Барбара Картленд - Флирт

Крупье запустил рулетку, и вновь Анцелла явственно ощутила, что выиграет номер одиннадцать.

Она вручила жетоны стоящему рядом мужчине.

— Одиннадцать, — сказала она.

Он как бы вдруг понял, что она собирается делать, наклонился вперед и положил жетон на стол в то самое мгновение, когда крупье объявил:

— Ставки больше не принимаются.

Шарик пробежал еще два круга, и Анцелла едва сдержала дыхание.

— Одиннадцать, черный, нечет, остальное — проигрыш.

Улыбаясь, она повернулась к мужчине и отметила, с каким недоверием в глазах он смотрит на нее.

— Как вам это удалось? — прошептал он.

— Я не могу этого объяснить, — ответила Анцелла.

Крупье собрал жетоны со всех номеров, за исключением одиннадцатого, затем положил 1750 франков на одиннадцатый номер и вопросительно взглянул на Анцеллу.

Она подсчитала свой выигрыш. Семидесяти фунтов, подумала она, не хватит на операцию и дальнейший курс лечения в дорогой клинике, а им ведь нужно туда еще и доехать, что тоже стоит денег.

Мужчина протянул было руку, чтобы забрать выигрыш, но она решила иначе.

— Прошу вас оставить, — приказала она.

— Вы хорошо подумали? — тихо спросил он, и Анцелла поняла, насколько он напряжен.

— Прошу оставить! — повторила она.

Казалось, прошли столетия, прежде чем все игроки сделали свои ставки.

Анцелла словно читала мысли незнакомца: она, должно быть, сумасшедшая, поэтому и оставила выигрыш на столе.

Она была уверена: поставь они на кон его деньги, он бы не послушался ее, радуясь выигрышу и не желая больше рисковать.

— Мне думается, — произнес он, — следует поставить пару франков на красное или черное. Так мы подстрахуемся.

Анцелла отрицательно покачала головой.

— Я ведь просила, чтобы вы мне доверились.

Он оторвал взгляд от стола и взглянул на нее.

— Мне думается, так бы сделал каждый, — тихо объяснил он.

Анцелла улыбнулась, но ничего не ответила. Она услышала, как крупье произнес:

— Ставки больше не принимаются.

И через секунду круг рулетки вновь пришел в движение.

Анцелла держалась на удивление спокойно. Она была уверена, сама не понимая почему, что опять выигрыш выпадет на одиннадцать.

— Одиннадцать, черное, нечет, остальное — проигрыш.

Когда крупье произнес это, стоящий рядом с нею мужчина издал звук, описать который было невозможно.

— Как вам это удалось?! — повторил он свой вопрос.

— Понятия не имею, — ответила Анцелла, и это было чистой правдой.

Только она одна поставила на одиннадцать.

Крупье подгреб солидную гору жетонов к этому номеру.

«Больше двух тысяч фунтов, — мысленно подсчитала Анцелла. — Этой суммы должно хватить, чтобы спасти жизнь той женщине».

— Теперь я могу забрать выигрыш? — неуверенно спросил мужчина.

— Да.

Анцелла подала знак крупье, чтобы тот пододвинул выигрыш к ней. Мужчина оставил на столе пару жетонов для персонала и, взяв обеими руками все остальное, протянул их Анцелле.

— Не возьмете ли вы половину себе? — спросил он.

Она отрицательно покачала головой.

— Деньги принадлежат вам, — ответила Анцелла. — Точнее, вашей жене. Теперь она может лечь на операцию, которая, как я чувствую, будет успешной. Точно так же я чувствовала, что мы выиграем!

Она видела, как слезы наполнили его глаза. Он повернулся боком к столу и произнес:

— Я не верил, что в мире еще остались доброта и благожелательность. — Он взглянул на деньги, которые сжимал в руках. — А как быть с той суммой, которую вы поставили в самом начале?

— Купите на них от меня жене цветы, — ответила она. — И прошу передать ей, что я буду молиться, чтобы счастье от вас не отвернулось.

Сказав это, она повернулась и пошла прочь.

Мужчина был настолько взволнован, настолько ошеломлен, что она исчезла прежде, чем он смог что-то сказать.

Княгиня по-прежнему сосредоточенно беседовала с графом.

Анцелла, не желая мешать им, села в кресло у стены, чтобы в любой момент быть у княгини под рукой.

Внезапно она почувствовала себя совершенно опустошенной, как будто только что пережила невероятный всплеск эмоций. Потом поймала себя на том, что шепчет молитву. Она просила Всевышнего, чтобы выигранные в этот вечер в казино деньги принесли добро людям, а не зло.

Сборы были недолгими. На следующее утро доктор Гровз приехал навестить княгиню и, проведя с нею около четверти часа, пожелал переговорить с Анцеллой.

Они спустились в гостиную с окнами на Эзу. Эта комната не выглядела столь роскошно, как салон, хотя также была весьма симпатичной.

— Княгиня отзывается о вас очень благожелательно, госпожа Уинтон, — начал доктор Гровз.

— Меня это радует, — ответила Анцелла. — Надеюсь, что смогу оправдать доверие, которое оказал мне сэр Феликс.

— Я также был в этом уверен.

Внешне доктор Гровз чем-то напоминал сэра Феликса Джонсона: приблизительно того же возраста, такие же очаровательные манеры. Как и сэр Феликс, он носил традиционный сюртук и цилиндр, а также мастерски завязанный галстук, в центр которого была воткнута булавка в виде подковы. В Монте-Карло, подумала Анцелла, все неизменно обязано быть символом счастья.

— Однако если быть до конца откровенным, — продолжал доктор Гровз, — я должен признаться, что рассчитывал увидеть более зрелую даму. Но если княгиня вами довольна, то все остальное уже не имеет значения.

— Правда, что княгиня так уж больна? — спросила Анцелла.

Это казалось ей не совсем соответствующим действительности, если принять во внимание последние часы, которые княгиня провела в казино, а также тот факт, что она делала все, что хотела.

— Мне кажется, что вы, как сиделка ее сиятельства, — медленно произнес доктор Гровз, — просто обязаны знать все, что связано с этим конкретным случаем. — Доктор замолчал, после чего с легкой усмешкой спросил: — Как вам кажется, сколько княгине лет?

Анцелла не ожидала такого вопроса.

— Понятия не имею, — ответила она. — Но, судя по ее внешнему виду, она очень стара… ей уже сильно за семьдесят.

— А на самом деле, — ответил доктор Гровз, — ей лишь недавно исполнилось шестьдесят два года!

Анцелла не могла скрыть удивления.

— Это действительно очень грустная история, — сказал доктор Гровз.

— Не могли бы вы ее мне рассказать? — попросила Анцелла.

— Вам следует знать, что в молодости княгиня была весьма привлекательной женщиной, — начал доктор Гровз. — Когда я увидел ее впервые лет двадцать назад, она была еще очень хороша собой.

Припомнив профиль княгини, Анцелла согласилась, что это могло быть правдой. Минувшей ночью она и сама отметила: всякий раз, когда ее сиятельство разговаривала с графом Андре, была возбуждена или чем-то заинтересована, ее лицо преображалось и становилось красивым.