Кэрол Мортимер - Жестокость любви

Во время беседы с Бентли Руперт не мог не заметить, что число коробок в холле выросло со вчерашнего дня. Выходит, она продолжает паковать вещи.

Леди, стоящая на стуле в бледно-лимонном платье и с желтой лентой в белокурых волосах, выглядела такой юной и беззащитной, что у Руперта мгновенно перехватило дыхание. Он никак не мог сопоставить элегантно одетую даму с обнаженной красоткой, которую держал в объятиях вчера ночью и которую довел до экстаза.

Глядя в ее прекрасное, но холодное лицо, он поверить не мог, что всего несколько часов назад занимался любовью с этой девушкой.

— Ты уехала, не попрощавшись.

Руперт совсем не то собирался сказать, однако теперь был рад, что произнес именно эти слова. Он был… обеспокоен, что Пандора оставила его, ушла, исчезла, даже не намекнув, куда собирается и вернется ли обратно.

Пандора отвернулась от обвиняющего взгляда серых глаз.

— Я думала, ты ждешь от меня именно этого.

— Откуда такие мысли? — прищурился он.

Она пожала плечами:

— Служанка, которая принесла мне завтрак, сказала, что ты уехал.

— И?..

Она удрученно покачала головой и повернулась к нему, нахмурившись.

— Но ведь все и так ясно?

Он вновь насмешливо приподнял брови.

— Только не для меня.

— В таком случае вы бесчувственный пень, сэр! — высокомерно заявила Пандора.

— Потому что я решил заняться делами, пока ты спишь?

— Делами? — моргнула она.

— Делами, — заверил ее Руперт. — Не будешь ли ты так любезна сойти с этого стула, я уже шею себе свернул, глядя на тебя.

Нет, не боль в шее доставляла ему неудобства, он просто не привык смотреть на людей снизу вверх!

— Я еще не нашла свою перчатку. — Она, вздохнув с облегчением, с удвоенной энергией предалась своему занятию. Пусть хоть на несколько минут, но она получила возможность отвернуться от холодных серых глаз.

— Нынче утром я не настроен играть в игры. О, черт бы его побрал! — Руперт протянул было руки с намерением взять ее за талию и спустить со стула, но, оборачиваясь к нему, она наступила на подол платья, потеряла равновесие и с криком сама упала к нему в руки. — Тоже неплохой вариант, — сухо буркнул он, прижимая ее к себе.

Злая и покрасневшая, она метала в него глазами громы и молнии, безуспешно пытаясь вырваться.

— Отпустите меня, пожалуйста.

— Разве не следует поблагодарить меня за спасение от падения? — поддел он.

— Если бы вы меня не напугали, я бы не упала!

— Боюсь, со дня нашего знакомства я только и делаю, что выручаю тебя из неприятностей. — Руперт прикусил губу, стараясь не рассмеяться над ее недовольным выражением лица.

— Немедленно поставьте меня на пол! — Если бы Пандора стояла, непременно в отчаянии топнула.

Руперт закрыл глаза, досчитал до десяти, потом еще раз до десяти в попытке сдержать веселье и не разозлить ее еще больше.

Час, нет, даже десять минут назад он был в ярости оттого, что она сбежала в его отсутствие, но теперь, когда он держал ее в своих объятиях, ему хотелось смеяться!

Пандора затихла и подозрительно уставилась на него.

— Вы ведь не собираетесь расхохотаться, Страттон?

Как может она, как может вообще женщина так дерзко обращаться к мужчине, в чьих объятиях находилась всего несколько часов назад, обнаженная и возбужденная?

А Пандора Мейбери может. В ее компании Руперт ни разу не заскучал. Да и как тут заскучаешь, когда она так и притягивает к себе несчастья?

Это слишком, и вся она слишком, Руперт более не мог сдержать смеха.

Пандора смотрела, как он веселится. Не улыбается и не сухо хихикает, заливается громким смехом, запрокинув голову. То был безудержный хохот, который лишает человека сил, и этот оказался не исключением. Он отступал назад, пока не натолкнулся на стул, с которого она чуть не упала, и плюхнулся на него. Но и тогда не прекратил смеяться, глядя на нее и качая головой.

Пандора чуть со стыда не сгорела, когда служанка в Страттон-Хаус принесла ей поднос с едой и на вопрос о местонахождении герцога объявила, что господин покинул дом час тому назад, не известив прислугу, когда его ждать обратно.

Руперт прекрасно знал, что она ни на минуту не захочет остаться наедине с Патрисией Стерлинг, и она без промедления послала Хенли записку с требованием прислать в Страттон-Хаус чистую одежду и карету.

А он вдруг является сюда и обвиняет ее в том, что она с ним не попрощалась!

— Ты холодный, бесчувственный, высокомерный грубиян…

Веселье так же быстро оставило Руперта, как и нахлынуло.

— Был ли я холодным и бесчувственным вчера ночью? — прохрипел он. — Был ли я высокомерным? Или грубым?

Пандора замерла в его руках, щеки ее порозовели.

— Ты…

— Прошу прощения за вмешательство, ваша милость… э-э-э… ваши светлости. — Бентли неловко топтался на пороге комнаты. — Мистер Джессоп желает видеть ее милость.

Руперт ответил старику, не отрывая от Пандоры прищуренных глаз:

— Попроси его обождать в голубой гостиной, хорошо, Бентли?

— Ты…

— А теперь не оставите ли нас, Бентли, — вежливо попросил Руперт, понимая, что Пандора сейчас взорвется от возмущения.

— Да, ваша светлость.

Руперту не надо было оборачиваться, чтобы понять, что дворецкого как ветром сдуло.

— Мистер Джессоп? — вопросительно посмотрел он на Пандору, не выпуская ее из своей крепкой хватки.

— Он мой поверенный… — раздраженно бросила хозяйка дома.

— Я прекрасно это помню, мы уже были представлены друг другу, Пандора, — напомнил он ей. — Мне хотелось бы знать другое: почему он снова явился сюда нынче утром?

Дыхание Пандоры стало тяжелым.

— Потому что я послала за ним!

— Зачем?

Она вновь попыталась высвободиться:

— Отпусти меня, Руперт.

— Нет.

Ее фиалковые глаза потемнели.

— Ты и так уже поставил меня в неловкое положение, продолжая обнимать перед дворецким, теперь хочешь опозорить и в глазах поверенного? — в гневе говорила она срывающимся голосом.

— Вовсе нет, если, конечно, ваш поверенный не обзавелся привычкой подниматься прямиком в спальню.

— Это вы обзавелись привычкой врываться ко мне в спальню!

Он равнодушно пожал плечами:

— Я приму ваше замечание к сведению.

— Да вы!.. — Глаза Пандоры сверкали, щеки алели. — Немедленно отпустите меня и удалитесь из моего дома и не говорите опять «нет», Страттон, — предупредила она, увидев, что он открыл было рот. — Или я за себя не отвечаю!

Руперт понятия не имел, что она могла сделать, находясь в его крепких объятиях, но ее смелость заслуживала уважения. Кроме того, как это ни соблазнительно, нельзя заставлять мистера Джессопа весь день мерить шагами голубую гостиную, пока Руперт на практике демонстрирует Пандоре, почему он имеет полное право находиться не только в ее доме, но и в ее личных покоях.