Эмилия Остен - Жена шута

– Назад! – приказал Идальго. – Поедем другим путем.

Всадники принялись разворачиваться, но поздно: сбоку возник другой мушкетерский отряд, предводительствуемый конным офицером, и у Колетт пересохло во рту.

Только не это. Она не может умереть здесь. Где-то там Ноэль… и Ренар. Господи, пусть он будет жив.

– Всем опустить оружие! – приказал командир мушкетеров, и ему повиновались, хотя шпагу свою не бросил никто. – Что здесь происходит? Кто вы?

Люди Идальго каменно молчали, молчал и он сам; Колетт не знала, следует назваться или лучше промолчать, когда офицер, подъехав поближе, воскликнул:

– Вот так история! Похоже, передо мной тот самый Идальго, именем которого мне все уши продули в Наварре?

Вот тут Колетт и узнала его – маркиз де Дюблан, тот самый молодой человек, что невообразимо давно, в мае, присутствовал на прогулке у Генриха Наваррского и имел с Ренаром ту забавную дуэль. Колетт понятия не имела, что он служит в мушкетерском полку, а возможно, он поступил туда лишь недавно и имел высокий чин благодаря титулу и богатству; но это без сомнений был маркиз, правда, слегка возмужавший.

– Коли я вам уже так надоел, сударь, хотя мы не встречались, так пусть ваши люди уберутся с моего пути, – сказал Идальго.

Маркиз смотрел на него внимательно, оценивающе, а затем промолвил:

– Что вы делаете здесь?

– То, чем славит меня молва. Я спасаю невинные жизни.

– Или разбойничаете, а? Мне неважно. У меня есть приказ, что я должен вас арестовать, едва увижу. Почему это мне уступать дорогу?

– Сударь, – сказал Идальго, – не в моих правилах просить, но сегодня я попрошу вас. Мне не хочется никого убивать; все, чего я желаю, – это отправиться своим путем и завершить одно смертельно важное и срочное дело. Пропустите меня и моих спутников, и никто из нас не погибнет сейчас.

Маркиз подъехал поближе, так, что морда его коня едва не касалась морды лошади Идальго; тот демонстративно медленно поднял руку, в которой держал опущенный клинок, и так же медленно вдвинул шпагу в ножны. Маркиз проводил оружие ничего не выражающим взглядом.

– Значит, смертельно важное дело? – переспросил он негромко.

– Я клянусь честью, сударь.

– Да вы не Идальго, – вдруг сказал Дюблан, развеселившись, – Идальго, как известно всем добрым католикам, бесчестен и честью не клянется! Храбрые и верные дворяне решили поиграть в разбойников, а? Это же вы, я вас узнал, только имя произносить не буду, коль вы так убедительно играете в свои игры посреди охваченного ужасом Парижа! Опустить оружие, – приказал он своим людям, и те с неохотой подчинились. – Эти люди невиновны, я ручаюсь за них. Езжайте, как бы вас там ни звали, и не натолкнитесь на истинного Идальго – он вам не посочувствует.

Идальго отвесил короткий поклон и сказал отрывисто:

– Я не забуду, сударь.

– Да поможет вам Бог, – еле слышно произнес маркиз де Дюблан и отъехал в сторону, освобождая дорогу. Маленький отряд тронулся с места, оставив мушкетеров позади. Никто не стрелял в спину, никто не рвался в погоню.

Хищник выпустил добычу из своих лап. Если маркиз переживет эту ночь – и если Колетт переживет ее, – непременно надо будет отыскать его и поблагодарить. Среди католиков даже в армии остались благородные люди.

Барон де Саваж подготовился на славу.

Для встречи с Идальго он выбрал просторный задний двор монастыря, где повсюду были каменные стены, на галерее можно спрятать стрелков, а в ржавые скобы на стенах сунуть факелы, чтобы осветить все это. Когда отряд Идальго въехал во двор, барон и его люди уже поджидали их; мушкетеры выстроились по периметру, но их было не так много, как под командованием маркиза де Дюблана. Колетт решила, что человек двадцать. Вполне сравнимо с силами их отряда.

Своих родственников она увидела не сразу – а потом ахнула, разглядев. Ноэль, тетушка и дядя сидели на куче гнилого сена под дальней стеной, и кажется, руки их были связаны. Барон де Саваж вышел вперед, ничуть не смущенный тем, что Идальго приехал не один.

– Стоило раньше расставить ловушку, чтобы поймать вас! Как это я не догадался! – произнес капитан весело. – Ах, вот и мадам де Грамон, чудесно. А где же ваш супруг?

– Я не знаю, где он, – отвечала Колетт ровным голосом, молясь про себя, чтобы Ренар находился подальше отсюда. Только не в Лувре, не в заваленном трупами дворе…

– Какая жалость. Впрочем, вы и без него справились, не так ли? Спешивайтесь, дамы и господа.

Идальго не торопился.

– Вы хотели, барон, чтобы я приехал – тогда вы отпустите этих людей, вы так обещали, – произнес он ровно. Никаких эмоций не было в его голосе, ничего общего с тем жизнерадостным человеком там, в Наварре. Впрочем, Колетт полагала, что таким образом Идальго удачно сдерживает гнев. – Я исполнил это. Вы избрали меня своим врагом – зачем же впутывать в эту игру других? Отпустите этих людей.

– Не раньше чем вы снимете маску.

– Не раньше чем вы выйдете со мной на поединок.

Барон усмехнулся.

– Почему бы мне просто не застрелить вас, вы, грязный ублюдок? – он говорил все громче, словно специально распаляя себя. – Застрелить и оставить здесь! О, сегодня великая ночь – все рассчитаемся сразу!

– Если бы вы желали простой стрельбы, барон, то давно бы спустили курок, – отвечал Идальго. – Пока же мы все живы. Я вот что вам скажу, мой дорогой враг, объявивший себя таковым, – впервые в его голосе прорезались нотки сарказма, – вы хотите, чтобы слава о вашем подвиге летела впереди вас. Так чего ждете? Я бросаю вам вызов, и мы станем драться на шпагах, здесь. Вы победите меня, обнажите мое лицо и навеки опозорите имя. Как вам такой план? А все эти люди, – он сделал широкий жест, – станут свидетелями.

Саваж усмехался, слушая эту речь.

– У вас гасконский акцент, – сказал он, – как у Беарнца, уж этот-то говорок я везде узнаю! Вы из его своры, вот что я вам скажу. А может, сам Беарнец и есть? Ни один парижанин нынче не упустит возможность прирезать соседа-гугенота, а вы играете в благородство. Ах, и зачем мне терять время! Вы правы, кто бы вы ни были. Я хочу убить вас сам, вонзить клинок в ваши кишки и провернуть, а потом смотреть, как вы подыхаете, хрипя. Спускайтесь со своей лошадки, спускайтесь, идите сюда, и я укорочу вашу спесь.

– Как приятно, что мы быстро договорились, – согласно кивнул Идальго. – Не стану задерживать вас – вам еще, как вы сами сказали, гугенотов резать.

– М-м, послушайте, друг мой… – начал было Кассиан, однако Идальго сделал все тот же жест, что и на улице ранее: всего лишь поднял ладонь, отсекая возражения. Он спешился, бросил поводья своей лошади, нимало о ее судьбе не беспокоясь, и вышел вперед.

Как красиво он двигается, подумала Колетт. Мягко, словно перетекая, и глазу приятно наблюдать за ним. То движение, которое, остановленное рукой хорошего художника, замирает на полотнах. Без сомнения, он прекрасный воин: так ходят, так стоят хорошие фехтовальщики, которых Колетт уже навидалась при дворе.