Зия Самади - Избранное. Том 2

— Конечно, конечно, мой бек, — отвечал Норуз.

Тут Абдулла закашлялся, поперхнувшись куском дыни, — ломоть, который он держал в руках наготове, выпал и соскользнул на пол. Дорга только теперь как будто почувствовал некоторую неловкость, обтер потное лицо полотенцем и отодвинулся от стола. Но лиса Норуз прикинулся слепым:

— Я велел охладить кумыс в родниковой воде, не хотите ли отведать, мой бек?..

— Можно бы немного подождать… Но если ты просишь — что же… — Дорга нахмурился, оглядывая своих людей, которые, не отрываясь, уплетали дыню ломоть за ломтем.

Трижды появились на столе деревянные чашки, наполненные кумысом, но беседа все не клеилась. Наконец дорга объявил, что пора перейти к делу.

— Готов внимать вам обоими ушами и сердцем, — преданно отозвался Норуз, умильно уставясь на Абдуллу. Бахти тоже не отрывал глаз от дорги.

— Здесь все свои, можно говорить начистоту?..

— Именно так, мой бек, — считайте, что все мы — ваши вернейшие рабы!

— Завтра сюда прибудет рота солдат.

— Рота солдат?.. О-о!..

— Я буду возглавлять эту роту, — дорга закрутил усы.

— Само собой, мой бек, само собой, — поддакнул Норуз.

— Бахтиахун покажет нам дорогу.

Бахти поднялся с места. Он так трепетал перед Абдуллой, что при словах «покажет нам дорогу» почувствовал, как что-то оборвалось у него внутри.

— Есть еще одно задание, — продолжал Абдулла, рыгая. — Ваши места превратились в гнездо отъявленных смутьянов…

— О аллах всемогущий!.. — вырвалось у встревоженного Норуза.

— Да, да, это так, и нечего притворяться!.. Аскар вышел отсюда, Ахтам со своими негодяями — тоже из Дадамту. И еще слышал я о какой-то выскочке, то ли Маим, то ли Наим…

— Нет, нет, она тут ни при чем… Так, девчонка… Просто когда-то училась грамоте у Аскара, — проговорил Бахти, привстав. В эту минуту он готов был совершенно искренне защитить Маимхан даже своей грудью.

— Мы ничего не можем сказать в оправдание остальных, мой бек, но против этой девушки язык не повернется говорить что-нибудь дурное…

— Бросьте, Норузбай, — прервал дорга, — не будь вы сами тестем ходжи, вам тоже пришлось бы давно очутиться в одном уютном месте…

— Спаси нас аллах, — испуганно пробормотал Норуз, приглаживая дрожащими руками бороду.

Зловещая тишина наступила в комнате. Слышалось только прерывистое дыхание объевшегося Абдуллы. Плотная тяжелая пища и кумыс брали свое — дорга незаметно для себя захрапел…

Беспокойная ночь, словно пронизанная предчувствием беды, опустилась на Дадамту. Протяжно выли собаки, невпопад кричали встревоженные петухи. Жители селения, обычно засыпавшие глубоким сном после дневных — трудов, почему-то не смыкали глаз, и во многих домах не гасли тусклые огоньки светильников.

Пожалуй, единственным человеком, который в полной мере наслаждался полночным покоем, был Абдулла, раскинувшийся на пуховых подушках и атласных одеялах. Что до лисы Норуза, то, проклиная неумолчный храп дорги, он всю ночь провел без сна, ворочаясь с боку на бок и строя различные планы, в которых приезд Абдуллы играл главную роль. Бахти же и трое спутников дорги кайфовали в саду.

— Милые мои друзья, — говорил Бахти, опираясь ка плечо сидевшего рядом с ним охранника, — заплачу вам, сколько спросите, только помогите мне…

— Перестань трепать языком, обжора, — ткнул его в грудь усатый охранник, посасывая трубку с анашой, — сказано тебе — возьмем в оборот доргу, значит, будь спокоен, получишь свою девчонку.

— Завтра в бой, кто знает, останемся ли мы в живых? — горько усмехнулся Бахти. В голосе его послышались слезливые ноты.

— Ну, ну, что слюни распустил? — отмахнулся от него первый охранник. — Наполнишь нам карманы — и девчонка твоя.

— Дай руку, друг, — захихикал Бахти, — за мной не пропадет, всем троим достанется по коню!..

— Ладно, ладно, решено…

Теперь вместе с джигитами кузнеца Махмуда и ювелира Семята лесных смельчаков насчитывалось около сотни. В Пиличинское ущелье доставили сабли, сделанные Махмудом, и еще кое-какое оружие — почти все джигиты вооружились. Уже несколько дней шли горячие споры. Одни, во главе с нетерпеливым кузнецом, предлагали немедленно совершить налет на тюрьму и освободить Аскара, другие, среди которых был Ахтам, считали подобные действия заранее обреченными на неудачу. Осторожный Семят доказывал, что пока нечего и мечтать о вооруженных столкновениях — прежде следует серьезно подготовиться, увеличить количество своих сторонников, раздобыть побольше боеприпасов, а там уже действовать. В суждениях Семята был здравый смысл. В конце концов этого не могли не признать и Ахтам с Махмудом.

Лесные смельчаки сделали несколько набегов на байские стада, обеспечили себя продовольствием, фуражом, подтянули дисциплину. Ахтам был избран командиром, Махмуд ведал вооружением, Семят стал казначеем. Джигиты разбились на десятки, выставили дозорных, ввели ежедневные занятия, на которых вчерашние дехкане и ремесленники учились владеть саблей и винтовкой. Правда, приходилось беречь каждый патрон, каждую щепоть пороху, но усердия и старания у всех было в избытке.

Однажды после обычных занятий Ахтам, Махмуд и Семят присели передохнуть перед уже знакомой нам пещерой, которая всем троим теперь заменяла дом. Под лучами солнца золотились на ветвях урюк и дикие яблоки, щедрыми осенними красками пестрели горные березы, уже тронутые первыми холодами.

— Умарджан запаздывает, — сказал Ахтам, покусывая сухую травинку. — Не случилось ли что-нибудь с Маимхан…

— Не случилось ли что-нибудь с самим Умарджаном, — отозвался Семят.

— Может быть, отправим людей разведать?.. Маимхан давно уже место среди нас, ей все время грозит опасность. Как ты смотришь на это, Махмуд-ака?..

— Оставь, ука! Зачем тянуть девчонку в горы, что ей тут делать? — возразил Махмуд.

«Девчонка… Эта девчонка стоит четверых мужчин таких, как ты», — хотелось ответить Ахтаму, но ему помешал выстрел — стрелял дозорный, с высокого уступа наблюдавший за ущельем Гёрсай.

Джигиты мигом расхватали оружие и собрались на площадке у входа в пещеру. Ахтам подал команду строиться и приказал одному из джигитов узнать, что встревожило часового.

Джигит, словно кошка по стволу дерева, вскарабкался вверх по отвесной скале. Спустя минуту он уже стоял внизу, едва переводя дыхание:

— Солдаты… нас окружают…

— Махмуд-ака, ты со своими людьми идешь направо, я — налево… Но ни выстрела, пока солдаты не войдут в теснину!.. — Ахтам повел своих джигитов к вершине крутого холма. Привыкшие к горам, лесные смельчаки легко взобрались по склону, и каждый занял заранее назначенное место. Отсюда все узкое ущелье было видно как на ладони — Ахтам и Махмуд с обеих сторон заключили его как бы в тиски.