Элизабет Чедвик - Когда струится бархат

На лице де Лейси появилась улыбка, напоминавшая оскал волка, он снова натянул поводья и бросил Лайярда на центрального рыцаря, предоставив Суэйну с Обри разбираться с противниками на левом фланге и доверив правый фланг Алану и Тьери. Конь Адама, впрочем, почему-то вяло отреагировал на приказание, пришлось пускать в дело острые наконечники шпор только для того, чтобы животное подняло поникшую голову. И вот два коня столкнулись в схватке. Противник Адама ударил мечом, клинок отскочил от щита. Мощный удар Адама с тыльной стороны ладони, самый грозный из его боевых приемов, буквально вмял щит молодого рыцаря в тело хозяина. Обод щита разбил рыцарю губы. Не давая оппоненту передышки, Адам атаковал снова, щит опять не удержал удара. Послышался крик боли. Желая только выйти из боя, рыцарь пытался схватить поводья, но не сумел. Его лошадь отступила, опустилась на задние ноги и этим движением толкнула скакуна другого рыцаря группы, сражавшегося с Суэйном. Последний не преминул воспользоваться неожиданной ситуацией и привстал на стременах, чтобы окончательно победить противника.

Отодвинувшись от Адама в сутолоке боя, Тьери и Алан оказались слишком далеко, чтобы предотвратить то, что произошло дальше. А Обри, как ни пытался, не мог завершить собственный поединок и подоспеть на помощь Адаму.

— Берегись этого оружия, милорд! — завопил он со всей мочи легких, — ради Христа, берегись!

В толпе Хельвен громко прокричала имя своего мужа и побежала, приподняв юбки. Однако ее быстро перехватил один из сержантов Адама, который тоже пришел в ужас от надвигавшейся беды, но не совсем потерял самообладание. Он ясно сознавал: стоит хозяйке оказаться на поле турнира, в этой мельнице, где жерновами работали огромные военные кони, среди носившихся в воздухе клинков, вряд ли она сможет выбраться оттуда живой. Хельвен сражалась, как дикая кошка, но сержант сурово держал ее, уговаривая никуда не бежать. Наконец Хельвен прекратила борьбу, потому что не смогла разомкнуть железную хватку и совсем обессилела. Рыдая взахлеб и размазывая по лицу слезы, Хельвен повернулась в сторону поля боя, но к этому моменту все было закончено.

Адам поднял меч, чтобы ударить по щиту, уже нетвердо удерживаемому сопротивляющимся противником, ногами понукая Лайярда двигаться в сторону нового противника. Но вместо отработки приказания конь повернулся и пошатнулся, чуть не падая. Как раз в это мгновение по поднятому вверх предплечью Адама был нанесен сокрушительный удар цепом с шипами в виде звезды. Меч заплела отскочившая цепь, и оружие вырвалось из пальцев Адама. Несколько стальных шипов тяжелого ядра, закрепленного на цепи, вонзились между заклепками рукава кольчуги прямо в стеганую куртку, разрывая железные пластинки и вспарывая ткань. Неистовая мощь удара рванула Адама вбок и вышибла из наклонившегося седла.

Он рухнул на землю, но тренированное тело еще во время падения совершило кувырок, и щит был выставлен в направлении новой атаки врага. Именно врага, а не противника, ибо рыцарь, сумевший вывести из строя Лайярда и оттолкнувший коня со своего пути щитом, восседал на забрызганном пеной пегом скакуне. Цепь с утыканным шипами ядром определенно не относилась к видам оружия, допущенным для товарищеских поединков. Столь же далекой от тренировочных правил была манера нападения, совершенного Варэном: ударить, подкравшись сбоку, пока Адам еще не закончил свой поединок, и не произнести положенного предупреждения об атаке.

Задыхаясь и пошатываясь, с черными звездочками, мельтешащими перед глазами, Адам пытался встать на ноги. Правая рука онемела, он совершенно не чувствовал своих пальцев. Один лишь щит представлял собой жалкую защиту, вроде пергаментного листка, против яростно мчащегося коня.

Яростно ругаясь, Суэйн торопился закончить свой бой. Обри справился со своим противником, но это не могло помочь — он находился слишком далеко. Энергично раскручивая ядро с шипами на цепи, Варэн приказал своему коню начать танец на месте, постепенно смещая его назад. Перед глазами Адама, прямо над ним, нависла смерть. Черно-белый конский хвост мелькал на фоне неба, воздух рассекали смертоносные подкованные копыта, вычерчивая дуги ворот на тот свет. Конь подпрыгнул на месте, задние копыта нависли над Адамом, и Варэн де Мортимер победоносно завопил.

Конь Варэна стал опускаться на землю, но сильный толчок окровавленным плечом серого испанского жеребца отбросил его в сторону. Опускающееся переднее копыто ударилось о щит Адама. Адам пошатнулся, но удержался на ногах, а Варэн был сброшен с коня наземь. Обри проворно подскочил к нему и приставил острие своего клинка прямо к горлу де Мортимера.

Лайярд весь трясся, по морде и крупу обильно стекала пена, он поник головой и на вид казался невероятно слабым. Осторожно двигаясь, Адам пошел посмотреть, что стряслось с его жеребцом. Ноги Лайярда дрожали, как у новорожденного жеребенка. Лицо Адама побелело от ярости, и он рванулся к де Мортимеру.

— Что ты сделал с моим конем? — требовательным злым голосом сказал он и выхватил меч из рук Обри.

— Я и близко не подходил к твоей проклятой твари! — ответил Варэн, видя перед глазами рельефный желобок на конце меча. Адам тоже смотрел на острие меча, на щеке у него нервно дергался мускул. — Похоже, что ему достался удар по голове во время боя!

— Ты знаешь, почему эта часть меча называется канавкой для крови? — Теперь Адам заговорил почти приятным тоном, слегка налегая на рукоятку.

— Остановитесь! — приказал Джоффри Анжуйский, поспешно соскакивая с коня и оттесняя Адама от поверженного врага. — Турнир задуман для испытания рыцарской доблести, а не ради продолжения вашего суда-поединка! Как вам не стыдно обоим!

— Стыдно? — удивленно завопил Адам. — Ты посмотри, как этот сын шлюхи наехал на меня, улучив удобный момент и открыто намереваясь меня убить. Если и должно быть стыдно, то не мне!

— Ты точно знаешь, что он испортил твоего жеребца? — холодно спросил Джоффри. Лицо молодого человека запылало, он явно разгневался.

— Богом клянусь, это же очевидно!

— Что здесь происходит?

Все обернулись и увидели Уильяма ле Клито, слезавшего с норовисто грызущего удила черного першерона. Пот ручейками стекал по его розовому лицу, заливая глаза и вынуждая его зажмуриваться. Без особого успеха он пытался смахнуть его краем рукавицы.

— Бесчестное поведение во время турнира допустил один из ваших людей, — сообщил Джоффри. — Вам следует поместить его под арест, пока мы не выясним, насколько серьезный проступок он совершил.

Ле Клито поджал губы.

— Личные обиды неизбежно делают такие состязания более опасными, а в разгаре поединка легко забываются правила приличия, — самодовольно-нравоучительным тоном заявил он.