Фиби Фиджеймс - Серебряный ангел

— Но ведь у тебя есть город! У тебя есть… все. Ты проводишь в Потлак железную дорогу!

Таггарт засмеялся.

— Все это далось мне очень непросто. К тому же, я вовремя занялся добычей меди. Я был в долгах, как в шелках, Брайди. Но в конечном итоге, со всеми кредиторами расплатился.

— Но ведь ты говорил мне, что у тебя финансовые трудности, что у тебя нет ни цента!

Он криво усмехнулся.

— Одно время так оно и было. Я появился в этих краях очень вовремя. Я сделал ставку на медные месторождения. Мне повезло, так как я занялся добычей меди своевременно. Я сделал в Потлаке большие деньги, Брайди, и главным образом, благодаря тому, что появился в нужном месте в нужное время. Не буду хвастаться, как я был тогда богат! Но потом запасы руды мало-помалу начали истощаться. И появилась Мэй…

Таг замолчал. Ему не хотелось ни говорить, ни даже думать о Мэй.

— Рассказывай, — мягко попросила Брайди и взяла его под руку.

— В то время я был дружен с Ником Мэллори, — начал Таггарт. — По крайней мере, так мне тогда казалось. Его сестра овдовела и переехала в Потлак, к брату и отцу. И Ник, естественно, нас познакомил. Она… — Он замолчал, подумав о том, что не стоит все же рассказывать Брайди, как Мэй вскружила ему голову, какая красивая и обаятельная она была, и как он почти тотчас же в нее влюбился.

Девушка потянула Тага за рукав.

— Если не хочешь, не рассказывай.

Он покачал головой.

— Все это, к счастью, уже закончилось. Короче говоря, мы поженились и медовый месяц провели в Сан-Франциско, откуда я вернулся уже один. Ей нужны были только мои деньги. Но я понял это слишком поздно.

— Но ведь ты продолжал содержать ее, — осторожно заметила Брайди. — Я видела фотографии в газетах. Мэй была богата! Ее все знали!

Таггарт презрительно фыркнул.

— Я сказал бы даже, что ее слишком хорошо знали. Да, я содержал ее. Посылал ей тысячи. А потом и почти миллионы. Она выкачала все деньги из меня, выкачала все деньги из города. Ей захотелось купить тот огромный дом в Сан-Франциско, не дом, а настоящий дворец. Она только и делала, что устраивала балы, да званые вечера. И с каждым годом сорила моими деньгами все больше и больше. Мне становится плохо при мысли о том, скольких начинающих писателей, художников и музыкантов могли бы поддержать все те деньги. А о Нике я и говорить не хочу.

Несколько минут они шли молча, но, наконец, Брайди не выдержала и спросила:

— Но почему? Почему ты продолжал посылать ей деньги?

Таг остановился. Он посмотрел на нее так, словно пытался предугадать, как она отнесется к его словам. С одной стороны, он в душе надеялся, что Брайди сумеет понять его, а с другой стороны, боялся, как бы она не назвала его дураком.

— Потому что Мэй была моей женой, — ответил Таггарт. — И я просто не мог поступать иначе по отношению к ней. Я сумел отказаться от сана священника, Брайди, но что бы ни говорил мой отец, некоторые понятия для меня все так же святы. И одно из них то, что муж обязан содержать свою жену. Даже, если она взбалмошна и легкомысленна. — Он замолчал. И снова вспыхнула злость на Мэй. Наверное, эта история еще не вполне улеглась в душе, если даже после смерти Мэй, он все еще продолжал на нее злиться.

Таг чувствовал на себе взгляд Брайди, но не решался посмотреть ей в лицо. Что прочтет он в ее глазах? Неужели она считает его шутом, которому столько лет наставляли рога и обирали, как липку.

Он ощутил на своей щеке нежное прикосновение ее руки.

— Ты поступал правильно, Таггарт Слоан, — сказала она ровным спокойным голосом. — А твой отец был не прав. Он поступил с тобой несправедливо.

Не зная, что ответить на это, он просто стоял и смотрел на залитое лунным светом лицо девушки. Когда же Таггарт нагнулся, чтобы поцеловать ее, Брайди спросила:

— А как Мэй умерла? Ник говорил мне… Вообще-то, я и тогда ему не поверила. И все-таки я хочу знать правду.

Пристально посмотрев на нее, он ответил:

— На самом деле, все случилось так. Я был в комнате для игр, на третьем этаже, где ждал возвращения Мэй с какой-то вечеринки. Когда она вошла в комнату, я сразу понял, что она пьяна. Как только Мэй меня увидела, тут же начала закатывать истерику. Но в этот момент с улицы раздались крики ее друзей, которым приспичило еще раз с ней попрощаться. Мэй выбежала на балкон. Перегнувшись через перила, она потеряла равновесие, да так и осталась висеть. Ей было весело, она шутила и смеялась, не думая о том, что может упасть. Боясь, что так оно и будет, я подбежал к ней, но, увидев меня, Мэй дернулась в сторону. Наверное, по привычке. И полетела вниз. Вот и вся история.

Брайди положила руки на грудь Таггарта.

— О, Боже! — прошептала она. — Как это ужасно. Но почему же тогда Ник…

— Я знаю, что думает Ник, — усмехнулся он, не дав ей договорить. Одно упоминание о Мэллори и его обвинениях выводило Тага из равновесия. — Трагедия эта произошла на глазах у шести человек, — сказал он, немного успокоившись. — Но я знаю, почему Ник так думает. Потому что он…

— Потому что он именно так и поступил бы на твоем месте, — шепотом продолжила Брайди, перебив его, и прикоснулась рукой к его щеке. — Таг, я правда не хотела…

Он вздохнул и притянул ее к себе.

— Знаю.

Поцеловав девушку, Таггарт так долго стоял в задумчивости, прижимая ее к себе, что она, наконец, не выдержала и прошептала:

— Может быть, все-таки пойдем дальше?

Он рассмеялся и взлохматил ей волосы.

— Ты, как всегда, благоразумна. Если мы будем продолжать в том же духе, то, минут через сорок пять окажемся у небольшого родника. Вода в нем, правда, не очень чистая, но утолить жажду и отдохнуть возле него мы сможем. Ну как, сможешь ты идти так долго?

— А ты попробуй меня остановить.

Консуэла проснулась на рассвете. Ник все так же громко храпел. Она села и потянулась. Когда же взгляд ее остановился там, где еще вечером стояли лошади, сразу припомнились вчерашние подвиги. Повернувшись к дереву, к которому привязала ночью своих трех лошадей, и, убедившись, что они по-прежнему на месте, девушка вылезла из-под одеяла. Поставив ногу на бедро спящего приятеля, она громко позвала:

— Ники! Ники! — Но видя, что тот даже и ухом не повел, закричала, тормоша его ногой. — Ники, вставай!

Он пробормотал что-то нечленораздельное, и Консуэла принялась трясти его еще сильнее.

Похлопав ее по ноге, Ник повернулся на спину и недовольно проворчал:

— В такую рань? Который час?

— Откуда я знаю? — недоуменно пожала плечами Консуэла. — Уже утро. Ники, кое-что произошло.

Он резко сел и принялся тереть глаза.

— Произошло?

— Это касается лошадей.

Посмотрев в ту сторону, где еще вчера вечером стояли все шесть лошадей, Ник неуклюже вскочил на ноги.

— Где они? Где лошади? Консуэла, если ты…