Уильям Локк - Триумф Клементины

— Это ужасно, — серьезно сказала она. — Это приводит нас к жизни среди существ, которых нужно постоянно остерегаться, чтобы не получить удар спереди или сзади.

Его бледные голубые глаза настойчиво смотрели на нее. Ее веки стыдливо опустились, как будто она нашла что-то лично относящееся к ней в его словах.

— О, я предпочитаю верить в добродетель, — воскликнула она. — Хотя сама ею и не обладаю. Иначе в нашей жизни не будет никакого просвета. — Она набралась храбрости и взглянула ему в лицо. — Вы и меня относите к общей преступной массе?

— Моя дорогая миссис Фонтэн, — улыбаясь, возразил пессимист, — нельзя побеждать, пользуясь привилегией своего пола, переходить от общего к частностям.

— Но все-таки? — настаивала она.

— Я подтверждаю, — сказал он с легким поклоном, — все, что говорила мне леди Луиза.

Разговор перешел на более легкую тему. К ней присоединились леди Луиза и Хьюкаби, обсуждавшие способ приготовления разных кушаний.

— У вас был серьезный разговор, — сказала леди Луиза.

— Я стараюсь обратить его в оптимиста, — засмеялась миссис Фонтэн. — Это, кажется, трудно, но думаю, что со временем мне это удастся. Я энергичная женщина. Я бы хотела запретить вам уезжать до окончательного обращения.

— Самый процесс наверное будет приятен, но результат проблематичен.

— Я не буду с вами спорить, я хочу, чтобы вы сами в этом убедились.

— Я с удовольствием подчиняюсь вам, — сказал Квистус.

Она посмотрела на часики на своей браслетке.

— Может быть, мы начнем сейчас же. Я хочу пройтись по Рю-дела-Пакс, посмотреть магазины.

Квистус справился по своим часам.

— Я буду очень польщен иметь честь пройтись с вами по улице Мира. Но, к сожалению, я принужден вас покинуть. Я должен встретиться на вокзале со своими коллегами, чтобы отправиться в Севр, осмотреть коллекцию Сарданеля.

— Что имеет общего с антропологией севрский фарфор?

Он улыбнулся ее недоумению.

— Месье Сарданель — собственник знаменитой коллекции мексиканских древностей — терракотовой утвари, масок и агатовых мечей.

Ее длинные ресницы медленно поднялись.

— Я уверена, что могу вам показать более интересные вещи.

Давно уже ни одна хорошенькая, очаровательная женщина не желала его общества. Он был и мужчиной и убежденным антропологом. В коллекции был зеленый авантуриновый топор, который ему очень хотелось посмотреть. Он стоял в нерешительности, пока Лена Фонтэн со смехом не отвела леди Луизу в сторону. Он заметил пугливое ожидание в глазах Хьюкаби. Дело в том, что Хьюкаби решил сложить с себя свою подлую роль, и теперь был момент, когда все можно было взвалить на самого Квистуса.

— Кажется, эти милые леди решили вмешаться со своими планами в нашу авантюру, — сказал он, отходя с Квистусом на несколько шагов от стола, за которым они сидели.

— Я ни минуты не думал об этом, — чистосердечно сознался Квистус.

Затем лукавая мысль осенила его. М-м Фонтэн будет искомой женщиной, и Хьюкаби ничего не будет знать. Он разобьет ее сердце. Когда дело будет сделано, он выскажет свои сожаления по этому поводу Хьюкаби и насладится двойным триумфом. В данное время нужно быть осторожным, потому что Хьюкаби не допустит его играть с сердцем своего давнишнего друга. Чтобы скрыть улыбку, он прошелся на другой конец залы, закурил папиросу и вернулся обратно.

— Дорогой дружище, — сказал он, — не будем больше говорить об авантюре, как вы ее называете. Мне никогда она не была по вкусу.

— Но правда же… — начал Хьюкаби.

— Это отвратительно, — перебил он, — и покончим с этим навсегда.

— Как хотите, — нерешительно ответил Хьюкаби.

М-м Фонтэн, улыбаясь, подошла к ним, обольстительная в изящной простоте своего белого платья и шляпы.

— Ну что, решились вы, наконец?

Квистус замедлил с ответом. Леди кинула на него свой мечтательный взгляд. Современный мерлинг не устоял. Сарданель и его мексиканская коллекция могли пойти к черту перед перспективой такой обольстительной подлости.

— Я ваш покорный слуга на сегодняшний день, — сказал он.

Они весело отправились вчетвером на прогулку. Из них Квистус с темнеющим рассудком, способный так же разбить женское сердце, как ударить ребенка, воображающий себя палачом и будучи на самом деле жертвой, был, без сомнения, самым счастливым. Мучимый угрызениями совести, Хьюкаби избегал встречаться глазами со своей сообщницей. Он молча шел впереди рядом с леди Луизой, находя спасение в ее болтовне. Когда Лене Фонтэн удалось улучить момент подойти к нему, она цинично рассмеялась.

— Знаете, кого вы мне напоминаете? Марту и Мефистофеля…

— В таком случае, вы настоящая Гретхен…

Возражение было многозначительно. М-м Фонтэн вспыхнула до ушей. Она жестко посмотрела на него и процедила сквозь зубы:

— От души желала бы быть ею.

С Томми Бургрэв что-то случилось. Вместо того, чтобы, размахивая руками, приветствовать каждый встречный экипаж и хорошенькую женщину, он при виде самых удивительных процессий угрюмо сидел рядом с Клементиной. Конечно, было стеснительно сидеть в автомобиле на Елисейских полях среди толпы зевак, но Клементина знала, что это ни в коем случае не могло испортить настроение Томми. Причина крылась в чем-нибудь другом. Он, наверное, заболел. Его брови нахмурились и плечи опустились.

Тридцатипятисильный мотор высадил вчера в Париже Этту Канконнон у дома ее знакомых, а Томми и Клементину в Седоене, где они завтракали. После truite â la gelle [19] Заливная форель ( франц. ) болтливость Томми начала уменьшаться. Он меланхолически едва дотрагивался до следующих блюд, а когда после завтрака они отправились по авеню, его лицо выражало безысходное отчаяние.

— Мой дорогой Томми, — сказала, наконец, Клементина (что в самом деле стряслось с мальчиком). — Вы так же веселы, как какой-нибудь музей.

— Я в дьявольском затруднении, Клементина, — проворчал он.

— В чем дело?

Какое могло быть у него затруднение? Что может быть счастливее пары молодых идиотов, которых она сопровождала на тридцатипятисильном моторе? Иногда это было даже чересчур для нее, так что она подумывала прогнать их из автомобиля разыгрывать Дафниса и Хлою где-нибудь среди зеленых дубрав и не мучить ее своим воркованием и улыбками. Что еще нужно было для молодого влюбленного человека?

— Я в ужаснейшем положении, в какое только можно попасть, — сказал Томми.

— Мне кажется, что это по вашей собственной вине, — злорадно ответила она. Она бросила свое сердце под ноги этому мальчишке, а он не сказал даже «благодарю вас».

— Я в этом не уверен, — заявил Томми.

— Все мужчины таковы, — сказала Клементина. — Все они готовы кричать peccavi [20] Я согрешил ( лат .) , но это не совсем похоже на mea culpa [21] Моя вина ( лат. ) .