Кэрол Мортимер - Жестокость любви

Однако важнее понять другое. Естественно ли то, что произошло с ней сейчас? Ее глаза широко распахнулись, и она уставилась в лицо Руперта, пока неведомые ранее волны удовольствия прокатывались по ее телу, горячие, неконтролируемые. Страсть захватила с головой, она не могла остановиться, снова и снова поднимаясь и опускаясь на ласкающие пальцы.

Но на лице Руперта было написано такое страдание, словно он испытывал боль, а не экстаз, в который целиком и полностью погрузилась Пандора.

Она тоже это заметила, когда медленно подняла голову и посмотрела на него.

— Спокойно. — Руперт первым нарушил повисшее в воздухе молчание, мягко отпуская Пандору и помогая ей подняться с его колен. Он наслаждался ею, пока она наклонялась за его рубашкой, упавшей на пол.

Стоя к нему спиной, она натянула одежду, вытащила волосы из-под воротника, и они вновь каскадом рассыпались по ее спине.

Такой напряженной спине. Она повернулась к нему с отстраненным видом и заговорила как ни в чем не бывало:

— Я… Это очень импульсивный и немудрый поступок, и я… я думаю, что вам лучше оставить меня теперь.

«Да, так действительно будет лучше», — удрученно подумал Руперт. Удалиться, и чтоб глаза его ее не видели. Подальше от соблазна, ведь его копье до сих пор вздымалось и пульсировало сладостной мукой.

Он вскочил и произнес:

— Всегда оставляете мужчин неудовлетворенными, такова ваша тактика, да, Пандора?

Она резко обернулась на него, в потемневших глазах плескалась боль.

— Я… вы… у меня не было таких намерений!

Руперт вздохнул, прекрасно понимая, что злится не на нее, а на себя самого. Он просто собирался насладиться видом ее тела, купая и поглаживая, и никак не ожидал, что его настолько заворожит ее красота и ответная реакция на его ласки, теперь ему серьезно грозило стать одержимым одной мыслью — обладать ею. Целиком. Безраздельно. Снова. И снова. Пока она не забудет всех своих прежних любовников.

Не очень приятное чувство для мужчины, который всегда брал любую понравившуюся ему женщину, а потом так же легко, без каких-либо душевных страданий оставлял ее.

— Прости за глупое высказывание, грубое и оскорбительное. — Он взял ее руку в свою ладонь и поднес к губам. — Мне не следовало так торопиться. Ты устала, обожжена и определенно не в том состоянии, чтобы… — Он оборвал себя на полуслове, неодобрительно покачал головой, отпустил ее пальцы и выпрямился. — Тебе требуется что-то еще?

Требуется ли ей что-то еще?

О, много чего. Несколько добрых слов. Даже любовь. Что угодно, только не эта напряженная неловкость, которая встала между ними непробиваемой стеной.

Она окинула взором Руперта, его растрепанные золотые волосы, в которые она впивалась руками и пропускала сквозь пальцы в порыве страсти, губы, казавшиеся более полными оттого, что он прикасался ими к ее груди, выбившуюся из панталон рубашку.

Краска бросилась ей в лицо, и она поспешно отвернулась, заметив его вздыбившееся естество, явно просматривающееся через панталоны.

— Нет, не думаю, что мне сегодня потребуется что-то еще.

Она выдавила из себя улыбку. Никогда в жизни не чувствовала себя настолько неловкой и смущенной.

Никто и никогда не касался ее столь интимно, как сделал это Руперт. Никто не доводил ее до возбуждения. Не заявлял на нее свои права. Не доводил ее до вершины блаженства, о существовании которой она даже не подозревала. И все это время она была абсолютно голой, тогда как Руперт оставался в рубашке, хитро завязанном шейном платке, жилете, панталонах и сапогах!

Что он теперь подумает о ней? Учитывая, как она полностью потеряла над собой контроль? Нет, не о такой близости мечтала она. Лежать в объятиях друг друга, нашептывать всякие глупости, а уж потом отдаваться плотским утехам — вот как она себе это представляла.

Но что она знает о плотских утехах? Вплоть до сегодняшнего дня весь ее опыт сводился к унижению, которое она испытала в первую брачную ночь.

Возможно, эта отстраненность, холодность между мужчиной и женщиной, не состоящих в браке, обычное явление, когда страсти немного улеглись?

Выходит, все эти годы Пандора думала о физической близости, жаждала ее, лишь затем, чтобы теперь понять — все на самом деле не так, как она себе напридумывала. О, удовольствие было даже восхитительнее, чем она представляла, но стоят ли эти несколько волшебных минут того, чтобы между ними возникла непреодолимая дистанция и появился холодок?

— Поговорим утром. — Ее улыбка стала еще более вымученной, но она продолжала улыбаться, пока он не скрылся в смежной гардеробной и не закрыл за собой дверь.

Пандора тяжело опустилась на край кровати и закрыла лицо руками, из глаз потекли слезы, грозившие пролиться с того самого мгновения, как она пришла в себя и Руперт стал для нее чужим.

Женевьева не права, нет ничего забавного в том, чтобы иметь любовника. Это вообще не весело! О, акт любви стал для нее настоящим откровением. Но последствия… последствия оказались настолько ошеломительными, настолько болезненными, что она вряд ли когда-нибудь захочет повторить…

— Какого дьявола ты делаешь?! — рявкнул за спиной Пандоры Руперт.

Она так сильно вздрогнула от неожиданности, что чуть не упала со стула, на котором стояла, стараясь выудить из шкафа кружевную перчатку, упрямо прятавшуюся в самой глубине.

Она ухватилась за полку, удерживая равновесие, и только после этого обернулась через плечо. Он стоял такой модный и элегантный посреди ее сгоревших покоев, в дорогущем сюртуке цвета кобальта, серебряном жилете, бледно-серых панталонах и черных ботфортах. Его лицо было, как обычно, чертовски красивым, золотые локоны в беспорядке спадали на лоб, брови насмешливо приподняты.

Пандора облизнула пересохшие губы.

— Я полагаю, открытый сундук говорит сам за себя.

Руперт набычился.

— Может, сундуки и разговаривают с тобой, Пандора, но со мной еще не беседовали.

Она прищурилась, отпустила полку и повернулась к нему.

— Я имею в виду то, что вещи, уложенные в сундук, явно означают, что я уезжаю.

Да, Руперт и сам это прекрасно понял. Как и то, что по возвращении в Страттон-Хаус час назад нашел свою спальню пустой. Пандора исчезла. Это подтвердил и его дворецкий, заметив, что ее милость, герцогиня Виндвуд, послала утром за своей каретой и горничной и некоторое время спустя отбыла в этой самой карете и с вышеназванной горничной. Очевидно, в Хайбери-Хаус.

Факт подтвердился, когда он приехал сюда и был встречен у дверей Бентли. Черные круги под глазами старика намекали на бессонную ночь и пережитый шок, который он испытал, вытаскивая хозяйку из огня. Убедившись, что Пандора в самом деле находится наверху, в своей спальне, Руперт потратил несколько минут на то, чтобы еще раз поблагодарить дворецкого за своевременное вмешательство и спасение Пандоры.