Сильвия Торп - Своенравная красавица

Да еще эта ее робость! В Конингтоне, как в любом большом поместье, была своя конюшня с превосходными лошадьми, были гончие и соколы. И Черити не знала страха ни перед самой норовистой лошадью, ни перед самой злой собакой. Она была отличной наездницей, скакала на лошадях Даррелла, как только предоставлялась такая возможность, и он уже давно посвятил ее во все таинства охоты. Элисон не находила в себе сил разделить их энтузиазм. Она чувствовала себя гораздо счастливее, погружаясь в мирные домашние хлопоты. Только желание угодить Дарреллу и сознание, что он о ней беспокоится, утруждает себя поиском особенно смирной лошади, заставляли Элисон выезжать с ними и осматривать окрестности своего нового дома.

Первая из подобных экспедиций оказалась вполне удачной: они ехали плодородными долинами, мимо ферм и домов, чьи обитатели были щедры на улыбки и уважительно приветствовали молодого сквайра и его жену. Однако для второй прогулки Даррелл, уступив просьбам Черити, выбрал дорогу, которая вела на север, к Дартмуру.

Черити завораживала эта местность — вересковые пустоши, суровый край, где водятся великаны и ведьмы, а по ночам, как гласят легенды, лают и воют среди скал призрачные собаки Йета, подгоняемые демоническими охотниками. Дикость вересковых пустошей находила самый живой отклик в ее воображении, хотя ей нравился и спокойный пейзаж вокруг дома. Старая няня Шенфилдов, от кого Черити и услышала эти волшебные легенды, рассказала ей также, что еще мальчиком ее отец любил скакать там верхом, и ничто не доставляло Черити такой радости, как делать то же самое.

Когда они подъехали к вересковым пустошам, Черити принялась пересказывать Элисон кое-что из этих легенд, причем с самыми лучшими намерениями, но она забыла о ее природной робости, и Дарреллу пришлось созерцать внезапную бледность жены и расширенные от ужаса глаза. Кончилось тем, что он резко велел Черити замолчать. Сообразив, какой эффект произвели ее сказки, Черити угрюмо пробормотала извинения, а затем, желая сгладить свой конфуз, пришпорила лошадь и пустила ее вскачь по ухабистой дороге через пустошь. Элисон, решив, что лошадь понесла, вскрикнула в тревоге, но Даррелл с улыбкой покачал головой.

— Успокойся, дорогая, Черити вернется в целости и сохранности, — уверенно заметил он. — Неужели ты думаешь, что я посадил бы ее на этого коня, если бы не знал точно, что она с ним справится? — Он вопросительно посмотрел на жену. — Она напугала тебя, да, своими сказками о духах и гоблинах?

Элисон огляделась вокруг и вздохнула. Они выехали из Конингтона в ясную погоду, а сейчас, хотя долина, оставшаяся позади, все еще купалась в солнечных лучах, у них над головами собирались тучи, а впереди расстилалась вересковая пустошь, дикая и опасная под грозно нахмурившимся небом.

— Она не хотела ничего плохого, я знаю, — тихо откликнулась Элисон, — но это место меня пугает. Как ей может здесь нравиться? — Она робко посмотрела на мужа. — Прости меня, если можешь, за такую глупость! Мне бы хоть чуточку ее смелости!

Даррелл рассмеялся, бросив на жену нежный и одновременно любопытный взгляд. Их брак, по обычаю тех дней, был устроен их отцами, но Даррелл считал, что ему чрезвычайно повезло с выбором нареченной. Он гордился красотой Элисон, а ее мягкий, робкий характер пробуждал в нем рыцарские чувства, так что лелеять и защищать ее казалось ему самой естественной вещью на свете. Грустная нотка последних слов не ускользнула от него, и. Даррелл, перегнувшись в седле, взял руку Элисон и быстро коснулся ее губами.

— Ты очень хороша такой, какая ты есть, — сказал он ласково. — И не смей думать, что я хотел бы видеть тебя другой. Черити отважная малышка, но она дикарка, сорвиголова, ей бы лучше родиться парнем, а не девушкой.

— Наверное, ей бы самой этого хотелось! — Элисон вспыхнула от удовольствия, услышав слова мужа, и теперь с обожанием подняла на него глаза. — Черити уже много значит для меня, но, признаюсь, в чем-то остается непостижимой. Она странное беспокойное дитя, ведь так? И ничуть не похожа на своих двоюродных сестер — ни характером, ни внешностью.

— Я бы сказал, у нее странная и беспокойная история, — ответил Даррелл. — Я слышал, что в характере ее отца было мало сходства со здравомыслящим братом. Роберт Шенфилд был, по всем отзывам, шальным парнем. Едва выйдя из мальчишеского возраста, он оказался замешан в скандале, который заставил его спешно покинуть эти места. В течение семи лет до его семьи доходили слухи о его проделках. А потом от него пришло письмо с сообщением, что он женился на француженке.

— На католичке? — испугалась Элисон: ведь даже к королеве Англии многие относились резко отрицательно и настороженно, поскольку она и француженка, и католичка, что ж говорить о других людях, разделявших ее веру.

Даррелл покачал головой:

— Нет, его жена была из семьи гугенотов, и все равно Джонатан Шенфилд не одобрил его выбора, в особенности потому, что отец девушки был решительно против этого брака. Роберт увез ее против воли отца, а значит, и без приданого. — Даррелл усмехнулся. — Возможно, «увез девушку» — не лучшее выражение, поскольку предполагает какое-то сопротивление с ее стороны. Моя мать расскажет тебе — а она слышала это от самой Маргерит Шенфилд, — что та сбежала из отцовского дома, переодевшись пажом, и пропутешествовала в таком виде до Англии. Стоит ли удивляться, что союз двух столь беспокойных натур произвел такую дочь, как Черити?

Элисон было явно не по себе, ведь ее благопристойное и упорядоченное воспитание не предусматривало подготовку к подобным откровениям. Сочувствие, однако, взяло верх над декорумом, и она сказала:

— Действительно, Черити вдвойне заслуживает жалости, она же сирота. Она вообще не знала родителей?

Даррелл покачал головой, следя взглядом за летящей во весь опор фигуркой Черити, совсем маленькой вдали.

— Нет, Роберта Шенфилда убили в драке в лондонской таверне меньше чем через год после женитьбы. Когда брат узнал об этом, он отправился в Лондон и нашел вдову почти в нищете. Он привез ее к себе в Маут-Хаус, где она умерла через несколько месяцев при родах. Я не помню ее, но моя мать близко сошлась с ней и испытывала к ней глубокое расположение.

— Леди Конингтон очень привязана к Черити, — заметила Элисон и добавила, чуть замявшись: — И ты тоже, правда?

— Да, это верно, — с готовностью подтвердил Даррелл. — Я не мог бы любить ее сильнее, будь она и на самом деле моей сестрой. Я рад, что вы с ней подружились, потому что меня тревожит ее будущее. Не похоже, что мистер Шенфилд обеспечит ее приданым, ведь у него две собственные дочери. А если она не выйдет замуж, то ей тяжело придется после смерти дяди. Джонас не любит ее. Думаю, что нам следует позаботиться о ней. — Он помолчал, а затем продолжил, внимательно следя за реакцией Элисон: — Тебе нужна подруга, компаньонка, помощница. Как бы ты отнеслась к Черити в этом качестве?