Розалинда Лейкер - Серебряное прикосновение

Он не слышал ее и обратил внимание на ее слова только, когда она подошла совсем близко. Затем он отшвырнул Уильяма и еще раз замахнулся на него.

— С глаз моих долой! И чтобы я никогда больше не видел тебя рядом с моей конюшней!

Уильям не смел посмотреть на свою мать. Его лицо выражало глубокую скорбь:

— Простите меня, сэр.

— Иди домой, Уильям, — сказала Эстер. — Я с тобой поговорю позже.

Как только мальчик ушел, Эстер в ярости повернулась к Джеймсу.

— Ты не имел права бить его. Ты знаешь, как много для него значат лошади! Ты бы никогда не сделал того же с конюхом.

Джеймс, тяжело дыша, приблизился к ней.

— Я бы обязательно это сделал с кем угодно, если бы он взял лошадь без разрешения, и к тому же не для того, чтобы на ней ездить.

Она была ошеломлена.

— Ты хочешь сказать, что он не спросил разрешения?

— Абсолютно. Эта лошадь была слишком сильной и своенравной для него. Все говорили ему об этом — и я, и конюхи. Но он дождался, пока все отвернулись, и взял лошадь без спроса.

— Конечно, он должен быть наказан, и смерть коня — это больше, чем достаточно. Но все равно, его нельзя было бить.

Джеймс схватил Эстер за плечи и посмотрел в лицо.

— Не зли меня! Я тебя и так еле выдерживаю. Тебе не приходило в голову, почему я должен каждый год на своей шкуре испытывать вспышки гнева Мэри, так как она против приезда сюда?!

— Не говори больше ни слова, — задыхаясь, произнесла она, пытаясь высвободиться.

В отчаянии он все тряс и тряс ее за плечи.

В следующий момент Эстер оказалась прижатой к дубу. Джеймс удерживал ее силой, и его сильные руки блуждали по ее плечам и груди. Она чувствовала его горячее дыхание.

— Я хотел тебя с тех пор, как увидел тебя в саду! Я полюбил тебя! Я не слишком ухаживал за этим садом, несмотря на то, что с ним были связаны воспоминания. Прошлое не вернуть, и моя память хранит самое сокровенное. И что бы ни происходило, я пытался сохранить сад таким, каков он есть, для тебя одной, потому что таким он тебе нравился! В этом было, если угодно, мое поклонение тебе.

— Неужели ты думаешь, что я не поняла? — сорвалось с ее уст. — Но я скорее расценивала это как знак дружбы. Это было единственное, что нас связывало, и я хотела, чтобы это оставалось неизменным. Не разрушай то, что сделало нас обоих счастливыми.

Мольба, звучащая в ее голосе, укротила его гнев. Он отпустил ее и сделал шаг назад.

— Прямо здесь, в кустах, я мог бы овладеть тобой, но, как ты сказала, что-то особенное, что я не хотел бы потерять, связывает нас. В конце концов не существует друзей на всю жизнь.

Джеймс развернулся и ушел в направлении к дому. Эстер осталась стоять около дерева, пытаясь привести себя в порядок. Он с такой силой тряс ее, что шпильки слетели с волос, а на плечах остался след его рук. Пытаясь уложить волосы, насколько это было возможно без зеркала, она печально смотрела вслед Джеймсу. Затем, тяжело вздохнув, повернулась и пошла домой.

Когда снова наступило лето, Эстер была единственным человеком, кого не удивило известие, что Эшдейлы уехали в Грейт Гейнс, и что они начали постройку нового дома в другом графстве. В отличие от того времени, когда Джеймс находился в отъезде перед своей свадьбой, дом и сад пришли в запустение. Садовник Том Коул и его жена, служившая экономкой, были уволены, все одичало и заросло сорняками.

Эстер поняла, что между ней и Джеймсом все было кончено; его надежды не сбылись и вряд ли могли сбыться. Он уехал, оставив ей ключ от дома, который еще долго хранился у нее. Энн часто пользовалась домашней библиотекой Эшдейлов, но ключ всегда находился у ее матери, хотя она и доверяла дочери, как самой себе. Эстер редко входила в дом и встречала Энн у порога. Ей грустно выло видеть красивую мебель, покрытую пыльными чехлами, и ощущать тишину в доме, который всегда славился своим гостеприимством.

Но Эстер приходилось думать не только о судьбе опустевшего дома. Прошлой зимой Джон простудился и проболел долгое время. С тех пор он заметно похудел и ослаб. В конце концов Эстер настояла, чтобы он обратился к доктору. Он не позволил ей поехать с ним. Вернувшись, Джон сообщил, что у него ослабленные легкие, и показал ей пузырек с лекарством, на который она посмотрела с подозрением. Открыв пробку, она понюхала содержимое. Запах был настолько отвратительным, что Эстер не могла даже представить, что бы это могло быть. Тем не менее Джон выпил лекарство стоически. Но никаких изменений в его состоянии не произошло. Тогда Эстер сама взялась за его лечение, с этой целью она ухаживала за садом Эшдейлов, где росли те редкие виды лекарственных трав, которые не приживались в ее собственном саду. Ее неотвязно преследовала мысль, что составить нужную смесь трав, которая вылечила бы Джона, всего лишь вопрос времени.

— С отцом все в порядке, а мои травы не принесут ему вреда, — уверенно говорила она Летисии, приехавшей погостить домой и обеспокоенной болезнью отца.

— Ты уверена, что это не чахотка? — отважилась спросить Летисия, сильно встревоженная явно болезненным видом отца. Она заметила, как лицо матери исказилось от страха, но через мгновение оно снова стало спокойным.

— Что за вздор! — фыркнула Эстер, с упреком покачав головой. — У беременных женщин бывают странные фантазии, и поэтому состояние отца кажется тебе более серьезным, чем оно есть на самом деле. Я всегда знала, что у него слабые легкие.

— Ты знала?

— Да, конечно. Когда у него впервые появился этот кашель, я поняла, что это из-за того, что он некоторое время занимался позолотой. С приходом старости небольшие недомогания усиливаются, и их нужно лечить. Вот и все.

— Но отцу всего лишь пятьдесят. Если бы он был здоров, то был бы в самом расцвете сил.

— Вскоре все так и будет. Боже мой, сколько можно это обсуждать! Забудь о своих пустых тревогах. Давай поговорим о других делах…

Летисию не убедили слова матери, а разговор с Джоссом и Элис показал, что они разделяют ее беспокойство. Перед отъездом она попыталась уговорить отца поехать в город вместе с ней, чтобы сводить его к доктору, которого она могла порекомендовать. Но Джон лишь улыбнулся и решительно покачал головой.

— Я уже ходил к прекрасному доктору и больше не собираюсь этого делать. Я в умелых руках твоей матери, и ее лекарства — все, что мне нужно. Перестань волноваться обо мне и лучше подумай о самой себе. Это действительно важно сейчас.

Это был последний приезд Летисии к родителям до рождения ребенка, так как врачи не советовали ей путешествовать в последние три месяца беременности. Пока она возвращалась домой, она продумала ту просьбу, с которой решила обратиться к Ричарду в надежде на то, что он не откажется выполнить ее.