Ирэн Фрэн - Желания

Корнелл говорил это, шлепая ногами по маленькой луже, которую решил перейти из озорства.

— Вот почему я приветствовал ваше бегство в компании с Анной. Это было невыносимо. Бедная Анна! Она еще слабее вас.

— И тем не менее вы спорили с ней! В самый разгар праздника… На этот раз я не ошибаюсь, я сам видел!

— В конце концов, Тренди, все эти люди развлекаются, играя в конец света. Анна Лувуа поддалась обману, как вся эта приглашенная к Командору прекрасная провинция. Но не вы Тренди, не вы…

— Не понимаю.

— Я имею в виду эту новую моду. Моду умирать за свою секту, религию, за какое-нибудь волшебство. Теперь, когда сломаны все барьеры, остался лишь один предел, лишь один-единственный секрет — смерть. С ней принялись играть. Вновь вспомнили о Сатане, Люцифере, всем этом старье, в том числе и о конце света. До сегодняшнего дня им интересовался только такой старый профессор, как я. А теперь все разглагольствуют о гибели вселенной, огненном дожде, ангеле-губителе… Последняя большая игра. Какое грандиозное развлечение!

— Но Командор существует! И у него было что-то с Рут, с Анной, а может, и с Ван Брааком? Эта гора слухов…

— Здесь нет никаких секретов. Конечно, все детали мне неизвестны. Только Рут может вам их рассказать. Мне она всего не открыла. Слишком мучительными были для нее те годы, которые она пытается забыть.

— Если я навоображал бог знает что прошлым вечером, тогда объясните мне.

Они пришли туда, откуда был виден остров, — к большому камню, остававшемуся сухим даже в высокий прилив. Взобравшись на камень, они уселись на его вершине. Корнелл достал табакерку, которую всегда носил в кармане, и стал набивать трубку. Он делал это так старательно, что Тренди понял — Корнелл собирается с духом.

— Все началось с Ван Браака, — наконец заговорил он. — Но прежде я должен немного рассказать о себе. — Он раскурил трубку и затем продолжил: — Вся эта история восходит к сороковым годам, когда я начал исследования морских легенд. Я изучал морских чудовищ или, точнее, упоминаемых в океанских легендах демонов, придуманных еще в Вавилоне. Серьезно, не правда ли? Одна Великая Спящая Рыба чего стоит… Я приехал из Америки, полный грандиозных планов: от Исландии до Скандинавии, от Бретани до Голландии исследовать европейское море, его сирен, проклятых капитанов, кораблей-призраков. И сравнить их с дьяволами Месопотамии, самыми старинными демонами в Библии. Я опросил множество рыбаков и старых лоцманов и прекрасно знал местную историю. Однажды — я уже провел здесь три месяца — мне рассказали о Ван Брааке. Я узнал о его необычном доме и капитанском прошлом. Этот персонаж заинтриговал меня, мне захотелось его увидеть. Меня не слишком обнадежили: «Это сумасшедший, иностранец, он не примет вас, он доверяет только своей старшей дочери…» Но я был упрямым. К моему большому удивлению, Ван Браак принял меня. В тот день я даже не заметил Рут. Ей тогда, вероятно, было лет десять-двенадцать. Когда несколько лет назад я встретил ее на этом пляже, собирающую водоросли, то даже не вспомнил, что мы уже виделись. Я узнал, что она живет на «Светозарной», но, как и все, я помнил только капитана. И его старшую дочь Ирис… Она была красавицей. В тот день, когда Ван Браак меня принял, она на несколько мгновений заглянула в гостиную. Было лето. Она несла букет цветов. Великолепная девушка, темноволосая, лет двадцати и такая изящная! Изящная по моде того времени — тонкая талия, пышная грудь, волнистые волосы и крошечные ножки. Еще раз я видел ее, когда она закрывала за мной дверь. Она была восхитительна. Это было время ее помолвки.

— С Командором?

— Совершенно верно. Это было местным событием. Меня-то, разумеется, это нисколько не интересовало, я был здесь проездом, как и вы, на положении писателя. Мне надо было разговорить старого безумца, ее отца, который, я слышал, много бродяжничал. Я вытянул из него едва ли четыре фразы. Голос у него был очень хриплый, надтреснутый, можно было подумать, он его бережет. И измученное лицо… С возрастом он стал выглядеть еще ужаснее, чем на портрете. И его манера ходить… У меня было впечатление, будто он тащил за собой огромную сеть. Сначала он развеселился от того, что я им интересуюсь, разразился ужасным, похожим на икоту смехом, затем вдруг изменился в лице: «Все эти истории, ваши демоны и чудовища — сказочки на сон грядущий. В море встречаешь только бури и волнения. Сухопутные крысы никогда этого не поймут». И больше я ничего не смог из него вытянуть. Он сменил тему разговора, показал мне свои картины, начал рассказывать о бывших голландских колониях, своей яхте, которую только что обновил. Можно было подумать… — Корнелл подыскивал слова.

Тренди помог ему:

— …что он пытался от чего-то защититься.

— Точно. Мне тоже так показалось. У него был такой вид… Мне трудно объяснить. Может, это немного глупо… Но клянусь, он напоминал человека, встретившего в море что-то, от чего не смог оправиться. Уверен, это были не демоны. Этот человек смело противостоял всем ужасам моря, даже тем, что породили легенды о чудовищах и дьяволах-искусителях. В то время я был слишком молод, чтобы его разговорить. Слишком неопытен. И еще ничего не понимал в чудовищах. Я искал вслепую. — Корнелл помолчал, потом продолжил: — Позднее, выйдя в море, я понял, что в океане нет ничего необычного. Только бури и волнения, как говорил Ван Браак. Но и этого довольно, чтобы измениться. Тогда и рассказывают разные истории, придумывают ужасных созданий, когда вокруг не видно ничего, кроме волн, когда не чувствуешь ничего, кроме морской болезни.

— Ну а Командор? Его вы встречали в то время? Прошлым вечером я был уверен, что вы никогда не виделись.

— Верно. Этот человек меня не интересовал, так же как и его дом, тот шум, который поднимали вокруг его денег. Я ведь уже говорил вам — это местная легенда. Было довольно того, что его мать, креолка, без мужа, полубезумная, беременная владелица золотых рудников решила строить дом на мысе в тот самый момент, когда у местных жителей появилась мода болтать и мечтать. Людям больше нравится мечтать вместе, чем поодиночке.

Поднялся ветер. Стая птиц кружила вокруг лодки, лежащей вверх дном на песке.

— Однако Рут и Командор…

— Простое соседство. Потом история семьи.

— Но…

— Я рассказываю вам то, что знаю, — отрезал Корнелл, — все, что знаю от Рут.

Тренди не осмелился возражать. В это мгновение Корнелл напоминал Дрогона. Тем не менее Тренди это не раздражало. Как же ему удавалось так долго обходиться без своего профессора?

— Чтобы лучше понять, надо знать, откуда взялся Ван Браак, — произнес Корнелл. — Похоже, он был вроде отщепенца. Единственный сын, в двадцать лет — Рут не знает, почему — он уехал из Амстердама, оставил свою весьма богатую семью. Несколько лет он бороздил моря, затем, после смерти родителей, вернулся, чтобы вступить в наследство. Обосновался здесь. Место было пустынным. Причуда, конечно. Он построил виллу, но жил на ней очень мало, почти тут же оставив ее ради незначительного поста губернатора на каком-то острове в голландских Индиях. Потом женился на европейке, отыскав ее где-то между Калькуттой и Сайгоном, в одном из… полусветских колониальных обществ, которые проводят свою жизнь в ожидании очередного пакетбота. Она тоже, должно быть, знала такие вещи, которые хотела бы забыть, и умерла при рождении Рут. Капитан быстро добился возвращения в Европу и устроился в Лондоне. Он не работал — жил на широкую ногу на то, что осталось от его наследства. Каникулы он с дочерьми проводил здесь. По словам Рут, Ван Браак был просто одержим Ирис. Когда у нее обнаружился талант к пению, он нашел для нее лучших профессоров. Однажды в Лондоне, когда ей уже прочили будущее оперной дивы, она встретила Командора.