Розалинда Лейкер - Серебряное прикосновение

— Прекрати. Прекрати сейчас же! — взревел он и, крепко обхватив Сару за плечи, резко дернул назад. От сильного толчка сумочка вылетела из рук Сары, и на пол с жутким грохотом плюхнулся ключ от калитки.

Господин Торн силой усадил Сару в кресло и подобрал ключ. Потом он взял из рук жены записку, аккуратно сложил кусочки и начал читать вслух:

— «Дорогая Сара, — мистер Торн в недоумении запнулся и перевел удивленный взгляд на жену… — Трудно выразить словами, как мне тебя не хватает, сколько раз мысленно я прикасался к тебе душой и телом…»

Сара закрыла лицо руками и съежилась в кресле, будто ее полоснули ножом по сердцу. Записка Уильяма дышала любовью и страстью, но нотки цинизма и непристойности, крепнувшие в голосе господина Торна с каждым прочитанным словом, отравляли сознание Сары, мешали полной грудью вдохнуть весь аромат любви, заложенный в этих милых строчках. У обоих Торнов не оставалось ни малейшего сомнения, что назначенная Уильямом встреча была далеко не первой. Когда письмо было дочитано до конца, супруги, не сговариваясь, молчаливо уставились на Сару, будто хотели еще каких-то разъяснений. Хотя и без того было ясно, что в своем грехопадении она зашла так далеко, как они и представить себе не могли, когда начинали свое дознание. Теперь этот ключ… Тут уж и гадать нечего… Ключ от той самой двери, за которой эти малолетние развратники… Боже, подумать страшно, что они там делали! Господин и госпожа Торн даже растерялись. Что делать? Как и чем искупить грех, нежданно-негаданно ворвавшийся в их дом?

Отправив Сару в ссылку в ее комнату, Торны собрались на совет. За Сару они не беспокоились — теперь не сбежит. Ставни в ее комнате господин Торн заколотил наглухо, а дверь заперта на ключ. Теперь Торны со спокойной душой принялись обсуждать план действий. Сам Торн настаивал на том, что нужно пожаловаться мастеру Уильяма, но его супруга хлопнула кулаком по столу, указывая тем самым на недальновидность подобного шага, и сказала веско:

— Мы любой ценой должны избежать скандала. Подумай, ведь мы бросаем тень на все Евангелистское движение, в то время как Англиканская церковь только и ждет наших промахов, чтобы за все отыграться. Никому ни слова, иначе мы окажемся в дурацком положении, — только сами себе навредим. Сара должна послать ответ своему соблазнителю. «Между нами все кончено и точка». Судя по тону его письма, у них с Сарой была размолвка, и теперь он хочет помириться. Как получит ответ, подумает, что она на него обиделась, так что к старому возврата больше нет.

— А что, если он болтать начнет? Или будет настаивать на встрече?

— Не начнет, — заверила госпожа Торн. — Глупости! Будет он рисковать своей карьерой, когда ему так ясно дадут отказ!

Сару пришлось проучить хорошенько, подержать впроголодь, прежде чем она начала писать под диктовку госпожи Торн. В глубине души Сара надеялась, что Уильям не поверит ни единому слову, поймет, что ее вынудили написать это письмо, и найдет способ повидаться с нею. Когда госпожа Торн запечатала письмо и вышла из спальни, Сара забилась в самый дальний угол, села на корточки, опустила голову на колени и долго сидела не шелохнувшись, безразличная ко всему на свете.

С тех пор как Эстер получила разрешение ставить личное клеймо на свои работы, в ее мастерскую зачастили проверяющие из Инспекции пробирного надзора. Впрочем, определение массы, опробирование и прочие многочисленные операции входили в их обязанности, ведь именно инспекция пробирного надзора должна следить за тем, чтобы все ювелирные украшения из драгоценных металлов, предназначенные для продажи, соответствовали действующим в стране пробам и имели клеймо. Эстер всегда работала честно — никогда не соблазняли ее нечистые дела, поэтому неожиданные визиты инспекторов не очень ее беспокоили, вот только отрывали от работы. Ее мастерскую контролировали двое: насколько один был приятен и обходителен, настолько другой угрюм и неуклюж, — полная противоположность друг другу.

Одного из них, того, что был более приятным, звали господин Коккерил. Ему шел уже шестой десяток. Жена его умерла, он так и остался холостяком. Детей у него не было, зато все его любили, несмотря на строгость. Весь его облик (одни выступающие скулы чего стоили) говорил о том, что господин Коккерил может быть беспощаден, особенно с теми, кто пускается на обман, кого не отличает высокий уровень мастерства, к которому обязывают работы по золоту и серебру. Господин Коккерил терпеть не мог шарлатанов, которые снижали количество частей драгоценных металлов в смеси. Краток и суров был его разговор с мошенниками, ставящими свое клеймо на работы добросовестных и искусных мастеров.

— Чрезвычайно приятно было с вами повидаться, госпожа Бэйтмен, — обычно говорил господин Коккерил, прощаясь. Затем он благодарил Энн за восхитительный чай. А вот его коллега никогда не принимал приглашения выпить чашечку чая, и, когда он уходил, все чувствовали облегчение. Эстер, вечно занятая в мастерской, ни разу не присутствовала при чаепитии господина Коккерила, поэтому она и не сразу узнала, что для Коккерила Энн ставит на стол лучшую посуду: серебряный чайный сервиз, который Эстер не так давно позволила себе завести, дорогие фарфоровые чашечки и блюдца. Эстер начала приглядываться и вскоре заметила, как после визитов Коккерила меняется выражение лица Энн, оно становится добрее, разглаживаются складки на лбу. Но время шло, а Энн и Коккерил так и встречались лишь за чашкой чая, и Эстер решила, что все ей привиделось, и нет между ними ничего, кроме дружеских отношений.

Оборудование мастерской, купленное ко времени женитьбы Питера, позволяло справляться со всеми заказами. Мастерство Эстер и качество ее работ заслужили уважение как деловых людей, так и рядовых покупателей. Мастерская Эстер была признана ювелирным миром, а это в свою очередь привело к увеличению спроса на ее товар. Торговцы серебром начали поставлять ей не только листовой прокат, но и отливки. Работа пошла быстрее, так как при получении готовых отливок Эстер экономила много времени на всякие подготовительные работы. Не приходилось уже ковать и плющить металл перед обработкой.

Вскоре в мастерской появился и первый ученик, сообразительный и расторопный парнишка по имени Линни. Он так привязался к мастерской, что собирался остаться после получения звания мастера.

— Должно быть, это место притягивает, — с улыбкой говорила Эстер.

Линни был способным пареньком. Он как-то нарисовал новую эмблему для мастерской Бэйтмен, а Питер сделал ее для Эстер. Место для эмблемы уже было. Хотели повесить ее над входом вместо старой, оставшейся еще от Джона Бэйтмена. Ее давно уже сняли за негодностью, так как и люди были другие, да и работа уже не та. С тех пор старый знак мастерской так и стоял у ворот соседнего дома, пока Эстер не унесла его в свою новую мастерскую.