Луиза Аллен - Запретная драгоценность

— Ваше высочество, — по-английски обратился он, — майор Николас Хериард к вашим услугам. От всего сердца благодарю за оказанное гостеприимство. Я прибыл к вам с приветственным словом от губернатора Калькуттского президентства.

Мунши [7] Мунши — почетный секретарь и переводчик. , во всем белом сидевший у ног раджи, поднял голову от своей конторки и быстро заговорил на хинди. Раджа Кират Джасван ответил ему на том же языке. Ник старательно сохранял на лице бесстрастное выражение.

— Его высочество, владыка Калатваха, защитник священных земель, принц Изумрудного Озера, благословенный Великим господом Шивой… — Ник неподвижно стоял на месте, пока мунши по-английски перечислял все титулы раджи, — приказывает вам приблизиться.

Ник шагнул вперед и встретился с угольно-черным проницательным взглядом. Над изысканным тюрбаном, украшенным перьями и драгоценностями, со слабым скрипом качнулось опахало.

Раджа заговорил на родном языке.

— Я рад приветствовать друга моего друга Лоуренса, — перевел секретарь. — Вы покидали его в добром здравии?

— Так точно, ваше высочество, хотя и в плохом расположении духа из-за смерти жены. И… еще одной потери. Я привез вам подарки и письма от него и от губернатора.

Секретарь перевел его слова.

— Печально слышать о его потере и знать, что его сердце погружено в печаль так же, как и мое из-за смерти моей сестры в прошлом году. Я знаю, он разделяет мои чувства. Нам многое нужно обсудить. — Он махнул рукой, отсылая мунши. — Думаю, у нас нет необходимости в переводчике, — добавил раджа на прекрасном английском языке. — Пойдемте, майор Хериард, поговорим в более удобной обстановке.

Это был приказ, как Ник и надеялся.

— Почту за честь, милорд.

Рани отводилось самое лучшее место в женской ложе. Пока служанки расставляли вокруг низкие столики, уставленные яствами, Ануша удобно устроилась рядом с Парави на куче подушек.

— Нам будет хорошо слышно, — сказала Парави, пока они ожидали прихода раджи. Акустика во всех помещениях была разная. Где-то все звуки намеренно приглушались, где-то, напротив, легко было услышать на большом расстоянии. Здесь же, учитывая возможное желание раджи посоветоваться с любимой женой, обычный разговор легко прослушивался сквозь ажурные стеновые панели.

— Савита говорит, что твой тиковый чурбанчик податлив, как молодой саженец, — ехидно добавила рани. — У него такие мускулы!

Ануша уронила миндаль, который только что взяла с блюда, и стала выискивать его под подушками. Это дало ей хоть какую-то возможность скрыть свои чувства и унять разгулявшееся воображение.

— Правда? Ты меня поражаешь.

— Интересно, читал ли он классические труды, — продолжала Парави. — Он такой сильный и энергичный.

Ануша подавилась орешками. Энергичный?

— И у него очень большой… торс.

Ануша промолчала. Ко всему прочему, она не совсем понимала, что имеет в виду Парави, и подозревала, что тетя ее дразнит. Она притворилась, что разглядывает внизу придворных, вливавшихся в зал пестрой и шумной толпой. Слуги стали переходить от ниши к нише, зажигая лампы с топленым маслом. Стены и потолок, украшенные драгоценными камнями и крошечными зеркальцами, словно вспыхнули переливчатыми созвездиями.

Из внутреннего дворика слышалось, как музыканты настраивают свои инструменты. Все было красиво и знакомо, но Ануша все равно чувствовала какую-то тоску, распознав в ней одиночество.

Как можно его испытывать, если она никогда не остается одна? Как можно ощущать себя чужой в мире, который последние десять лет был ее собственным, да еще и в окружении родных своей матери?

Из толпы вышел дядя и занял свое место на троне. Он жестом приказал придворным садиться и затем сделал знак подойти. Мимо прошествовала высокая фигура в длинном шервани [8] Шервани — узкий сюртук со стоячим воротником и пуговицами на груди. из золотисто-зеленой парчи, в зеленых же шароварах и остановилась у самых ступенек трона. Ануша не могла определить, кто это, пока в полосу света не попали рассыпавшиеся по плечам бледно-золотистые волосы. Гость склонил голову и приложил к груди сложенную в горсть ладонь в изысканном выражении почтения. Когда он выпрямился, она заметила, как у него в ухе блеснула сережка с изумрудом.

— Смотри! — шепнула она Парави. — Ты только посмотри на него!

Придворный костюм мог бы придать майору более привычный, индийский вид. Но нет, шелк и парча, строгий покрой длинного шервани и блестящие драгоценности лишь придавали их обладателю экзотичности, подчеркивая светлые волосы, широкие плечи и золотистую кожу.

— Да я уж смотрю!

Раджа нетерпеливым жестом отдал приказ слугам, те подняли с изножья трона подушки и перенесли их по правую сторону, рядом с конторкой мунши.

— Пойдемте, майор Хериард, — повторил Кират Джасван.

— Почту за честь, милорд, — донеслось на правильном хинди, без малейшего акцента.

Высокий англичанин с непринужденностью индуса скрестил ноги и опустился на подушки. Раджа положил руку ему на плечо и, наклонившись, что-то произнес.

— Я ничего не слышу, — пожаловалась Парави. — Но уже принесли кушанья. Они не могут есть и шептаться одновременно.

И действительно, когда ассортимент небольших блюд предложили радже, а тот в свою очередь — angrezi, эти двое перестали шептаться и выпрямились. Но, к разочарованию Ануши, они беседовали о пустяках.

Девушка рассеянно поглощала пищу и смотрела на обладателя светлых волос, изредка успевая приметить его профиль, когда тот поворачивал голову, чтобы ответить ее дяде. Его речь текла гладко, без запинок, как у человека, который не только хорошо знает хинди, но и постоянно, изо дня в день, практикуется в нем. Как, он сказал, его зовут? Хериард? Странное имя. Она попробовала его беззвучно произнести.

Наконец кушанья унесли и подали душистую воду, чтобы помыть руки, и полотенце. Затем принесли большой серебряный кальян с дополнительным мундштуком для гостя. Заиграла музыка, и мужчины немного расслабились.

— Они явно обсуждают что-то важное, — заявила Парави. — Смотри, как прикрывают рты мундштуками, чтобы никто не смог прочитать по губам.

— Зачем так беспокоиться? Здесь же никого нет, кроме придворных.

Рани быстро огляделась, дабы убедиться, что их не подслушивают.

— Здесь есть и шпионы, — сообщила она и с кажущейся небрежностью подняла руку, чтобы прикрыть губы. — У махараджи Алтафура есть при дворе свои люди, и среди слуг тоже могут быть его наймиты.

— Разве Алтафур враг? — удивилась Ануша и извернулась, чтобы посмотреть на тетю. — Но ведь дядя одобрил его брачное предложение мне, а когда я отказалась, послал ему отличного коня. Он ничего не говорил ни о какой вражде.