Аманда Маккейб - Пугливая герцогиня

Но каждый раз он вдруг озарял ее улыбкой или брал ее руку и нежно целовал, и вся решимость тут же улетучивалась. Ее семейная жизнь началась так чудесно, она и мечтать не могла, но теперь что-то рушилось в ней.

Эмили любила Николаса, но он еще не испытывал к ней ответных чувств. А ей так этого хотелось, так хотелось, чтобы их семейная жизнь была настоящей. Еще слишком рано нагружать его такими проблемами. К тому же она должна была заботиться и о будущем ребенке. Никому-никому не позволит она нанести вред этой драгоценной маленькой жизни.

Она должна была справиться с этим делом сама. И начинать нужно с противостояния мистеру Рейберну.

— Пусть войдет, — распорядилась она.

— Хорошо, ваша светлость. Сказать, чтобы принесли чаю?

— Нет, это не потребуется. Мистер Рейберн не задержится надолго.

Как только дворецкий удалился, Эмили отложила книгу, выпрямилась, сидя на канапе, и бережно сложила руки у живота. На стене напротив висел пейзаж руки Аннализы, сестры Николаса, солнечный день на озере в Вельбурне. И сам вид его, и те чудесные воспоминания, что он навевал, придавали ей смелости.

Теперь ей было за что бороться, что защищать. Она готова противостоять любому, кто осмелится посягнуть на ее счастье.

Джордж Рейберн тихо вошел в будуар и вежливо поклонился все с той же своей приторно-милой улыбкой, словно прибыл на чрезвычайно приятное светское собрание. Эмили не желала изображать любезность или даже улыбнуться в ответ.

— Ваша светлость, — начал он, — вы восхитительно выглядите. Семейная жизнь определенно вам к лицу.

— Сейчас не время для визитов, — отрезала она. — Чем обязана?

— Вы меня обижаете. Неужели, став герцогиней, вы совсем не оставите времени для своих старых друзей? Мне показалось, что вы нашли его для кондитерской Гантера и школы уважаемой миссис Годдард, где, как мне удалось выяснить, подобрались весьма интересные ученицы.

Эмили прищурилась, изучая его гнусную фальшивую улыбку.

— Миссис Годдард достойная женщина, а к дамам моего статуса нередко обращаются с благотворительными целями.

— О, вы правы. Но что люди скажут о молодой незамужней или даже замужней леди столь знатного высокого титула, каким-то образом связанной с женщинами вроде благочестивой Салли? Дочь графа разгуливает по городу с банальной проституткой? Подумать только, о чем она могла рассказывать невинной юной леди, в какие места могла отвести. Как это гадко, как неприлично, что милая молодая жена познает разные пикантные штучки в таких отвратительных местах. Так вот, может быть, каким образом она заполучила в мужья столь лакомый кусочек. Быть может, тогда на балу леди Арнольд, когда их и застали, она как раз испытывала на нем хитрости, которым научилась в борделе. — Он широко открыл глаза и всплеснул руками, изображая потрясение. — Это просто ужасно! Еще один скандал в семействе Мэннинг. И без сомнения, самый постыдный на данный момент. Кто знает, какие дети могут быть у такой герцогини?

В животе Эмили что-то сжалось болезненным спазмом. Вот о таком человеке говорила Салли, предупреждая ее о первой брачной ночи. Эгоистичные, жадные мужчины, не способные думать ни о ком, кроме себя. Он стоял перед ней, в прошлом ее поклонник, и на мгновение она представила себе ту ужасную жизнь, что могла бы ждать ее, если бы не Николас и ее собственные сомнения.

— Чего вы хотите? — тихо спросила она.

— Вам стоит быть со мной приветливее, ваша светлость. Я всего лишь прошу вас помочь своему старому другу в тяжелый момент его жизни. Я бы хотел уехать за границу, начать новую жизнь в Италии или Швейцарии. Исцелить свое израненное сердце. Звучит печально, но сначала мне нужно рассчитаться по долгам и найти способ купить подходящий дом, чтобы было где обосноваться.

Эмили кивнула. Шантаж ее не удивил.

— Я слышала, вы в отчаянном положении, мистер Рейберн. Карточные долги, полагаю?

У него дрогнули скулы, взгляд стал холодным и жестким.

— Вот видите, как быстро распространяются сплетни.

— Если вы так нуждаетесь в деньгах, для чего вы так добивались моего расположения? У меня очень скромное приданое.

— Ах, дорогая моя герцогиня, — сказал он, печально усмехнувшись. — Вы недооцениваете своего очарования. Вы красивы, хотя и очень упрямы, к несчастью. К тому же титул графа способен открыть многие двери, если искусно пользоваться им. У нас могло бы что-нибудь получиться, если бы мы были вместе. Жизнь с вами была бы гораздо благополучнее и даже счастливее, чем с какой-нибудь пошлой дочерью праздного богача.

Жизнь во лжи, мошенничестве и бесконечном бегстве от кредиторов? Жизнь, начинающаяся с шантажа? От одной мысли об этом Эмили бросило в дрожь. «Вот только праздный богач наверняка заставил бы свою дочь обольстить кого-нибудь более достойного, чем жалкий игрок без всякого титула и гроша в кармане», — подумала она.

Руки Рейберна сжались в кулаки, лицо потемнело от ярости. Эмили привстала, уже готовая броситься к колокольчику, если понадобится, но он отстранился, сделав шаг от нее, и заставил себя разжать кулаки.

— Однако теперь я лишен и такой пусть неприятной, но перспективы, благодаря вам, — сдавленно сказал он. — Так что я весь во власти вашей милости, ваша светлость. Если вы не сможете мне помочь, я, к сожалению, вынужден буду рассказать вашему мужу о ваших гнусных знакомствах с ночными бабочками. Интересно, что он подумает о своей славной молодой супруге?

— У меня нет при себе наличных, — сказала она.

— О, я уверен, у вас немало источников, герцогиня. — Жестом он указал на ее изумрудную подвеску — свадебный подарок Николаса. — Не сомневаюсь, вы найдете способ помочь мне. Я буду ждать вашего ответа сегодня к вечеру.

Он снова откланялся и улыбнулся, окончательно выводя Эмили из себя. Он успел уйти как раз за мгновение до того, как ярость ее взорвалась внутри и она готова была швырнуть вазу ему в голову. Она подбежала к окну и смотрела вниз, на улицу, пока не убедилась, что он покинул их дом и поместье.

Негодяй! Как он смеет ей угрожать? Угрожать ее браку, ее новой жизни, ее ребенку?

В порыве гнева Эмили ударила стену ногой. Она не сделала ничего предосудительного, но теперь видела, как легко ее знакомство с Салли и всеми остальными из школы миссис Годдард можно истолковать совсем иначе и превратить во что-то ужасное, постыдное. Она прекрасно знала, как стремительно распространяются сплетни и слухи, словно языки пламени, пожирающие старый деревянный дом.

Она обещала Николасу, что ему никогда не будет за нее стыдно. Но как она могла сдержать свое слово, находясь под гнетом шантажа?

Она сжала в ладони свою изумрудную подвеску. Она ни за что не отдаст ее, как не отдаст ничего, хоть как-то связанного с ее новой жизнью, новой семьей. И она знала, к кому обратиться за советом, кто знал, как справиться с подобным человеком, используя его же низкие методы. Она решила снова пойти к миссис Годдард.