Виктория Холт - Счастье и тайна

Внесли рождественский пудинг — произведение кулинарного искусства, украшенное веточками остролиста у основания. Одна из веточек была кокетливо воткнута сверху. Уильям полил на пудинг немного бренди, и сэр Мэтью, сидевший во главе стола, зажег его.

— На прошлое Рождество, — сказала Сара, — все было по-другому. В доме было полно гостей. И Габриел сидел на том месте, где сейчас сидишь ты, Кэтрин.

— Давайте не будем о печальном, — сказал Мэтью. — Не забывайте, что сегодня первый день Рождества.

— Но как раз на Рождество всегда вспоминают прошлое, — запротестовала Сара. — Поминают умерших.

— Разве? — спросила Рут.

— Ну конечно! — воскликнула Сара.

— Ты помнишь, Хагар, то Рождество, когда мы первый раз принимали участие в празднике.

— Еще бы не помнить! — откликнулась Хагар.

Сара поставила локти на стол. Она не мигая смотрела на пудинг в языках пламени.

— Вчера вечером, — сказала она глухим голосом, — я лежала в постели и вспоминала все праздники Рождества. Первый, который я помню, был тогда, когда мне было три года. Я проснулась ночью, услышала музыку и испугалась. Заплакала, а Хагар отругала меня за это.

— Это только в первый раз, а сколько еще вам пришлось вытерпеть от тетушки Хагар!.. — поддразнил ее Люк.

— Но кто-то должен был позаботиться о семье, — спокойно ответила Хагар. — А тебе, Люк, не вредно было бы отведать немного дисциплины и порядка.

Сара мечтательно продолжала:

— И вот эти праздники проходили один за другим, пока не наступило последнее Рождество. Помните, как мы тогда поднимали тосты? И отдельно выпили за Габриела, за его удачное спасение.

Все замолчали на несколько секунд, и, прервав тишину, я спросила:

— О каком спасении вы говорите?

— О спасении Габриела, — ответила Сара. — Он мог погибнуть. — Она приложила руку к губам. — Только подумайте, если бы он… тогда бы он никогда не встретился с Кэтрин. И ты не была бы сегодня здесь с нами, Кэтрин, если бы он умер тогда. И у тебя не было бы…

— Габриел никогда не рассказывал мне об этом случае… — проговорила я.

— Да там и говорить было не о чем, — резко прервала меня Рут. — Одна из стен на развалинах обвалилась. Это совсем было рядом с ним, и ему слегка повредило ногу. Ничего особенного… он отделался просто синяками.

— Но послушай! — воскликнула Сара, и ее голубые глаза сердито засверкали потому что, как мне показалось, Рут хотела отнестись слишком легкомысленно к тому, что Сара считала чрезвычайно важным. — Он ведь только по счастливой случайности заметил, что должно было вот-вот произойти. И успел вовремя спастись. Если бы он не увидел… его бы уже тогда не было.

— Давайте поговорим о чем-нибудь радостном, — сказал Люк. — Ничего ведь тогда не случилось. И покончим с этим.

— А если бы случилось, — пробормотала Сара, — тогда не нужно было бы…

— Уильям, — сказала Рут. — У мистера Редверза пустая рюмка.

Я вспомнила Габриела, вспомнила, какой страх, казалось, внушал ему его собственный дом. И еще одно неприятное воспоминание: когда во время нашего медового месяца он набрел на прибрежные развалины, которые, должно быть, напоминали ему о Керклендском монастыре. Действительно ли тогда стена обвалилась случайно? Может быть, Габриел знал, что кто-то в Ревелз пытается подкараулить его и погубить? Может быть, здесь и крылась причина его страхов? Вот поэтому он, возможно, и решил жениться на мне — чтобы мы вдвоем могли противостоять злу, которое ему угрожало. Но это зло в конце концов все-таки настигло Габриела… Если согласиться со всем этим, то это означало, что кто-то намеревался стать наследником вместо него. Этот человек, наверно, пришел в ужас, когда, покончив с Габриелом — а я теперь определенно пришла к выводу, что Габриела убили — вдруг узнал, что есть еще один претендент на это место — мой ребенок!

Все стало на свои места. В этот момент в зале, залитом светом множества свечей, когда нас обносили рождественским пудингом, я как никогда осознала, что человек, который убил Габриела, полон решимости сделать так, чтобы мой ребенок никогда не появился на свет — особенно если это будет наследник.

А чтобы исключить возможность появления на свет мальчика — меня надо было убить.

Пока еще не было попыток покушения на мою жизнь. Нет, Саймон был прав, после недавней дикой смерти Габриела это вызвало бы массу подозрений. Я начинала понимать ход мыслей преступника. Я была в опасности — в этом не было сомнения, — но я больше не была так беспомощна как раньше. По крайней мере, все это пугало меня не так сильно, как мои прежние опасения, что я повредилась в рассудке и все эти жуткие события мне просто привиделись. Как бы то ни было, но я готова была смириться с конкретной опасностью скорее, чем с тем, что я — обладательница больного воображения.

Мой взгляд упал на Люка. Длинные светлые волосы, обрамлявшие его бледное лицо, делали его похожим одновременно на ангела и на сатира. Он чем-то напомнил мне резные фигурки из камня, украшавшие стены Ревелз. Когда наши взгляды перекрестились, в его глазах блеснул какой-то дьявольский огонек. Будто он мог читать мои мысли и это забавляло его.

Мы пили шампанское за здоровье всех присутствующих. Когда подошел мой черед, все встали и подняли бокалы. Я подумала: в эту минуту один из тех, кто пьет сейчас за мое здоровье, раздумывает, как убить меня. Однако это не должно быть похоже на убийство — моя смерть должна будет показаться естественной…

Когда с застольем было покончено, слуги быстро убрали со стола, и мы были готовы к приему гостей. Их было больше, чем я ожидала. Первыми приехали доктор Смит и Дамарис. Интересно, подумала я, как там жена доктора и каково ей оставаться одной на Рождество.

Я спросила у Дамарис о ее матери, и она ответила, что та отдыхает. Ей давно уже пора было быть в постели, и доктор не позволял ей нарушать режим ни из-за Рождества, ни из-за чего-либо другого.

Приехали супруги Картрайт. С ними были некоторые члены их многочисленной семьи — сыновья и дочери со своими семьями. Гостей становилось все больше. И я, как и Сара, представила себе, как здесь могли бы выглядеть другие праздники Рождества. Только Сара вспоминала, что было раньше, а я думала о будущем.

Танцев не было, и гостей пригласили пройти в гостиную на втором этаже. Все разговаривали вполголоса. Каждый в этот день невольно вспоминал Габриела — ведь из-за траура не устраивали обычных развлечений.

Я все-таки нашла возможность поблагодарить Хагар за кольцо. Она улыбнулась и сказала:

— Мы хотели, чтобы это кольцо стало твоим… мы оба хотели этого.

— Ему нет цены! Я хотела бы еще поблагодарить Саймона.

— А вот и он.

Саймон уже стоял рядом с нами, и, обернувшись к нему, я сказала: