Кэрол Мортимер - Опасный обольститель

— Интересно, как вы сможете заставить меня добровольно выпить яд?

— Еще не знаю. Возможно, пообещаю тебе не трогать Женевьеву, если ты добровольно выпьешь яд. Ведь ты ее любишь.

— Я не настолько глуп, чтобы в это поверить, — отрезал Бенедикт. — Вы не оставите ее в живых. Она для вас опасный свидетель.

Дармаус поморщился.

— Тогда я убью ее первой, — проговорил он. — И ты сам захочешь выпить яд. Ведь тебе больше незачем будет жить. Да и потом, тебе не даст покоя мысль, что она погибла из-за тебя. Ни у кого не возникнет никаких подозрений. Все решат, что она умерла из-за того, что ее сломанная рука воспалилась и началось заражение крови. Или выпила слишком большую дозу снотворного. Возможно, смерть Женевьевы примут за самоубийство. Подумают, она не пережила гибели возлюбленного. Вариантов великое множество.

— Но зачем вы мне все это говорите? — Глаза Бенедикта засверкали от гнева. — Не проще ли было незаметно подлить яд в стакан с водой и дать мне выпить?

— И пропустить такой интересный спектакль? — со смехом проговорил граф Дармаус. — Ни за что! Почти всю жизнь мне приходилось прятаться под различными масками и личинами. Ты не можешь себе представить, какое облегчение наконец-то стать самим собой. Сбросить маску хотя бы на минуту.

— Вы безумны.

Бенедикта вдруг осенило — он понял причины странного поведения графа. Каргил просто сошел с ума. На какой-то момент Бенедикту стало жаль безумца. Но потом он вспомнил, что Дармаус хладнокровно убил его родителей и двух слуг и собирается убить его и Женевьеву. К тому же на протяжении многих лет вел двойную игру против Англии, он настоящий предатель. И когда он это осознал, его жалость пропала, уступив место гневу.

— Неужели вы действительно считаете меня предателем? — Граф Дармаус о чем-то ненадолго задумался. — А я всегда считал себя патриотом Франции.

— Даже французы не хотят, чтобы их королем стал Бонапарт.

— К сожалению, даже среди них полно болванов, — презрительно отрезал граф. — Но как только Наполеон взойдет на трон, пелена спадет с их глаз и…

— Вы считаете, что Наполеон когда-нибудь вернется на престол и будет править Францией? — удивленно глядя на него, спросил Бенедикт. — Это немыслимо!

— Нисколько в этом не сомневаюсь. — Граф горделиво покачал головой. — Наполеон — человек чести. Настоящий король.

— Разве он не такой же сладострастник и расточитель, как принц-регент Англии?

Ноздри графа раздувались от гнева. Каргила очень задело то, что Бенедикт осмелился критиковать его кумира.

— Ты слишком молод и не понимаешь, как тяжело управлять народом… — сбивчиво заговорил он.

— Бенедикт был совершенно прав, когда сказал, что вы безумны. Так оно и есть, — сказала Женевьева, незаметно войдя в комнату.

Бенедикт и Каргил вздрогнули от неожиданности и повернулись к ней. Во взгляде Бенедикта читался безграничный ужас. А выражение лица Эрика Каргила, напротив, утратило самоуверенность. Он выглядел смертельно утомленным. Бенедикт перевел взгляд на руку Женевьевы и только тут заметил, что она направила в грудь Каргилу пистолет. Теперь ему стало понятно, почему граф Дармаус вмиг утратил самоуверенность. Он просто испугался за свою жизнь.

— Бросьте пистолет, дорогая моя. Можно обойтись и без кровопролития, — ласково проговорил он.

Но Женевьеву не мог обмануть ни ласковый голос графа, ни покорность во взгляде. Женевьева, находясь в соседней комнате, слышала весь разговор. Она поняла, какой это человек и что ему верить нельзя. Он хладнокровно убил четверых и все это время вел двойную игру против Англии. Он убил своего лучшего друга и его жену и теперь собирался расправиться со своим крестником, а потом и с ней.

Женевьева не пережила бы смерти Бенедикта. Она не могла допустить, чтобы с его головы упал хотя бы один волос. Ведь она любила его больше жизни.

— Я и не собираюсь проливать вашу кровь. Хотя мне хочется сделать это больше всего на свете. — Слава богу, после того как ранили Бенедикта, она стала держать при себе заряженный пистолет, боялась, что неизвестный преступник вернется, чтобы довести начатое до конца. Так оно и оказалось. — Но я заставлю вас признаться во всех своих преступлениях, за которые вас, вне всякого сомнения, повесят.

— Ах вы, мстительная маленькая ведьма! — вне себя от гнева прошипел граф Дармаус. Но потом губы его искривила насмешливая улыбка. — Но как это для вас ни прискорбно, я не верю, что вы спустите курок.

— Интересно, почему негодяи, которых мне приходилось встречать на своем пути, всегда были уверены в том, что я не смогу им противостоять? — задумчиво пробормотала Женевьева.

— Женевьева! — предостерегающе воскликнул Бенедикт.

— Вы избавили меня от этого негодяя Уильяма Форстера, Бенедикт, — Женевьева не отводила взгляда от безумного графа Дармауса, — теперь я отплачу вам той же монетой, избавлю от этого человека. Долг платежом красен.

В эту минуту Женевьева была прекрасна как никогда. Огненно-рыжие волосы рассыпались по плечам, выражение лица жесткое. Щеки раскраснелись. Она была в шелковом персиковом платье, которое очень шло ей. Руки совершенно не дрожали. В эту минуту она вообще была на удивление спокойна. Женевьева направила пистолет прямо в сердце Дармаусу. На его месте Бенедикт не стал бы сомневаться в том, что у нее хватит смелости нажать на спуск.

— Моя дорогая герцогиня… — пробормотал граф Дармаус.

— Не двигайтесь, Дармаус, — приказала Женевьева, когда он шевельнул рукой. — Когда-то много лет назад мой покойный брат научил меня стрелять из пистолета. И, смею вас уверить, я не промахнусь.

— Вы говорите о вашем брате Колине, об этом самоубийце, который сам разрушил свою жизнь?.. — язвительно улыбнувшись, уточнил граф.

— Нет, не делайте этого, Женевьева! — закричал Бенедикт, увидев, что она собирается спустить курок. — Не слушайте его! Граф Дармаус говорит все это, чтобы разозлить вас и заставить сделать необдуманный шаг. Он хочет перехитрить вас. Неужели вы не видите? Идите сюда, любовь моя. Дайте мне пистолет и позовите Дженкинса.

С этими словами Бенедикт протянул Женевьеве руку, чтобы взять у нее оружие. Женевьева послушалась и направилась к его постели.

Она двигалась осторожно, не отрывая взгляда от противника. Глаза ее сверкали от гнева, но мало-помалу взгляд смягчился. Она опустила пистолет, и граф Дармаус тут же этим воспользовался.

Бенедикту показалось, что произошедшее потом длилось бесконечно долго. Но в действительности всего несколько секунд.

Граф Дармаус сделал шаг по направлению к двери. Хотя Женевьева стояла к нему спиной, она почувствовала это, резко обернулась, направила на него пистолет и выстрелила. Он удивленно посмотрел на нее. Удивление так и не сошло с его лица, когда он медленно стал опускаться на пол, а на груди у него расплылось красное пятно.