Луиза Аллен - Соблазненная подлецом

Он снова закрыл глаза. «Трус. Встань и встреть это лицом к лицу». Эйврил наслаждалась их любовью и первой предложила ему близость.

Не было повода удерживать ее тогда в плену. Но он наказан за это сейчас. Тоскует по ней. «Я привык к ней, — подумал он. — Привык к ее прикосновениям и смеху, ее запаху, к тому, что она рядом, к ее смелости и ее поцелуям. Привык, вот и все. Она уже не вернется, и я должен жениться на де ля Фале и найти другую любовницу…»

Он перевернулся на спину, широко открыл глаза. Едва светало. Нет, когда он женится, он будет хранить верность. Эйврил не понравилось бы, поступи он иначе. Но какое это имеет значение, что она подумает? Она будет за тысячи миль от него, строя новую жизнь, пытаясь забыть его и эту сделку, освободившую ее от Брэдона.

К тому времени, когда она вернется в Англию, если это когда-то и произойдет, он уже давно будет французским подданным, с французской женой и французскими детьми в собственном имении.

Он постарался погрузиться в приятные мечты, которые так часто поддерживали его прежде. Но впервые не смог представить себе свою главную мечту. Вместо яркой картины с собственным замком, детским смехом и элегантной супругой ему виделись черно-белые призраки.

С проклятием Люк скатился с кровати, натянул одежду и отправился на поиски Эйврил. Она сидела в гардеробной, укладывая вещи в дорожный сундук, стоявший рядом. По ее лицу невозможно было понять, что именно она чувствует.

Люк стоял так некоторое время, глядя на нее. Но она подняла голову, и шелк и кружева выпали из ее рук.

— Я заканчивала сборы, — сказала она.

«Так стремится уйти».

— Да, конечно, — отозвался он. — Ты будешь рада увидеть отца и братьев снова.

— Да. Я скучаю по ним. — Она наклонилась и подняла с пола камзол. — Это все будто сон. Плавание, кораблекрушение.

— Я.

Она кивнула, не встретившись с ним взглядом. Да, она могла позволить всему произошедшему стать сном, найти себе мужа в Индии, будто ничего и не было. Если повезет и она приложит некоторые усилия, тот мужчина ничего не узнает. Люк чувствовал себя больным и слабым при мысли, что некий мужчина будет ревновать ее. Она будет выбирать себе мужа сама, Люк знал это. И делать это осторожно, пока не удостоверится, что нашла того, кому сможет доверять.

— Ты выйдешь замуж, — сказал он.

— Да, — согласилась она, положив очередную одежду в сундук. — Я бы хотела иметь детей.

— Вернись в постель.

Люк услышал собственный требовательный, грубый голос.

Он был готов ударить себя, когда Эйврил сложила одежду и встала, послушно подойдя к нему. Послушно, как к человеку, который платит.

— Пойдем, — сказал он более мягко и увидел, что в ее глазах мерцают слезы, вызванные его эгоизмом и бездушием. С этим она примирилась. — Вернемся в постель и простимся.

В девять часов вечера Эйврил стояла на причале, скрытая от толпы за широкими спинами Таббса и Заплатки Тома. Хорек был с Грейс, которая следила за погрузкой багажа на борт, другие моряки стояли на набережной, сохраняя бдительность и держа оружие наготове.

Эйврил поискала в ридикюле заколку для волос и обнаружила шкатулку с Ноевым ковчегом.

— Том, ты умеешь писать?

— Да, мэм. Выучили в проклятой школе.

— Тогда будь так добр, убедись, что это доставлено от моего имени, — сказала она, написала имя «Элис» и адрес на клочке бумаги и передала все вместе Тому. — Этот город и дом, не сомневайся, существуют.

— И никакого письма, мэм?

— Нет.

Она не могла придумать, что написать.

Ее защитники собрались вокруг. Не было только Люка. Он в Мейфэре, так он сказал ей.

— Я не смею взойти с тобой на корабль, — сказал он, держа ее в объятиях в видавшем виды экипаже. — Я не могу скрыться в толпе из-за своего роста и не могу спрятать этот проклятый нос. Ты будешь в безопасности. Хорек останется с тобой, пока судно не минует Тилбери.

Конечно, она знала, что и сама поступила бы так же здраво и практично в сложившихся обстоятельствах. Люк, наверное, был бы страстен сейчас, поэтому хотел избежать слезливой сцены прощания на набережной.

Он прав. Она с трудом управляла собой с того момента, как проснулась. Желание целовать его спящего было настолько сильным, что она соскользнула с кровати и отправилась укладывать несобранные вещи, просто чтобы находиться на безопасном расстоянии от него.

Их последняя близость была тихой, медленной, ласковой и нежной. Эйврил подумала, что заплачет. И затем обнаружила, что это произошло и что Люк целует уголки ее глаз, откуда лились слезы, так что они не успевали упасть.

— Ты никогда не плачешь, Эйврил, — сказал он.

Теперь она думала, что он выпил все ее слезы. Ее глаза были горячими и сухими, ей удалось улыбнуться, когда Грейс и Хорек подошли к ней, чтобы поторопить, она поблагодарила моряков, что охраняли ее.

Затем она взошла по трапу, и корабль отошел от берега. Она поискала глазами высокого темноволосого человека, которого любила.

— Aurevoir, ma sirene , — сказал он, когда она, не оглядываясь, покинула экипаж.

— Aurevoir, Люк. Jet’aime , — прошептала она, когда корабль миновал доки и вышел в широкое русло реки.

Хорек и Грейс оставили ее одну. Хорек, она знала, должен был внимательно рассмотреть всех пассажиров, проверяя и перепроверяя тех, кто проявит к ней интерес.

Время шло. Скрылся из вида Лондон, река превратилась в лиман. Скоро будет спущена лодка для лоцмана, и Хорек вернется с ними к пристани.

Часы пробили полночь. Люк бессмысленно смотрел на открытую перед ним газету. «Алмазная роза» должна сейчас спускать лодку. Корабль идет вниз по Темзе, не оставляя ничего на память о ней, кроме боли в сердце.

Буквы расплылись, он моргнул, с ужасом поняв, что виной этому слезы. Что, черт возьми, с ним такое? Будто кто-то умер.

И тогда он понял, что это. Любовь. Он любил Эйврил и отпустил ее прочь из своей жизни. Картина замка снова предстала перед ним в красках, там были дети и рядом с ним женщина, она смеялась голосом Эйврил, улыбки на лицах его детей были похожи на ее улыбку. Он убил этих будущих детей, и слишком поздно что-то исправить. Слишком поздно.

Но он должен попытаться. Люк отшвырнул газету, выбежал из библиотеки и бросился вниз по лестнице клуба «Уайт», пробежал мимо возмущенного таким шумом привратника и оказался на улице Сент-Джеймс.

— Кеб!

За спиной раздался голос портье:

— Сэр! Ваша шляпа, сэр! Ваше пальто!

Рядом остановился кеб.

— Плачу золотом, если довезете до ближайшей конюшни за пять минут.

Слишком поздно, но он должен попытаться.

Эйврил смотрела, как приближаются берега Тилбери. Через несколько минут будет слишком поздно, последняя возможность вернуться исчезнет. Возможно, уже сейчас слишком поздно что-то делать и совершенно безумно, однако она неожиданно поняла, что надо делать.