Барбара Мецгер - Санта-Клаус, или Отец на Рождество

Беквит некоторое время откашливался и невнятно бормотал, но затем согласился, что не может прогнать христиан от дверей своей церкви.

– Но я не допущу всей этой театрализованной ерунды как в прошлом году. Видишь, к чему это привело.

– О, но из маленькой Антонии вышел бы идеальный младенец Иисус, – проворковала миссис Беквит.

– И мальчики расстроятся, если не смогут изображать корову. Его светлость упомянул, что приобретет новые скамьи для церкви, так как он пригласил очень много гостей, чтобы показать, как выступают его подопечные.

Итак, теперь у Грейс-Энн было и представление, которое требовало организации. К счастью, ангел, пастух и три волхва все еще были в ее распоряжении, их костюмы сохранились. Братья Биндл с радостью согласились взять на себя роли овец вместо коровы. Труднее оказалось найти Марию и Иосифа. Одному только Богу ведомо, где сейчас находились прошлогодние исполнители.

Грейс-Энн завербовала Шанну на роль Марии. Если в прошлом году у них был рыжеволосый ирландский Иосиф, то в этом году вполне может появиться рыжеволосая ирландская Мария. Неожиданно Роули вызвался играть роль супруга Марии, вызвав массу пересудов как наверху, так и внизу в людской. По крайней мере, он будет держать под контролем домашних животных, пока Шанна управляется с ребенком. Довольная результатом, Грейс-Энн была готова к встрече с гостями герцога. Она даже надела одно из новых платьев, решив воспользоваться Рождеством как поводом для окончательного отказа от траура.

Грейс-Энн возвращалась к цветным нарядам – по большей части темных тонов, а не пастельных – ради детей, а не для того, чтобы произвести на кого-то впечатление или ощущать себя наравне с лондонскими гостями, говорила она себе. Однако мальчики так этого и не заметили, а Нина плакала до тех пор, пока не узнала свою маму под завитыми волосами и красновато-коричневым бархатом. Лиланд заметил и одобрил от всего сердца, если можно было судить по его улыбке. Затем он опомнился и нацепил на лицо маску неприступного герцогского неодобрения, но Грейс-Энн видела свет в его глазах, и этого было достаточно. Она обнаружила, что ей трудно ненавидеть Уэра, когда он так добр к мальчикам и теперь к Нине; вдова надеялась, что ему так же трудно ненавидеть ее.

Первыми прибывшими гостями оказались сэр Кросби Фэншоу, сопровождающий мисс Элинор Риджмонт и ее компаньонку. Грейс-Энн была в детской, пытаясь чтением сборника сказок унять рождественскую лихорадку у близнецов, когда они услышали приближающийся экипаж. Она оставила детей с книгой и спустилась вниз по лестнице в Большой Холл, где ожидали Лиланд и его тетушка. Грейс-Энн не собиралась выдвигать себя на передний план; герцог потребовал ее присутствия, чтобы показать, что они одна семья. К тому же она помогала Мильсому и экономке распределять спальни, словно была хозяйкой в этом доме.

Гостей освободили от верхней одежды, после чего дамам целовали руки и представляли друг другу. На самом деле, единственной персоной, с которой никто даже мельком не был знаком, являлась мисс Петтибоун, компаньонка. Грейс-Энн встречалась и с мисс Риджмонт, и с сэром Кросби на различных чаепитиях. Бедняжка мисс Петтибоун покраснела и попыталась спрятаться за рыцарскими доспехами, когда оказалась в центре внимания. Только она одна испытала облегчение, когда с верхнего этажа послышался шум и все остальные запрокинули головы, глядя наверх.

– О Боже, нет, – взмолилась Грейс-Энн.

– Помоги нам Небо! – воскликнул Уэр.

– Отвратительно! – тетя Юдора ударила тростью в пол.

– Ей-богу, только посмотри, что они вытворяют! – выразил свой восторг Кроу.

– Я сейчас упаду в обморок, – пригрозила мисс Риджмонт – но не упала.

Мисс Петтибоун упала в обморок, не говоря ни слова, но прихватив с собой полное вооружение рыцаря, что произвело ужасающий грохот.

Мильсом тоже вел себя тихо, только встал у подножия лестницы и знаком показал лакею сделать то же самое. Мильсом схватил одно маленькое тело прямо в воздухе, когда Уилли взлетел, прокатившись по навощенным перилам. Лакей оказался не так проворен в случае с Лесли, который влетел прямо в середину раскрывшей рты компании. Если точнее, то он пролетел над распростертым телом мисс Петтибоун и звучно шлепнулся на грудь мисс Риджмонт.

Леди с криком свалилась на пол.

Грейс-Энн стянула Леса с впавшей в истерику женщины и наполовину обняла его, наполовину встряхнула.

– Если ты когда-нибудь сделаешь это еще раз, я… – Она начала всхлипывать.

Лиланд схватил другого близнеца за воротник и приподнял в воздух.

– Видите, что вы сделали со своей матушкой? Как вы всех расстроили? Меня так и подмывает…

Мисс Риджмонт вскрикнула громче из-за того, что ее игнорировали, и отмахнулась от руки Кроу, который предлагал помочь ей подняться. Кажется, она предпочитала мраморные плиты, потому что застучала по ним ногами.

– Помоги нам Небо, – повторил Уэр.

– Вылейте на нее ведро воды. Это помогает унять горланящих кошек, – предложила тетя Юдора.

– Думаю, что мисс Петтибоун потребуются нюхательные соли, – проговорила Грейс-Энн, склоняясь над леди через упавшего рыцаря.

– Моя сестра пользуется жжеными перьями, – предложил Кроу, глядя на мисс Риджмонт через монокль.

Мильсом, как всегда незаметно расторопный, дал сигнал лакеям принести вино и флакон с нюхательной солью, позвать экономку и няню Спрокетт. Но мальчики попытались быть полезными, чтобы загладить вину. Уилли схватил упавшую шляпку мисс Риджмонт в форме кивера с высокими перьями и побежал к огромному камину, чтобы поджечь перья. Лес вытащил оранжерейные розы из севрской вазы и таким образом приготовил воду. Но он не мог вспомнить, какая леди, по мнению тети Юдоры, нуждалась в ванне, поэтому мальчик просто выплеснул воду между ними. Что, к счастью, помогло погасить горящую шляпку в руках Уилли.

Мисс Петтибоун должным образом оживили, и няня проводила ее к креслу, в то время как экономка отправилась готовить специальный чай из трав. Прием в замке оказался намного более теплым, чем тот, к которому привыкла компаньонка. Мисс Риджмонт более или менее привели в порядок, а Мильсом предложил ей бокал с бренди.

Затем она потребовала, чтобы детей отлупили, высекли и изгнали.

– Я ужасно сожалею, мисс Риджмонт, – начала Грейс-Энн, – и мальчики, несомненно, принесут свои извинения. И они никогда больше не станут съезжать по перилам, я клянусь.

– По крайней мере, до тех пор, пока им не исполнится девять, я думаю. – Герцог сделал вид, будто обдумывает это дело, его глаза весело поблескивали. – Да, полагаю, мне было девять лет, когда я сумел совершить достойный спуск. Тони это не удавалось почти до одиннадцати лет, насколько я припоминаю. Помните тот шрам у него на подбородке?