Хелен Диксон - Предательство

— Значит, все они остались с носом, — заметил Ланс, гордо улыбаясь своей вот уже целых сорок восемь часов супруге. — Я всецело доволен женой. Другой мне не надо.

— Я полностью одобряю твой выбор. Белла очаровательна, и я уверена, что мы станем с ней добрыми друзьями.

— Ну, матушка, входи же, — проговорил Ланс, ласково проведя рукой по спине Беллы и приобняв ее за талию. — Давайте пройдем в гостиную, где мы сможем выпить чаю и все обсудить. Я жду не дождусь рассказов об Ирландии и Софии — и о своей маленькой племяннице.

Он уже собирался пропустить вперед супругу, направляясь в гостиную, как оказался застигнут врасплох резкими словами матери.

— Твоей племяннице? Твоя племянница поживает просто прекрасно, Ланс. Неплохо было бы, если бы ты выказывал тот же интерес по отношению к своей дочери.

На мгновение в просторной прихожей воцарилась могильная тишина. Слово «дочь» привлекло к себе внимание Изабеллы. Она потрясенно уставилась на свекровь. Белла собиралась спросить Элизабет, что та имела в виду под этой непонятной ремаркой, однако появившееся на лице миссис Бингхэм угрюмое выражение заставило Изабеллу сильно обеспокоиться.

— Полагаю, ты рассказал Белле о Шарлотте, Ланс? Я искренне на это надеюсь, поскольку место этой малышки в твоем доме.

— О Шарлотте? — изумленно переспросила Белла.

Сердце ее замерло. Она медленно повернулась, чтобы взглянуть на мужа, настолько ошеломленная бушующими в ней эмоциями, что не заметила ни как внезапно напряглось его лицо, ни выражения, с которым Ланс посмотрел на мать, словно готовя себя ко встрече с расстрельной командой.

— Ланс? Что это значит? Пожалуйста, объясни мне.

Для человека обычно весьма ловкого и сообразительного Ланс вдруг обнаружил необычную заторможенность и молчал, словно не имея сил ответить на вопрос матери.

— Это совсем не то место, где стоит обсуждать подобного рода вопросы. Думаю, нам надо пройти в гостиную, — сказала Элизабет, входя в комнату и закрывая за всеми дверь.

Еще сидя в ландо, только подъехав к дому, она некоторое время оставалась недвижимой, призывая всю свою храбрость, чтобы сделать то, что собиралась сделать. Она содрогалась от боли, которую должна была причинить, и представляла враждебность со стороны своего сына.

— У Ланса есть дочь, Белла. Девочка, о которой он, очевидно, забыл вам рассказать.

— Я не забыл, — с трудом выдавил из себя Ланс, лицо его было бледным, перекошенным от гнева. — Если ты не возражаешь, мама, я бы предпочел избежать этого обсуждения.

— Нет, Ланс. Не думаю, что тебе это удастся, — возразила Элизабет, четко намереваясь расставить все по своим местам. — Ты всегда отказывался говорить на эту тему. Я буду права, если заключу, что порой ты вообще забываешь о том, что у тебя есть дочь. Мне жаль, но это правда. Малышка Шарлотта такая милая и очень похожа на тебя, причем сходство день ото дня увеличивается. Ты ответствен перед ней, и, конечно, она должна жить с тобой. Она не может больше оставаться со мной. Это неправильно.

Стоя в другом конце комнаты, Белла безмолвно смотрела на свекровь, умом сознавая то, во что никак не хотело поверить ее бедное сердце. Она не могла заставить себя подойти к мужу. Внезапно Белла почувствовала, как у нее задрожали колени. Добравшись до ближайшего стула, она обессилено на него упала. Несчастная женщина похолодела от обуявшего ее ужаса. Она хотела, чтобы Ланс сказал ей, что ребенок не имеет к нему никакого отношения, однако тот молчал.

— Ланс, это правда? — спросила Изабелла, обретя наконец дар речи. — У тебя есть д… дочь?

Он окинул ее холодным, пристальным взглядом:

— Да, есть.

Ей показалось, что на грудь опустился тяжелый камень. Белла была потрясена, смущена, в голове беспорядочно роилась тысяча мыслей. Ни сердцем, ни разумом она не могла воспринимать ничего, кроме глубокого разочарования, которое превращалось в мучительную боль.

— Простите меня, моя дорогая, — печально промолвила Элизабет, испытывая симпатию к этой молодой женщине, в полном неведении вышедшей замуж за ее сына, и гнев на него за то, что тот не допустил супругу до столь важной части своей жизни. — Мне совсем не нравится это делать, и я определенно не собиралась причинять вам страдания, однако вы имеете право все знать. В Ирландии Шарлотта тяжело заболела, и мы опасались за ее жизнь. Я не перенесу, если с малышкой что-нибудь случится, пока она на моем попечении. Поэтому я твердо решила вернуть девочку ее отцу, чтобы она находилась там, где должна быть по праву.

— Сколько лет Шарлотте? — спросила Белла, у нее так сдавило горло, что она едва могла говорить.

— Ей всего девять месяцев, — сообщила Элизабет.

Не в силах поверить в услышанное, Белла переводила взгляд со своей свекрови на Ланса.

— Девять месяцев? Но она… она еще совсем младенец. — Изабелла судорожно сглотнула. — Ланс… да как ты мог сотворить это… сотворить со своей дочерью… и со мной? С… с ней что-нибудь не так?

— Шарлотта потрясающий ребенок, Белла, — заверила ее Элизабет. — Она прекрасна, обладает нежным маленьким сердечком и любит всех — и ей нужен отец.

— А ее мать?

Лицо Ланса искривилось и потемнело.

— Ее мать — моя первая супруга — мертва, — отрезал он. Проведя заметно дрожавшей рукой по волосам, он сделал шаг назад, его бледное лицо ничего не выражало. — А теперь я был бы очень признателен, если бы мы поговорили о чем-нибудь другом.

— От меня не так просто избавиться, — немедленно возразила Белла, стараясь не думать о его жене, умершей столь недавно, женщине, родившей ему ребенка, женщине, которую он, должно быть, любил и до сих пор оплакивал.

Ситуация была настолько тяжелой, что Изабелла никак не могла прийти в себя. Она чувствовала себя так, будто пробудилась от волшебного сна.

— Ваша мать права. Вы не должны были скрывать от меня эти сведения. Это жестоко и низко. Как вы думали, я отреагирую, когда все выяснится? Или вы и вовсе не намеревались сообщать мне об этом, планируя отослать дочь, которую вы столь очевидно покинули, куда-нибудь подальше, чтобы она жила в полной безвестности?

Опустив глаза, Белла расправила дрожащей рукой платье. Ланс заметил ее глубоко подавленное состояние. Его щека непроизвольно дернулась, он резко развернулся и подошел к окну. Стоя спиной к женщинам, с неестественно прямой осанкой и напряженными плечами, он молча сунул негнущиеся руки в карманы.

Белла вскочила со стула.

— Прошу вас меня простить, — обратилась она к Элизабет, стараясь, чтобы голос ее не дрожал. — Я бы хотела ненадолго остаться одна.

Желая найти слова утешения и поддержки, однако прекрасно сознавая, что не сможет ничем успокоить сейчас Беллу, понимая, что ее невестке необходимо спокойно все обдумать, а все вопросы могут подождать, Элизабет мягко коснулась ее руки: