Луиза Аллен - Соблазненная подлецом

И голосом, полным страдания и решимости, позвала:

— Феррис!

— Да, мисс?

Низкорослый человек возник из воздуха рядом с ней.

— Я возвращаюсь вместе с тобой.

— Что?! На лоцманской лодке? В Лондон? Ради капитана?

— Да. Ради капитана.

Чтобы быть с ним, пока он будет желать ее, чтобы быть той, кем он захочет. Она любила его, принадлежала ему.

«Папа, — подумала она. — Прости меня, но сейчас это уже моя жизнь. Я разрушила все твои планы в тот момент, когда оставила Брэдона. Я не могу жить без Люка».

— Право же, мисс. Даже не знаю, как мы сможем получить назад ваши вещи.

— Это не имеет значения, если только мы не забудем взять Грейс.

— Уж этого я не допущу, — сказал Хорек таким тоном, который она раньше слышала от Люка.

Хорек и Грейс?

Хорек передал капитану корабля ее слова и несколько гиней, и тот согласился отправить на берег двух пассажиров без багажа, но, когда с борта была спущена лоцманская лодка, Грейс пришлось спускаться в нее, полагаясь только на крепость рук Хорька, охватившего ее ноги.

— Если вы только простите мне эту вольность, мисс.

— Конечно.

И Грейс, казалось, определенно наслаждалась этой вольностью.

Лодка отчалила от корабля и направилась к берегу.

— Что это? — спросил лоцман, почесывая голову и указывая на точно такую же лодку, направляющуюся к ним. — Запоздал на корабль кто-то, должно быть.

На носу лодки стоял человек. Человек, который на корабле чувствовал себя как дома. Человек, которого Эйврил узнала бы где угодно.

— Люк, — прошептала она.

Руки успели потянуться и остановить ее, когда она рвалась вперед между матросами и скрученными канатами. Она остановилась на носу лодки, встав так же, как стоял он, и, когда лодки подошли близко друг к другу, Люк схватил ее и прижал к себе:

— Эйврил. Ты возвращалась ко мне?

— Да. К тебе. — Она вновь в его объятиях, остальное не важно. — Ты пришел за мной?

— Я люблю тебя. Почему я не понял этого раньше? Я люблю тебя.

Он посмотрел ей в глаза, и она впервые увидела истинное смущение на его лице.

— Ты думаешь, ты могла бы… Ты вернулась. Я думал, что слишком поздно. Я спешил так, как никогда в жизни, боялся опоздать. Но ты здесь, ты вернулась ко мне…

— Потому что я люблю тебя. Больше всего на свете, больше самой жизни. Я люблю тебя, Люк.

— Будь Бог благословен. — Он закрыл глаза и крепко прижал ее к себе, и она могла услышать, как бьется его сердце. — Поплывем домой.

Люк не проронил ни слова, когда они ехали в экипаже обратно в Лондон. Эйврил подумала, не изменил ли он свое решение. Но он не отпускал ее рук. Она почувствовала, что он прижался щекой к ее волосам. Ей хотелось закрыть глаза и просто понежиться в любви, но было слишком много дел, о которых предстояло подумать.

— Должна ли я уехать в глубь страны на время, пока Брэдон не перестанет меня искать? — спросила она через двадцать минут.

— Он довольно скоро обо всем узнает, — сказал Люк.

— Но он может вызвать тебя на дуэль!

Эйврил пыталась сесть так, чтобы посмотреть на него.

— Он только унизит себя, если попытается. Если вызовет меня на дуэль, потому что ты была его невестой, в свете станет известно, что его бросили. Если бы он мог просто отослать тебя без лишнего шума — это одно, но сейчас даже если он и найдет тебя, то похитить уже не сможет.

— Почему нет? Мы же знаем, что он безжалостен и хладнокровен.

— По его словам, замужняя женщина не имеет смысла для него, — сказал Люк так спокойно, что она сразу не поняла, что он имеет в виду.

— Замужняя? Ты хочешь на мне жениться?

— Конечно. — Он улыбнулся, когда увидел, сколько радости принесли его слова. — Нет необходимости беспокоиться о церемонии. Нас может обвенчать викарий в церкви Сент-Джеймс напротив «Олбани». Я могу достаточно легко доказать свою религиозность, хотя меня трудно назвать усердным прихожанином. Ты не против церкви Сент-Джеймс?

— Против? Но ты не можешь на мне жениться, Люк. Тебе нужна жена-француженка. И, ради всего святого, мой дед был бакалейщиком!

— Так ты хочешь снова стать моей любовницей?

— Конечно, — сказала она в нетерпении оттого, что он не понимает. — До тех пор, пока ты будешь желать меня.

— Я хочу, чтобы ты навсегда осталась со мной. — Он покачал головой, досадуя на взаимное непонимание. — Я не знаю, что такое быть влюбленным. Я сделаю все эти нелепые вещи, которые ничего не значат. Да, ты — англичанка, но можешь учить французский, наши дети смогут расти в обеих странах. Наш первенец конечно же унаследует титул, поэтому он должен чувствовать себя больше французом, чем англичанином, но я знаю, что ты меня поддержишь в этом.

— Дети… — прошептала она и кивнула, пробуя на вкус это слово.

Их дети. Она захотела поцеловать его.

— Д’Онэ не женятся по расчету, — сказал с горечью Люк. — Я прямо слышу, как звучат эти слова в моей голове. Я был дураком, предвзятым дураком. Ну, этот д’Онэ женится по любви. Я нашел умную, смелую, красивую женщину, которую обожаю и которая всегда будет на моей стороне.

— Брэдон может подать в суд за потерю моего приданого.

— Тогда пусть забирает свое проклятое приданое, — сказал Люк. — Насколько твой отец любит тебя? Решится ли он на твой брак с французским графом, которого ждет многообещающая карьера на флоте, пока идет война, и который сможет жить в двух странах, когда война закончится? Отдаст ли он все причитающееся Брэдону, если я не стану просить у него приданого для тебя? В конце концов, как он и хотел, он получит зятя, обладающего некоторым влиянием и репутацией.

— Ты смог бы так поступить?

— Конечно. Я отдам все до гроша, чтобы сохранить тебя. Эйврил, ты перевернула мою жизнь вверх дном. Я думал, что знаю, чего хочу, оказалось, все, что мне нужно, — это ты. Ты станешь моей женой?

Внезапная неуверенность в его голосе тронула ее сердце. Он так силен, так уверен в себе, а не знает, что она ответит ему.

Она сглотнула, пытаясь найти нужные слова, он встал на колени в раскачивающемся экипаже и взял ее руки в свои:

— Я люблю тебя, Эйврил Хейдон. Выходи за меня замуж, и я клянусь, что ты никогда не пожалеешь об этом. Выходи за меня, я не смогу без тебя жить.

— Я должна выйти за тебя, — сказала она, подняв их соединенные руки и целуя его пальцы. — Потому что я не могу жить без тебя. Jet’aime.

— Это, — Люк сел рядом с ней и обнял, — весь тот французский, который тебе будет нужно знать в течение долгого, очень долгого времени.

Экипаж приближался к Пикадилли и старой церкви, но Эйврил не замечала этого, покоясь в сильных руках Люка, чувствуя нежность его поцелуев и слыша его слова, которые хотя и не могла понять разумом, но почувствовала сердцем, потому что это слова любви.