Памела Джонсон - Кристина

Для меня это часто не составляло труда, ибо мое увлечение литературным творчеством было в полном разгаре. Мне удавалось довольно регулярно печатать одно-два стихотворения, и я пробовала теперь силы, трудясь над довольно смелым и недостоверным вариантом биографии Кристофера Марлоу. Поэтому я могла часами сидеть и прилежно писать на листах розовой бумаги, которая обычно шла у нас на копии, в то время как мисс Розоман печатала на машинке свою личную корреспонденцию, а мистер Бэйнард в дальнем конце комнаты медленно и сосредоточенно читал Сапёра [13] Псевдоним английского писателя Сирила Мак Нила (1888–1937), автора популярных в свое время приключенческих романов. , замаскировав его обложкой барклеевского банковского ежегодника, и время от времени вставал со стула, чтобы произвести неприятную операцию — просушить у электрокамина свой насквозь промокший носовой платок, ибо был подвержен жестоким насморкам.

Если мисс Розоман (только она одна могла это себе позволить) возмущенно поднимала брови, он тут же раздраженно говорил:

— Хорошо, хорошо, я знаю, что вы хотите сказать. Но это вполне гигиенично, ибо микробы испаряются.

— Грязный осел! — шептала мне мисс Розоман. — Меня просто тошнит от него.

По мере того как приближалось осеннее равноденствие, насморки мистера Бэйнарда усиливались, а с ними ухудшалось и его настроение, и порой он бывал просто злобен.

Было холодное шафраново-желтое утро в начале ноября. Поскольку Хэттон был послан с поручением в Сити, я сама отправилась в отель «Браун», чтобы отнести одной из наших клиенток, задержавшейся в Лондоне, ее билет на пароход, отходивший через неделю. Мисс Розоман и мисс Клик были больны гриппом. Мистер Фосетт был более обычного расстроен, ибо его младшего сына только что выгнали из Оксфорда за патологическую лень. Вернувшись в контору, изрядно продрогшая, в дурном расположении духа, я застала мистера Бэйнарда с мрачным и решительным видом прохаживающегося по комнате, где на полу в беспорядке валялось почти все содержимое нашей картотеки.

— Что случилось?! — в ужасе воскликнула я. Ибо вести картотеку было моей обязанностью.

— Кажется, нам надо делать вид, будто мы работаем, даже если работы нет. Мне надоело видеть, как вы, девицы, вяжете или кропаете стишки. Теперь по крайней мере приведете в порядок картотеку.

— Приведу в порядок картотеку? — машинально повторила я.

— Советую вам проверить слух. Я давно замечаю, что вы туги на ухо. Возможно, это скопление серы, — добавил мистер Бэйнард с известным миролюбием, но тут же спохватился и подавил в себе всякое желание пойти на уступки. Злоба засела в нем, как и его насморк. Это был катар бессмысленной злобы. — Лучше, чтобы вас видели за разбором картотеки, чем сидящей без дела. В любую минуту может нагрянуть начальство. Ведь они не предупреждают о приезде. Почем знать, может быть, это случится сегодня!

— Я столько труда вложила в эту картотеку! — чуть не плача, воскликнула я. — У меня своя система. — Я обессилела от отчаяния. — Я так гордилась ею, — добавила я жалобным голосом.

Я поняла, что он решил придумать для меня работу бессмысленную и унизительную, заставить меня толочь воду в ступе. Мне трудно было примириться с этим.

— Это нечестно! — не выдержав, крикнула я.

— Будьте любезны запомнить, что в этой конторе вы всего лишь младшая служащая, а младшие выполняют то, что им приказывают старшие.

Я умолкла. Едва сдерживая слезы и возмущение, я принялась собирать картотеку.

В двенадцать мистер Бэйнард собрался завтракать.

— Вы останетесь одни, — сказал он небрежно. — Я вернусь через час. А Хэттон придет с минуты на минуту.

Но Хэттон задержался в Сити, а мистер Фосетт появился только для того, чтобы на ходу сообщить, что он уходит в отель «Беркли», где у него свидание с некой миссис Шайлер Лоуринг.

Впервые за все время я осталась в конторе совершенно одна — одна с рассыпанной картотекой и своей горькой обидой на несправедливость.

Но не прошло и десяти минут, как послышалось гудение и лязг лифта и в контору вошел высокий бледный молодой человек в костюме из английского твида и котелке. Он протянул мне визитную карточку. Попросив его подождать в приемной, я порылась в картотеке и обнаружила, что это мой первый миллионер, требующий обслуживания по классу А.

У нас была своя негласная классификация клиентов, составленная на основании сведений об их прежних туристских поездках. Мы делили своих клиентов на три класса: А, Б и «Под вопросом». Когда клиенты появлялись без уведомления, мы с мисс Розоман при помощи нашей картотеки могли сразу определить, какие отели им рекомендовать. Я увидела, что Джеймс Р. Дьюи 3-й был клиентом класса А, заслуживающим отеля «Кларидж», и что он был не только долларовым, но и стерлинговым миллионером, ибо его отец был стальным магнатом. Это был клиент даже не для мистера Бэйнарда, а для самого мистера Фосетта. Может позвонить мистеру Фосетту в отель «Беркли»? Но не рассердится ли он, если я прерву его беседу с миссис Лоуринг, тоже клиенткой класса А, хотя и не столь богатой, как мистер Дьюи, но нашей постоянной клиенткой, приезжающей каждый год, когда зацветает чистотел, и покидающей Англию, когда цветут астры? Я стояла в нерешительности среди хаоса, учиненного мистером Бэйнардом.

Наконец я вышла в приемную и сообщила молодому человеку, что мистер Фосетт отсутствует по важному делу. Следует ли мне разыскать мистера Фосетта или я сама смогу быть ему полезной?

Когда я вошла, он вскочил, изящно и несколько неожиданно, — так в спокойный ясный день над, казалось бы, потухшим угольком вдруг внезапно встает тонкая струйка дыма, — и посмотрел на меня с явным удовольствием человека, которому приятно сознавать свой высокий рост.

— Уверен, что сможете. — Он откровенно разглядывал меня. — Мне надо разменять чек на небольшую сумму.

Я сказала, что придется подсчитать.

— Представляю, как вы наловчились это делать, — сказал он, следуя за мной в контору.

Оставив его по ту сторону барьера, я взяла его туристский чек и с уверенным видом придвинула к себе арифмометр. Сумма была пустячной, и я думаю, что подсчитала бы ее без ошибок, если бы до этого меня не расстроил мистер Бэйнард, а теперь не смущало вежливое, но пристальное разглядывание мистера Дьюи. Он внимательно следил за тем, как я пишу что-то на листке бумаги, а потом устанавливаю цифры на арифмометре и верчу ручку. Полученный результат был, как обычно, без запятой. При мысли, что мне надо где-то ее теперь поставить, нервы мои не выдержали.

— Вы умеете обращаться с этой штукой? — почти выкрикнула я.

Он расхохотался.

— Странные порядки у вас в конторе.