Алекс Айнгорн - Сердце и корона

— О нет, Орсини, это все ужасно. Вот и Бонди уезжает, и Луиза ушла от нас. Все честные, преданные сердца покидают нас. Что будет с двором? Что будет с нашим несчастным королевством?

Антуан невольно подался вперед. Королева пришла в тайную комнату с Орсини! Он давно уже бросил попытки понять странное извращенное подобие дружбы, связавшее любимую женщину и лучшего друга. Они не упускали случая уколоть друг друга, но иногда Антуан спрашивал себя, как далеко распространяется влияние Орсини на королеву, и сильно сомневался, что королева отказалась бы от услуг своего первого министра, если бы его дружба с Орсини рассыпалась в прах. Да и не хотелось ему терять эту дружбу, ведь кому, как ни ему, было знать, сколь упорен Орсини и в своих привязанностях, и в своей ненависти. Он был из тех, кто, став перед выбором между любовью и истинной дружбой, несомненно, выбрал бы дружбу. Антуану было даже немного стыдно, потому что сам он ради Изабеллы принес бы в жертву и друга, и самого себя.

— Ваше величество, — услышал Рони-Шерье спокойный, даже надменный, голос первого министра. — Не слишком ли вы требовательны? Многие монархи не смогли бы похвастаться такими друзьями, как есть у вас. Бонди, к слову говоря, уехал не навсегда. А враги? Их никогда не было чересчур много. А теперь, когда погиб настоящий враг вашей короны, отчего вам печалиться? Право, это странно. Рони-Шерье оказал вам услугу, избавил вас от этого подлеца, прими, Господи, его грешную душу, а вы оттолкнули его? Зачем? Что вы от него хотите?

Антуан содрогнулся всем телом, слезы застилали ему глаза. Он не хотел, не мог, боялся дальше слушать. Ноги несли его прочь, и он зажимал ладонями уши, не желая ничего знать.

— …Антуан предан вам больше, чем любой из ваших благородно-бестолковых болтунов вроде де Бонди, которые способны на возвышенные разговоры, но еще вопрос, что сделают они, если судьба возьмет их за горло. Что вам все их разговоры рядом с такой любовью? Кого вы слушаете? Что все они понимают в таких вещах? А вы… Все видели, какое внимание вы оказали Бонди, пренебрегли вещью, которая имела для вас и Антуана такое значение в прошлом. Зачем? Чтобы лишний раз причинить ему боль?

— Антуан, что, рассказывал вам об этом перстне?

— Раньше у него не было от меня секретов. Это теперь он скрытничает, не желая даже себе признаваться, что вы предаете его.

— Что вы плетете, Орсини! — перебила его Изабелла.

— Правду. Да послушайте же. Когда я давал вам пустые советы? Так не пытайтесь скрыть свое смущение под маской королевского величия.

Королева удивленно поглядела на дерзкого юношу, на чьих скулах горел гневный румянец. Орсини негодовал, и его ясные холодные глаза стали колючими и злыми.

— Ваше величество, — говорил он, — то, что вы делаете, неправильно и некрасиво. Вы обязаны либо порвать с человеком, чья любовь вам больше не нужна, либо не издеваться над его чистыми чувствами. Уж выберите что-либо одно. Я не могу смотреть, как мой единственный друг страдает из-за вашего каприза.

— Я выслушала вас, — кротко сказала Изабелла, — а теперь я хочу, чтобы вы поняли меня. Мои чувства к вашему другу неизменны, но… Поймите, я не могу его простить. Я ненавидела Бустилона, я желала избавиться от него. Но не так! Да, я предпочла бы, чтобы он сбежал за границу со своей Луизой. А так… Это же было убийство, Орсини, обыкновенное убийство. Не дуэль, не поединок, маркиз, нет! Рони-Шерье просто выстрелил в него и убил. И… Я никогда не забуду, как рыдала м-ль де Тэшкен, ведь все это случилось у нее на глазах. Как это было ужасно! Лучше бы мне было не присутствовать при этом. Если бы мне рассказали… Я бы просто не поверила. Бустилон… он даже крикнуть не успел. Как я могу забыть все это?

— Ваше величество, — жестко ответил Орсини, — Антуан сделал это не для себя. Он боялся за вас. Он лучше, чем кто бы то ни было, знал мстительность Бустилона. Прошло бы время, и тот бы вернулся, чтобы снова досаждать вам. Что еще пришло бы ему в голову? Вы знаете? Я — нет. Антуан видел один способ остановить его. Он убил его? Это была судьба. Иначе он бы наверняка промахнулся. Антуан — ваш спаситель, а вы… Убийство! Он раздавил мерзкое, вредное насекомое. Ну не мог он послать Бустилону перчатку, благородный маркиз не оставил своего нового адреса, что ж из этого?

— Он не должен был стрелять.

— Пусть не должен был. Пусть он поторопился. Разве человека казнят за промах? Вы полагаете, что он не прав. Пусть даже так. Вы можете изменить что-то в прошлом? Примите случившееся как оно есть. Выругайте его за ошибку, возмущайтесь, можете кричать, но не замыкайтесь в себе, ничто так не ранит его, как ваше молчание.

Изабелла опустила голову.

— Вы… может быть правы, Орсини. Я не знаю. Я должна подумать. Мне казалось, будет только хуже, если я начну говорить с ним об этом. Он и сам переживает.

— Никогда не выбирайте самый простой путь.

Уже повернувшись, чтобы уйти, она оглянулась. Их взгляды на мгновение скрестились, и по телу королевы пробежал холодный озноб. Самый простой путь! Она уже его не выбрала.

Как ни странно, Орсини сумел несколько успокоить королеву. Хотя она так и не решилась в открытую поговорить с ним о Бустилоне, но перестала сторониться его, и в их отношения вернулась прежняя теплота.

Как-то раз Изабелла шутя спросила у него, не был ли кто-то из его предков в родстве с королевской семьей. Антуан развел руками:

— Уж чего нет, того нет.

— А жаль, — полусмеясь, полупечалясь заметила она, — а то мы могли бы пожениться. Будь вы хоть самым нищим принцем с вот-такусеньким королевством, — она показала пальцами расстояние с полдюйма, — и все.

Вдруг без стука вошла королева-мать, хмуро насупившись, она приказала Рони-Шерье удалиться.

Он почтительно поклонился пожилой королеве, но его движение к выходу из королевских покоев Изабелла остановила легким взмахом тонкой ладони. Королева-мать сжала свои истончившиеся с возрастом губы.

— Позвольте мне проявить настойчивость, дочь. Отпустите этого юношу, чтобы мы могли поговорить наедине.

Изабелла помедлила, но все-таки сделала Антуану знак удалиться.

— Итак, матушка?

— Что же вы делаете, дочь моя? Разве для того отец ваш оставил вам королевство в полное распоряжение? Королевская власть всегда была священна для народа, которым вы взялись править. Но сегодня — сегодня все увидели, что страной правит глупая влюбленная девчонка, обыкновенная пустоголовая девчонка. Ваши сентиментальные свидания с этим юношей, они просто смешны. Что он для вас? Красивое лицо и преданное сердце? Недурно, но недостаточно. Вы стали посмешищем для всей страны, героиней неприличных анекдотов, вот, кем вы стали!

— Но, матушка! Не чересчур ли вы строги? Мне не в чем себя упрекнуть. Бог свидетель, но ничего дурного не было!