Энн Стюарт - Танцующая при луне

Как тень, скользнул он к двери амбара — только чтобы обнаружить там такой же новенький крепкий замок. Что же такого ценного хранилось в этом старом сарае, что его пришлось так тщательно запереть?

С этим замком Габриэлю пришлось повозиться, тем более что уже почти совсем стемнело. Пытаясь открыть его, он до крови расцарапал руку. Только со второй попытки ему удалось наконец с ним справиться. Отшвырнув замок, Габриэль распахнул дверь и заглянул внутрь.

Здесь царил полный мрак, и Габриэль не сразу разглядел наваленные в кучу обломки экипажей и старой мебели. Этот хлам загромождал дверной проем, ведущий в центральное помещение амбара. Габриэль с трудом пробрался сквозь сваленную рухлядь, ожидая встретить очередной замок, но дверь даже не была плотно прикрыта.

Внезапно ему показалось, что откуда-то издалека донесся лай собак — не милых домашних питомцев, а сторожевых псов, Жадных до крови. Габриэль замер, стараясь уверить себя, что ему только кажется, будто псы подбираются ближе, а лапы их тяжело ступают по стершимся доскам амбара.

Он распахнул дверь, ведущую в просторное помещение. Сверху, сквозь дыру в крыше, сочились остатки вечернего света, и в воздухе роились сотни пылинок. А прямо перед ним стояло неуклюжее сооружение, сплетенное из прутьев. Габриэль ощутил, как по спине внезапно пробежал холодок: это и в самом деле была плетеная клетка.

Он плотно прикрыл за собой дверь и попытался унять невольную дрожь. Габриэль сам не знал, что заставило его содрогнуться. В конце концов, он ожидал чего-то в этом роде: репутация Чилтонов и мертвые жертвенные животные в лесу наводили на мысли о худшем.

Но одно дело подозревать, и совсем другое — увидеть собственными глазами. Вдобавок клетка поразила его своими размерами. Интересно, где они собирались поместить ее? И кого намеревались загнать внутрь?

Здравый смысл говорил ему, что в жертву предназначался домашний скот, охотничьи собаки и птицы. Однако здравый смысл не имел ничего общего с этим сооружением. Клетка предназначалась для людей — Габриэль понял это в тот самый миг, как только увидел ее.

Внезапно он ощутил, что не один в этом старом амбаре.

— Ну как, впечатлен? — раздался позади жеманный голос Фрэнсиса Чилтона.

Габриэль обернулся с равнодушно-скучающим выражением лица.

— А что, должен? — поинтересовался он.

— На мой взгляд, фантастическая вещь.

Фрэнсис был облачен в одеяние, напоминавшее наряд волшебника: длинное и переливчатое, украшенное вышивкой и драгоценностями. Белокурые локоны его свободно падали на плечи.

— Одно дело читать про нее, совсем другое — увидеть воочию. Тебе же не доводилось прежде видеть ничего подобного?

Габриэль хотел было солгать, но затем передумал.

— Нет, — признал он. — И ты прав: это действительно… впечатляет.

Фрэнсис самодовольно улыбнулся, явно приняв его слова за комплимент собственной гениальности.

— Как думаешь, она подойдет? — с тревогой спросил он.

— Зависит от того, как ты намерен ее использовать.

— Не говори глупостей, Габриэль. Мы собираемся сжечь ее в Белтайн и надеемся, что именно ты будешь держать факел, — торжествующе улыбнулся Фрэнсис, обнажив острые белые зубы.

— А что ты собираешься поместить внутрь? — небрежно поинтересовался он, не надеясь, впрочем, что ему удастся обмануть таким образом Фрэнсиса.

— Дары, чтобы умилостивить наших богов. Подношения охотнику Херну, богу войны Беларусу и даже Иисусу Христу, если он пожелает принять нашу жертву. Вино и пшеницу, ломти бекона, золото и атлас.

— А как насчет девственниц, Фрэнсис?

Чилтон откинул голову и расхохотался.

— Да ты спятил! Сейчас во всей округе не найдешь ни единой девственницы. Полагаю, ты неплохо потрудился над сокращением их числа.

— Я уже говорил твоей жене, Фрэнсис: я соблюдаю обет безбрачия.

— Да, Делайла передала мне твои слова. Я уверен, что эта маленькая проблема носит временный характер. Большинству мужчин приходится рано или поздно сталкиваться с нею.

Эта интерпретация его слов вызвала у Габриэля смех, однако он не стал разубеждать Фрэнсиса. Последнее, что ему хотелось обсуждать с этим человеком, — свою интимную жизнь.

— Да, Фрэнсис тебя не проведешь.

— Совершенно верно. — Фрэнсис сжал руку Габриэля своей изящной белой ручкой. — Ты же присоединишься к нам? Мы очень рассчитываем на то, что ты поделишься с нами своими знаниями.

— Вряд ли моя эрудиция может соперничать с твоей. Признаюсь, у меня были сомнения относительно существования плетеных клеток.

— Можешь не сомневаться, дружочек, то, что ты видел, вовсе не плод твоего воображения.

— Я и не сомневаюсь, — ответил Габриэль со слабой улыбкой. — Почему она такая большая? Туда влезет целая куча всего.

— Должен признаться, я и правда перестарался с размерами, — согласился Фрэнсис. — Ничего, мы найдем, что туда положить. Упитанного теленка хватит, чтобы занять половину клети.

— Живого или мертвого? — елейным тоном поинтересовался Габриэль.

— Ты же не такой зануда, чтобы возражать против убийства животных? Хочешь сказать, что питаешься зеленью и орехами, а на мясо даже не смотришь? Что-то ты не очень похож на Иоанна Крестителя, если не считать, конечно, гривы волос. — Фрэнсис провел рукой по рукаву его черной шелковой куртки. — Какие мускулы! Да ты настоящий силач, Габриэль. Что-то мне не верится, что твоя пища — саранча и дикий мед.

Габриэль спокойно смотрел на него. Очевидно, что Фрэнсис пытался вывести его из себя, однако Габриэлю было плевать на его подначки. Он уже встречался с подобными мужчинами в прошлом, и особых ссор между ними не возникало — поскольку и делить им было, собственно, нечего.

Фрэнсис с наигранным отчаянием уронил руку.

— А ты не очень-то расположен к общению, дорогой.

— Я же здесь, — пожал плечами Габриэль.

— Верно. Ты наконец принял одно из наших бесчисленных приглашений. Любопытно, почему ты вдруг решил почтить нас своим присутствием? За эти месяцы нам нечасто доводилось видеть тебя. Неужели нам удалось-таки сломить твое сопротивление или дело тут в чем-то еще?

— Ума не приложу, о чем это ты, — лениво протянул Габриэль. — Просто мне стало скучно, и вот я здесь.

— Может, и так, — пробормотал Фрэнсис. — А может, тебе просто хотелось отвлечь нас от тех юных особ, которые остались в Хернвуд-мейноре?

— Хочешь сказать, им есть чего опасаться с твоей стороны?

— Что ты! — Фрэнсис изящно взмахнул рукой, что выглядело не слишком убедительно. — Я до полусмерти боюсь этого старого грубияна, твоего отца. Впрочем, если не ошибаюсь, он тебе вовсе не отец.

— Твоей осведомленности можно позавидовать.

— Мальчик мой, я привык слушать и наблюдать. В Лондоне утверждают, что в твоих жилах течет королевская кровь. Не понимаю, почему сэр Ричард не выставляет тебя напоказ, как боевой трофей.