Элизабет Лоуэлл - Только любовь

– У Бича золота столько, что он не знает, что с ним делать, – снова вклинилась в разговор Виллоу. – У него есть слитки испанского золота. Настолько чистого, что его можно поцарапать ногтем.

Похоже, Шеннон была искренне удивлена.

– Право, я не знала об этом… Но зачем тогда ему ехать к Рено и узнавать, как добыть еще золота?

– Если бы Бич предложил свое золото, чтобы купить продукты, или свой дом, более надежный, чем твой в долине Эго, ты приняла бы его предложение? – спросил Калеб.

– Ни за что, – тихо ответила Шеннон. – Я вдова, а не шлюха, которую может купить каждый, если у него есть золото и он испытывает зуд в одном месте.

Калеб еле заметно улыбнулся и согласно кивнул. Очевидно, другого ответа он и не ожидал.

– Но почему бы тебе не побыть здесь, пока не вернется Бич? Ты не можешь ехать туда одна.

– Спасибо, но я все же поеду. Мой верный пес был ранен, защищая меня от Калпепперов. Мне следовало вернуться еще раньше.

– Останься, – вдруг горячо сказала Виллоу. – Бич испытывает… нежность к тебе. Он мог бы… Он мог бы…

– Перейти к оседлой жизни? – высказала предположение Шеннон. Она покачала головой и грустно улыбнулась. – Изменить натуру Бича могла бы только любовь. Но Бич любит лишь восходы солнца, которые еще не видел.

Бич подъехал к небольшому дому, отделка которого еще не была завершена. Когда он остановил своего изрядно уставшего мерина, из кухни появилась молодая женщина, цвет волос и глаз которой напоминал цвет золота. Она грациозно соскочила с невысокого крыльца и радостно заулыбалась.

– Это ты! Какой приятный сюрприз! Рено думал, что твоя неискоренимая страсть к путешествиям снова загнала тебя куда-нибудь на край света!

– Пока нет, Ева. Прежде мне нужно нарыть золота.

– Тебе? Золота?!

При виде вытянувшегося от изумления лица Евы Бич невольно улыбнулся, хотя на душе у него все еще скребли кошки. Долгой поездки от ранчо сестры оказалось недостаточно, чтобы утихли его боли.

– Я-то считала, что ты, как и Калеб, терпеть не можешь заниматься этим делом.

– Так оно и есть.

– Тогда зачем…

Слова замерли на ее губах, ибо в этот момент Бич спешился, повернулся к ней и Ева увидела его лицо вблизи.

– Что с тобой? – с тревогой спросила она. – Что-нибудь с Виллоу? Или с малышом? Или же…

– На ранчо у Блэков все в полном порядке, – прервал ее Бич.

– Тогда почему ты смотришь сентябрем?

– Ничего такого, чего не сможет поправить золото… А где Рено?

– Он здесь, – раздался голос Рено.

– Ну да, я так и думал, – сказал, поворачиваясь, Бич. – Кто-то наблюдал за мной, как только я перешел вброд реку.

Рено улыбнулся:

– Из нашего дома великолепный обзор. Мы давно заметили, что ты едешь.

– Очень мило, что хоть не стрелял.

– Когда я увидел этот кнут, у меня было такое искушение, – с серьезной миной подыграл ему Рено. – Но потом подумал и решил: а вдруг ты приехал поделиться бисквитами от Вилли?

– Я привез тебе только пустой желудок да намерение попросить его наполнить, – напрямик сказал Бич.

– Тогда понятно, почему ты такой мрачный. Голодный ты всегда был таким же дружелюбным, как раненый гризли.

Говоря это, Рено прищуренными зелеными глазами окинул взглядом Шугарфута. Судя по нескольким слоям выступившей соли на шкуре, мерин неоднократно потел и обсыхал после того, как его последний раз поскребли и почистили. А если учесть, что он упорно натягивал повод, пытаясь дотянуться до травы, можно было сделать вывод, что Шугарфут был так же голоден, как и его хозяин. И так же вымотан.

– И ты, и Шугарфут выглядите так, словно вы удирали от самого дьявола.

– Я выехал с ранчо Кэла перед самым ужином.

Черные брови Рено приподнялись.

– Выходит, ты ехал почти всю ночь.

– Бич пожал плечами.

– Я помогу тебе привести в порядок Шугарфута, – предложил Рено, – пока Ева приготовит тебе что-нибудь поесть.

Когда братья подошли к конюшне, Рено повернулся к Бичу.

– А теперь давай выкладывай, – без обиняков сказал он. – Что стряслось?

– Я уже сказал Еве: ничего такого, чему не поможет золото.

– Один из тех испанских слитков закопан прямо у тебя под ногами. Если я его вырою, это вернет блеск твоим глазам?

Бич что-то невразумительно буркнул, приподнял шляпу, на манер граблей провел пальцами по волосам и энергично водрузил шляпу на место.

Не говоря ни слова и не глядя на брата, Бич повернулся к Шугарфуту и стал отпускать подпругу. Одной рукой он поднял тяжеленное седло и зашвырнул его на самую верхнюю полку; другой рукой снял со спины мерина чепрак, перевернул и бросил на седло сушиться.

Нагнувшись, Бич стреножил Шугарфута и отпустил пастись. Мерин радостно рванулся вперед – близ реки, что протекала в ста футах от дома Рено и Евы, трава была буйная и аппетитная.

Рено внимательно следил за братом, не упуская ни малейшей детали. Легкость и энергичность движений Бича несколько успокоили Рено – стало быть, со здоровьем у брата было все в полном порядке.

– Кэл, Вилли и Этан живы и здоровы, – нарушил паузу Рено.

Это не было вопросом в полном смысле слова, тем не менее Бич кивнул.

– Ты мечешься прямо как пантера, хотя дорога, похоже, выжала все силы даже из твоего мерина, – заметил Рено.

Бич пожал плечами.

– Может, у тебя плохие вести о ком-либо из братьев? – не унимался Рено.

– Нет.

Рено выдержал паузу.

Бич больше ничего не добавил.

– Тогда ясно, – усмехнулся Рено. – Все дело в женщине.

– О чем ты толкуешь, черт возьми? – раздражен но спросил Бич.

– Твой мрачный взгляд говорит о том, что сейчас ты способен даже кого-нибудь прихлопнуть.

Бич пошевелил пальцами, словно собирался сжать их в кулак. Он приехал сюда, чтобы поговорить о золоте, а не о женщине, на которой не может жениться и которую не может оставить одну.

– Ты намерен поговорить, – мягко спросил Рено, – или сперва ты хочешь подраться?

– Черт возьми! – возмущенно произнес Бич. – Я приехал сюда просить об услуге, а не для того, чтобы драться!

– Иногда драка и может быть такой услугой.

Вырвавшийся из груди Бича звук напоминал нечто среднее между руганью и смехом. Он выпрямился, посмотрел вверх. Небо было чистым и голубым, как глаза Шеннон.

– Ты когда-нибудь хотел иметь сразу две вещи, – медленно произнес Бич. – Но при этом если ты получаешь одну, то теряешь другую. А ты никак не желаешь ее терять. Поэтому ты крутишься-вертишься, словно собака, которая гоняется за собственным хвостом.

Для столь сурового человека, как Рено, его улыбка могла показаться удивительно деликатной.

– Ну конечно, у меня было такое, – мягко проговорил он. – Это и означает быть человеком. Глупым, но человеком.

– И как же ты поступил? – с любопытством спросил Бич.