Карен Робардс - Скандально известная

Уикхэм покосился на нее и пожал плечами:

– Что я могу сказать? Он любит лошадей больше, чем не любит меня. Барнет говорит, что Джим следит за серыми лучше, чем мать за новорожденными близнецами.

– Конечно, вы только что их купили. И экипаж тоже. – Вспомнив, на какие средства он все это приобрел, Габби едва заметно нахмурилась. – Похоже, вы не привыкли церемониться с чужими деньгами.

Его чувство юмора осталось прежним:

– Не больше, чем вы, дорогая. Поверьте, я имею представление о ваших расходах. Челлоу держит меня в курсе. А деньги, которые вы тратите, принадлежат вам не больше, чем мне.

Конечно, он был прав. Габби ничего не оставалось, как промолчать. Значит, Челлоу сообщает ему о ее расходах? Ее досада росла, пока Габби не поняла, что поверенный, как и все остальные, принимает самозванца за настоящего графа Уикхэма. Если бы сидевший рядом мошенник и в самом деле был Маркусом, она была бы счастлива отчитаться ему в каждом потраченном шиллинге.

Колеса экипажа застучали по булыжнику Мейфэра, и вскоре показались ворота Гайд-парка. Приятный ветерок колыхал голубые павлиньи перья, украшавшие ее шляпку и щекотавшие щеку. Она рассеянно сдвинула шляпку на затылок и провела по щеке рукой в перчатке.

– Я вижу, что деньги были потрачены не напрасно, – добавил Уикхэм, с лукавой улыбкой следя за ее усилиями. – Эта шляпка делает вас очаровательной.

Габби посмотрела на него смущенно и слегка испуганно. Она ожидала от этого человека чего угодно, только не дешевых комплиментов.

– Вы пытаетесь отвлечь меня, – придя в себя, буркнула она. – Вот только не пойму, с какой целью. Его улыбка увяла.

– Давайте заключим с вами еще одну сделку… – начал Уикхэм, но Габби широко раскрыла глаза и посмотрела на него с таким испугом, что он сразу умолк.

– Ни за что на свете, – выпалила она и покачала головой. А потом, слишком поздно сообразив, что выдала себя с головой, попыталась улыбнуться, избегая его взгляда.

И все же слова Уикхэма – явно неумышленные – заставили ее покраснеть до корней волос. В мозгу Габби вспыхнули мельчайшие подробности того, что произошло между ними предыдущей ночью. Она просто не могла их забыть.

До появления Трента Габби не приходило в голову, что что-то способно отвлечь ее от этих мыслей. Но приход герцога испугал ее так, что она приняла Уикхэма за своего друга и защитника. Теперь она вспомнила, что сидела у Уикхэма на коленях, целовала его и узнала, что его лукаво улыбающиеся губы имеют вкус бренди и сигары; вспомнила чувство стыда, охватившее ее в тот момент, когда она поняла, что этот авантюрист без роду и племени имеет право считать ее легкой добычей, потому что она позволила ему ласкать ее обнаженную грудь…

– Если вы покраснеете еще сильнее, на вас загорятся волосы. – Это ленивое замечание заставило ее поднять глаза.

– Я… вы… – Впервые язык подвел ее. Она запиналась, мямлила и не знала, что ответить.

Когда Уикхэм посмотрел ей в глаза, Габби внезапно ощутила себя безвольной игрушкой в его руках.

– Не будьте дурочкой, Габриэлла, – бодро сказал Уикхэм. – Краснеть от стыда глупо. В том, что мы делали, не было ничего стыдного. Это был только поцелуй, вот и все.

Но она ничего не могла с собой поделать. Несмотря на все старания, внезапно перед глазами Габби предстала черноволосая голова Уикхэма, припавшая к ее обнаженной груди. При этом воспоминании Габби затопила удушливая волна. Она прижала руки к щекам и закрыла глаза.

– Давайте не будем говорить об этом, – сдавленным голосом попросила она.

Уикхэм хмыкнул; этот звук заставил Габби открыть глаза и гневно посмотреть на него.

– Я не собирался смущать леди. Но поцелуй – совершенно обычная вещь. И очень приятная.

Габби ничего не ответила, только плотно сжала губы.

Уикхэм насмешливо прищурился:

– Если вы этого еще не поняли, придется продолжить обучение. Перестаньте, Габриэлла. Сознайтесь: вам нравилось целовать меня. Нравилось, когда я целовал вашу…

– Если вы скажете еще одно слово, я выпрыгну из экипажа. Клянусь! – Габби схватилась за дверцу экипажа и бросила на Уикхэма убийственный взгляд.

– Хорошо, не буду, – неожиданно легко уступил он.

Габби насторожилась, но увидела, что они въезжают в ворота парка. Наверно, он хотел дать ей возможность прийти в себя перед возможной встречей с кем-нибудь из знакомых. Они миновали ворота и стали огибать обширный зеленый газон. Габби отвернулась и подставила пылающие щеки ароматному ветерку.

– Ну вот, теперь на ваших щеках очаровательный румянец, – подбодрил ее Уикхэм. Габби бросила на него хмурый взгляд:

– Не дразните меня!

Он засмеялся.

В парке им встретились другие экипажи – несколько фаэтонов и разномастных повозок. Попадались и всадники, рысью скакавшие вдоль обочин. Время от времени Уикхэм прикасался к шляпе, здороваясь со знакомыми, а Габби махала рукой. Но он не остановился, хотя кое-кто окликал их и делал попытку заговорить. Наоборот, подхлестнул лошадей и вновь заговорил со своей спутницей только тогда, когда толпа осталась позади.

– Вы так и не сказали мне, почему испугались Трента.

Габби думала, что он забыл об этом. И совершенно напрасно. Следовало знать, что этот человек не забывает ничего. На мгновение она заколебалась, но история была слишком горькой и пробуждала слишком печальные воспоминания.

– Трент – очень неприятный человек, – наконец заговорила Габби. – Когда мы были маленькими, он часто приезжал к нам. Потом это случалось реже, однако он регулярно навещал отца до самой смерти. В последний раз я видела его на похоронах. После этого я отказала ему от дома. Слугам было приказано не принимать его. И до сегодняшнего дня он не появлялся.

– Но это не объясняет причины вашего страха. – Он слегка ослабил вожжи, объезжая слишком медленно ехавший экипаж. Лошади прибавили шаг, и накидка Уикхэма затрепетала на ветру.

– Он один из немногих людей на свете, которых я считаю воплощениями дьявола.

Габби снова ощутила холодок под ложечкой, появлявшийся каждый раз, когда она думала о Тренте. Она покачала головой, показывая, что не хочет говорить об этом, и попыталась сменить тему:

– Если уж рассказывать о своей жизни, то теперь ваша очередь. Для начала вы могли бы сказать, как вас зовут.

– Если я назову свое имя, вы можете проговориться и выдать меня, – коварно улыбаясь, ответил он. – В данный момент я Уикхэм. Честно говоря, я начинаю привыкать к этому имени. В жизни графа есть свои приятные стороны.

– Особенно для отпетого мошенника, – саркастически пробормотала Габби.

Уикхэм посмотрел на нее и широко улыбнулся:

– Кто бы говорил! Ладно, не будем ссориться. Мало кому из знакомых мне женщин хватило бы смелости дергать судьбу за усы. Это одна из присущих вам черт, которые вызывают мое восхищение.