить.

Она вновь подобрала юбку и направилась к нему.

— Я иду к тебе потому, что ты не имеешь права съедать все без меня, — сказала она, слегка запыхавшись, — а не потому, что ты размахиваешь у меня перед лицом своей дурацкой саблей. Кроме того, она наверняка тупая и такая же бесполезная, как и твои незаряженные пистолеты.

Одним движением он повернулся и ударил саблей по высокой дикой вишне. К ногам Мириам упала ветка толщиной с ее руку.

— Прекрасно, — только и могла вымолвить она, вспоминая, как Джек размахивал этой саблей перед лицом Чилтона. Если раньше она только ощущала опасность, исходящую от Джека, то теперь видела доказательство этой опасности.

— Предупреждаю, не дразни меня, — сказал он, протягивая ей руку. — А теперь, моя принцесса, садись и позволь мне прислуживать тебе.

Она словно не заметила его руку и опустилась на покрывало, чувствуя, что ноги больше не держат ее. Мириам заглянула в корзину и достала оттуда две бутылки, которые мать завернула в мокрую ткань, чтобы не дать им нагреться.