Маргарет Макфи - Маска возмездия

В воздухе распространился запах фиалок, зашуршал шелк. У Рейфа дрогнуло сердце, и в тот же миг возникло острое чувство недовольства собой, ведь он собирался породниться с Мисборном.

Рейф смотрел вперед, не желая оборачиваться, пока им владели отвращение и ненависть к этому человеку. Хотя именно сейчас, как никогда, он должен был скрывать свои истинные чувства. Когда он наконец повернулся, Мисборн уже занял свое место в первом ряду, оставив Мэриэнн стоять.

От взгляда на нее у Рейфа екнуло сердце. Всякий раз, когда он смотрел на нее, ему казалось, что это впервые, и одновременно складывалось ощущение, что знал ее всегда. Странное, очень бережное чувство родственности и нежности, словно она уже принадлежала ему, и так было всегда. Она была его женщиной.

В этот раз не было ни бантов, ни фестонов, ни слоев плотного кружева. Простое платье из кремового шелка, без всяких украшений. Однако оно прекрасно подчеркивало ее стройную фигуру. Низкий квадратный вырез открывал безупречную кожу декольте. Даже на шее ничего не было, кроме ленты, при виде которой Рейф вспомнил уродливый громоздкий жемчуг, купленный для нее Пикерингом. Внезапно ему пришла в голову мысль, что Мэриэнн, возможно, ждала, что и он привезет ей ожерелье. Ему стало стыдно, ведь он не привез подарка ни на свадьбу, ни на день рождения. Его взгляд скользнул по ее волосам, убранным в простой шиньон, из которого на шею выбивались несколько вьющихся светло-серебристых прядей. Простота ей к лицу! Рейф всегда считал ее красивой, но сегодня не мог оторвать от нее глаз.

Мэриэнн подняла на него дрогнувший взгляд, и Рейф увидел неуверенность в темных глазах. Он не раздумывая взял ее за руку и слегка пожал, приободряя. Ее пальцы были холодны. Рейф ощутил, как по ним пробежала легкая дрожь. Он хотел сказать, что ей нечего бояться, все будет хорошо, но священник уже раскрыл Библию и произносил слова, которые свяжут их друг с другом.

Мэриэнн видела твердую линию подбородка Рейфа и думала, что он не хочет оборачиваться и смотреть на нее. Она знала: он женится на ней только из чувства долга, и она последняя из женщин на земле, кого он сам выбрал бы себе в жены. Сердце болело, ведь она любила его и понимала: с его стороны это что угодно, только не любовь. А как могло быть иначе, если каждый раз, когда он смотрел на нее, вспоминал человека, которого презирал?

Потом его пальцы коснулись ее руки. И тепло его кожи разлилось по всему ее телу, прогоняя холод и страх, заставляя таять лед в ее венах. Жест был очень нежным и почти незаметным, но, казалось, от этого краткого прикосновения сила мужчины наполнила ее, успокоив нервы, уняв страхи, ободрив. Он зажег в ней маленькую искорку надежды, что каким-то образом, вопреки очевидности, все будет хорошо.

Мэриэнн чувствовала себя так, словно все происходящее нереально, и она видит сон. А голос священника продолжал жужжать. Нет, это не может быть явью. Она выходит замуж за человека, похитившего ее по пути на венчание с Пикерингом, за того, который поклялся уничтожить ее отца, за самого непонятного, самого сильного и самого опасного человека из всех, кого она знала.

— Я, Мэриэнн Элизабет Уинслоу, беру тебя, Рейф Найт, в свои законные мужья, — во второй раз произнес священник, с пристрастием глядя на нее.

Может ли она сделать это, сжечь за собой мосты, связав себя с ним? Она огляделась вокруг.

Все гости смотрели на нее затаив дыхание, с радостным любопытством ожидая, что она разорвет очередную помолвку. Мать стояла, плотно сжав губы. Безумно вращая глазами, она подавала Мэриэнн знаки произнести слова, которых ждет священник. Брат взирал на нее с обычным непроницаемым выражением. Отец стоял, крепко стиснув руки, и даже сквозь его поседевшую бороду она видела, каким бледным сделалось его лицо, лоб блестел от пота. Но хуже всего были злость и страх, попеременно сквозившие в его глазах. Потом ее взгляд остановился на женихе и утонул в его янтарных глазах, которые, минуя все преграды, проникали в глубину души, как в первый день на Хаунслоуской пустоши.

Его лицо казалось высеченным искусной рукой скульптора из небесного мрамора. Крепкий, мужественный нос, прекрасно вылепленные губы, твердая линия гладко выбритого волевого подбородка. Она вспомнила, как он спас ее от нападения в притоне на Сент-Жиль, как заслонил собой от пули на кладбище. И как не стал смеяться над ее боязнью темноты, а просто принес свечи. Единственный мужчина, которого она хотела себе в мужья и которого она любила. Мэриэнн больше не думала ни о чем. Все ее страхи и волнения исчезли. Глядя ему в глаза, она произносила слова, шедшие из самого сердца:

— Я, Мэриэнн Элизабет Уинслоу, беру тебя…

Когда она закончила говорить, Рейф надел ей золотое обручальное кольцо на средний палец левой руки, и священник провозгласил их мужем и женой.

— И пусть не разорвет никто из людей то, что благословил Господь.

Рейф нагнулся к ней и поцеловал не тем формальным вежливым поцелуем — прикосновение губ к губам, а страстно и яростно. Мэриэнн почувствовала себя почти совсем опустошенной. Когда он наконец отстранился, гости и даже ее мать смотрели так, словно не верили в происходящее. Глаза брата сузились и потемнели, как грозовая туча. А отец… будто испытал облегчение.

Свадебный обед проходил в столовой. Им подавали нежные стейки и самое лучшее шампанское. В центре стола стоял сахарный замок, вылепленный еще по случаю свадьбы Мэриэнн с Пикерингом, и торт, приготовленный ко дню ее рождения. Отец стал душой праздника. Смеялся, шутил и, вопреки своей обычной манере, был самым радушным хозяином. Мэриэнн мучила совесть, ведь он не знал всей правды.

Она взглянула на Рейфа. Он смотрел на нее так, будто понимал, о чем она думает. Мэриэнн почувствовала, как под столом он коснулся пальцами ее руки и погладил. Улыбнулся. Мэриэнн улыбнулась в ответ, и ее сердце озарилось радостью, которую мог даровать только он. Этой радости хватило, чтобы выдержать и свадебное пиршество, и беседу с гостями, и выступление струнного квартета, заказанное отцом по случаю праздника.

Когда все закончилось и им с Рейфом настало время уезжать, Мэриэнн снова охватила тревога. Особенно после того, как мать, обнимая ее, шепнула на ухо напоминание, которого девушка не хотела слышать. Отец просто посмотрел на нее и кивнул так, словно хотел сказать, что все идет хорошо. Потом взял ее руку и поцеловал, прежде чем передать Рейфу.

— Теперь она ваша жена, — сказал он, и его голос дрогнул от волнения. — Берегите ее.

Мэриэнн заметила, что Рейф слегка напрягся, глядя на отца. Но когда его пальцы сомкнулись вокруг ее руки, он выглядел абсолютно спокойным.

Не говоря ни слова, Рейф повел Мэриэнн к ожидавшему экипажу, усадил ее и сам занял место напротив.