Пенелопа Уильямсон - Сердце Запада

– Вот поэтому-то, – произнесла погонщица, еще раз улыбнувшись и обнажив крупные коричневые зубы, – меня и прозвали Энни-пятак.

– Вот те на! А я-то думал, что это потому, что ты дешево берешь, – протянул Гас, а Клементина прикрыла рукой расплывающийся в улыбке рот.

– Дешевка – ха! – погонщица откинула голову назад и разразилась хохотом, похожим на ослиный рев. – Дешевка! – Она сплюнула табак и скрутила кнут. Телега накренилась, и Клементина схватилась за сиденье, чтобы не полететь головой вперед на камни, чертополох и жесткую степную траву. Гас направил свою лошадь трусить рядом с ними.

– Принеси мне мою монету, сынок, – потребовала Энни спустя несколько безмолвных минут.

– Это моя монета.

– Больше нет. Я по справедливости заслужила ее. К тому же, оставлять пятак там, где любая неискушенная душа может его найти, не шибко мудро. Заяц может проглотить его ненароком, приняв за чертополох, и будет мучиться коликами. Или какой индеец найдет монету да надерётся в стельку, а потом пойдет за скальпами охотиться. И помрем мы все как генерал Кастер [2] Джордж Армстронг Кастер (англ. George Armstrong Custer; 5 декабря 1839 — 25 июня 1876) — американский кавалерийский офицер, прославившийся безрассудной храбростью, необдуманностью действий и безразличием к потерям. . Нет, по мне так ты в долгу перед людьми и животинами, и обязан вернуть мне мой пятак.

Клементина оглянулась на колдобины, усеивающие дорогу. Ветер развеивал облако пыли, поднимавшееся за ними. Ничто не выдавало место, куда приземлилась монетка.

Гас обиженно вздохнул и повернул лошадь. Он опустил шляпу почти на глаза, сунул ноги глубоко в стремена и укоротил поводья. Внезапно без всякой команды, как показалось Клементине, не заметившей понукания наездника, лошадь бросилась диким галопом назад по дороге.

Сидя в седле, Гас довольно сильно наклонился вбок. Его рука нырнула в высокую траву, задев пальцами землю. Выпрямившись, он тут же настолько сильно натянул повод для поворота, что лошадь встала на дыбы. Он, смеясь, поскакал обратно, догнал повозку и, не сбавляя хода, бросил погонщице монету. Энни поймала ее с лету, попробовала на зуб и засунула в карман своих кожаных штанов. Гас продолжил движение и вскоре исчез за пригорком, заросшим пыльной полынью.

Клементина, не отрываясь, наблюдала за мужем. Он скакал, полагаясь на зоркость, опыт и жалящие шпоры, и у нее дух захватывало от гордости за него. Ее мужчину. Ее ковбоя. Хотя ей не слишком понравилось, что он умчался, оставив ее в ужасной компании Энни. Клементина подозревала, что погонщица испытывает ее и, увы, на данный момент находила в ней кучу недостатков. «Нужно иметь выносливое сердце, чтобы приехать в эту страну и схлестнуться с ней на ее условиях», – как-то заявила Энни-пятак, явно подразумевая, что сердце Клементины не достаточно выносливо.

Обычно погонщица вела свою упряжку со спины левого мула. Но сегодня предпочла ехать рядом с Клементиной на сиденье, являющимся просто грубой доской, прибитой между высокими бортами повозки.

Клементина цеплялась за шершавый борт высотой в восемь футов [3] 1 фут = 30.480 сантиметров. так отчаянно, что белели костяшки пальцев. Земля была усеяна рытвинами и изрезана колеями, поэтому телега переваливалась и кренилась вбок, как гребное судно при сильной качке. Теперь Клементина понимала, почему эти телеги называют костедробилками. И с каждой милей [4] 1 миля = 1609.344 метра. ощущала, как в ее костях усиливаются неприятные ощущения.

Мили. Бессчетное количество миль за неделю, прошедшую с тех пор, как они сошли с парохода в Форт-Бентоне. Однообразные мили оливковой полыни и взъерошиваемой ветром травы. Но сегодня холмы, на расстоянии казавшиеся не более чем размытыми пятнами, внезапно приблизились к путникам. Это походило на океанские волны: степь вздымалась в горные хребты с желтыми соснами и обнажала овраги, топорщащиеся кустарниками и старыми неровными сугробами.

В нее ударил порыв ветра, хлестнув жгучей грязью по лицу. День был промозглым, солнце пряталось за плотными и пушистыми как попона облаками. А вчера то же самое солнце было обжигающе-горячим. Клементина никогда прежде не потела, но теперь чувствовала на коже остатки вчерашнего пота, песчаного и липкого. Наверное, от неё неприятно пахнет, но трудно ощутить свой запах в струе вони, исходящей от свежих буйволиных кож и от Энни, которая, скорее всего, не принимала ванну с тех самых пор, как генерал Ли сдался при Аппоматоксе [5] Аппоматокс (Appomattox), город в шт. Вирджиния, США, где 9 апр. 1865 г. были подписаны документы о капитуляции армии Конфедерации; этим событием закончилась Гражданская война в США. Вынужденный за неделю до этого оставить Питерсбург и Ричмонд, главнокомандующий южан генерал Ли попал в окружение значительно превосходящих его армию по численности сил северян и решил, что дальнейшее сопротивление бесполезно. Однако сдался он победившему генералу Гранту на почетных условиях. .

Ферма у дороги, где они провели прошлую ночь, не предоставилавозможности как следует помыться. Примитивная, крытая дерном лачуга. Когда Клементина отправилась умыться перед обедом, состоявшим из отварного картофеля и консервированной кукурузы, то нашла только пару сантиметров влажной пены в корыте для водыи кусок мыла размером с ноготь в пустой банке из-под сардин. Висящее на валике полотенце было таким же черным, как дно ведра для угля. Их кровати оказались столь же ужасными: жесткие койки с грубыми тиковыми мешками, набитыми степной травой, которую Гас, смеясь, назвал перьями Монтаны. А стена рядом с койками была испятнана раздавленными клопами.

Клементина содрогнулась от воспоминаний. Порыв ветра пронесся по земле и послал заряд пыли ей в лицо. Она вытерла щеки и лоб грязным носовым платком и слизнула степной песок с зубов. Клементина уже определила, что прежде всего возненавидит на родине мужа – невозможность содержать себя в чистоте.

Ее муж. Она видела, как он скачет вдалеке между тополей, величественно и свободно сидя в седле на кобыле серовато-коричневого цвета, которую купил в Форт-Бентоне. Наблюдая за всадником, она почувствовала нежное тепло. Гас был на редкость ярким мужчиной со своей легкой улыбкой и раскатистым смехом. Его загорелое лицо, выгоревшие волосы и мелодичный голос словно лучились позолотой.

«Нескончаемая трава, Клементина», – вздыхал Гас с особенным светящимся взглядом, появляющимся на его лице всякий раз, когда он рассказывал о заветной мечте: превратить свой земельный участок «Ревущий Р» в ранчо, какого еще свет не видывал. – «Монтана – это нескончаемая трава, которую можно использовать считай даром». – Когда Гас говорил об округе Танец Дождя, о дикой нетронутой красоте и милях открытого пространства, Клементина чувствовала что-то наподобие музыки, звучащей у нее в крови.