Пенелопа Уильямсон - Сердце Запада

– И что, по-вашему, я должна сделать по этому поводу, мистер Рафферти? Вы разобрались с Миком для меня. Возможно, мне следует нанять вас на пару с вашим кольтом, чтобы вы разобрались и с мистером Кайлом.

– Похоже, ты считаешь, будто достаточно хорошо научилась сама о себе заботиться. – Зак демонстративно перевел взгляд от винтовки в чехле позади ее седла к висящему на ее талии револьверу, и его голос прозвучал жестко от сильного гнева. – Но разок промахнись, и ты покойница, и тут уж нет смысла говорить о твоей молниеносной реакции. Дело в том, что существует всего один верный способ отправить человека в ад — нанести удар ему в спину, когда не ждет.

Клементина сглотнула, пытаясь увлажнить внезапно пересохшее горло.

– Так ты предлагаешь мне залечь в засаду и убить твоего отца? Старика, который хоть и хитер, и полон лукавства, и, вероятно, по сути никчемен, но при всем при том является дедом моих детей? «Иземля не иначе очищается от пролитой на ней крови, как кровью пролившего ее» .

– Эка, как тебя на кровушку потянуло, Бостон. Я всего лишь предлагаю тебе принять меры предосторожности. Одноглазый Джек никогда не играл по чьим-то правилам, кроме своих собственных. А меня может не случиться рядом…

Зак резко замолчал. Его взгляд переместился от ее лица к обдуваемым ветрами пустынным прериям.

– Чтобы защитить меня, – закончила Клементина за него. Страдание, туго сжимавшее ее грудь с тех самых пор, как он вернулся домой, сейчас стиснуло ребра еще сильнее, будто стремясь их переломать. – Поскольку ты здесь не останешься.

Клементина повернула голову лошади, чтобы ускакать от Рафферти, но он остановил ее, наклонившись и ухватив за уздечку. Взгляд Клементины был прикован к его рту, и она увидела, как задвигались губы Зака, прежде чем услышала слова.

– Я не сказал, что не останусь.

– Но и не сказал, что останешься.

– Проклятье, может, я жду, пока ты... – Зак снова оборвал себя на полуслове и резко и тяжело вздохнул. – Ты всегда настроена с чем-то бороться, Бостон. Сначала это были мой брат и Монтана. А теперь преподобный и «Четыре вальта». И я. По большей части ты обычно боролась именно со мной. Ты действительно считаешь себя достаточно сильной, верно? – спросил он со знакомой издевательской ноткой в голосе.

Резкий смешок вырвался из ее горла.

– Не сомневайся, я и есть сильная. Вы, мужчины, постоянно должны состязаться в том, кто сильнее. Объезжая лошадей, устраивая соревнования по вязке узлов, бурению или кто больше выпьет. А мы, женщины, знаем, кто силен на самом деле. Мать, которая, похоронив любимого ребенка, заставляет себя по-прежнему вставать по утрам, печь оладьи, доить коров и стирать рубашки своего мужчины. Жена земледельца, которая, не щадя себя, помогает семье пережить бесконечные засухи, метели и степные пожары, когда единственное, что ей хочется узнать – какого черта ее семья вообще здесь делает. Жена шахтера, которая следует за своим мужем от лагеря к лагерю, пока тот ищет золотую жилу, которую, она понимает, никогда не найдет. Они , Зак Рафферти, действительно достаточно сильные.

Вырвавшиеся слова оставили после себя ощущение страха и пустоты. На мгновение Клементине показалось, будто глаза Зака вспыхнули ярко-желтым светом, но затем Рафферти так опустил голову, что она видела только его рот. Зак ничего не сказал и, судя по его сжатым губам, не собирался.

Клементина вздернула подбородок. Она почувствовала, что губы дрожат, но ее это уже не волновало.

– Поэтому, возможно, тебе стоит ускакать отсюда прямо сейчас, поскольку ты мне не нужен. Мне теперь не нужен ни один мужчина.

Клементина повернула лошадь и, не оглядываясь, галопом послала ее вниз по склону холма.

* * * * *

Последующие дни дождь не прекращался ни на минуту. Иногда с неба капала неспешная слабая морось, а порой — струился настоящий ливень. Казалось, будто небеса зашлись плачем и не могут остановиться.

С помощью мужчин женщины Радужных Ключей похоронили кучу для обжига под полуметровым слоем монтанской грязи, и яма так и оставалась закопанной. Управляющие «Четырех вальтов» встретились с городским советом и согласились больше не проводить открытых переплавок руды. Но были приведены в действие и кое-какие другие планы.

У Клементины, Ханны и Эрлан состоялись еще одни посиделки с виски. Женщины беседовали о детях и обсуждали последние моды из «Домашнего журнала для дам». О мужчинах они не говорили. Из них троих двое испытывали горечь от убеждения, что эти минуты, проведенные вместе с подругами, станут для них последними.

Во второй половине того дня, когда произошло столкновение у кучи для обжига, Поджи и Нэш куда-то скрылись с веранды Ханны Йорк, и их исчезновение породило слухи, будто старики где-то наткнулись на богатую жилу. Почти все фыркали, слыша эти сплетни, пока какой-то заезжий перекати-поле не упомянул, что по пути через Хелену видел двух пожилых старателей в кабинете пробирщика.

«Четыре вальта» все еще держали лагерь по лесозаготовке на спорной земле возле лачуги сумасшедшей. Некоторые считали странным, что в лагере постоянно кто-то околачивался, хотя деревьев никто не рубил. Но с другой стороны, было настолько сыро, что все сошлись во мнении, мол, лесорубы ждут смены погоды.

Сейчас, когда яму с кучей для обжига зарыли и жители перестали до смерти задыхаться, горожане больше всего интересовались заседаниями городского совета, собирающегося с целью определить, что делать с «желтой опасностью». Члены городского совета и в удачные дни не могли похвастаться способностью к выработке единого мнения и быстротой принятия решений. Обсуждение затянулось, продвигаясь со скрипом, словно натужно ползущий по крутому склону паровоз, в основном потому, что было не до конца ясно, какая именно опасность исходит от китайцев... Так было, пока не произошло убийство.

Шахтер по имени Пэдди О'Рурк однажды ночью в «Шпалоукладчике» заявил приятелям, что собирается заглянуть к китайской проститутке Ах Той. На следующее утро его нашли с топором в спине в канаве недалеко от ее лачуги. За преступление был арестован старый огородник Ах Фук. Городской совет, теперь уже переполненный рвущимся наружу под давлением паром, провел экстренное заседание. Китайцы – самый лучший повод, когда надо всех отвлечь.

* * * * *

По крайней мере, подумалось Эрлан, глубоко в сердце она была готова к стуку в дверь, когда тот наконец раздался. Китаянка даже надеялась на этот момент. Казалось, будто дорожка ее судьбы, которая в последнее время извивалась и петляла, снова стала прямой с виднеющимся выходом в конце пути.

И все же она подпрыгнула, когда покоробленные доски загрохотали под тяжелым кулаком.