Кэрол Мортимер - Опасный обольститель

— Значит, все эти годы вы были шпионом на службе у короля Англии? — безучастно глядя на Бенедикта, спросила Женевьева.

Он расположился на полу у ее ног. Она сидела на стуле неестественно прямо, стараясь скрыть волнение, ее сотрясала крупная дрожь. Они говорили о событиях сегодняшнего вечера.

— Все эти годы я думал, что служу королю Англии, — с грустью проговорил Бенедикт. — А теперь я даже не знаю, кому передавалась информация, которую я и другие члены нашей организации добывали для этого подлеца Дармауса. Вполне возможно, ее доставляли Бонапарту. Дармаус нас попросту использовал.

Женевьева крепко сжимала в руке стакан бренди. Руки ее дрожали так, что она боялась расплескать напиток.

— Не могу поверить, что я выстрелила в человека, — побледнев от страшного воспоминания, проговорила она. — Я понимаю, другого выхода не было, иначе он убил бы нас, подлец, негодяй!

— Успокойтесь, Женевьева. Не стоит себя терзать. Можно сказать, ему повезло, любовь моя. Я бы точно не промахнулся, если бы пистолет оказался в моей руке. Я бы его убил, а так он отделался ранением в плечо.

— Нет, все это ужасно, я не должна была этого делать. Он должен предстать перед судом и ответить за свои преступления по закону. Но стрелять в него я не имела права.

— Не стоит так убиваться. Это была лишь самооборона.

— И все-таки, все-таки… это неправильно.

События ужасного вечера разворачивались с невероятной быстротой. Звуки выстрелов услышали Дженкинс и другие слуги. Они взбежали по лестнице и ворвались в спальню. Перед глазами предстала страшная картина. Бенедикт крепко сжимал их госпожу в объятиях. Она была смертельно бледна, в глазах плескался ужас. Она держала в руках пистолет, а граф Дармаус, не подающий каких-либо признаков жизни, лежал на полу в луже крови.

Дженкинс быстро оценил ситуацию, выслал слуг из спальни, затем ушел сам, чтобы у Бенедикта было время хоть как-то успокоить Женевьеву и одеться. Когда спустя несколько минут он заглянул в спальню, Бенедикт успел надеть рубашку и брюки, осторожно спуститься с кровати и подойти к неподвижно лежащему графу, осмотреть Дармауса и обнаружить, что пуля попала в плечо.

Бенедикт распорядился, чтобы Дженкинс поскорее дал знать властям о происшествии. Одного из слуг он оставил в спальне с заряженным пистолетом охранять Дармауса — тот в любой момент мог очнуться, — а сам отправился вместе с бледной и испуганной Женевьевой в гостиную. Когда она немного пришла в себя, он рассказал ей о своей службе при дворе у короля бок о бок с двуличным крестным.

Бенедикт до сих пор не мог поверить, что крестный вел двойную игру.

Ему вдруг вспомнилась Женевьева, неожиданно появившаяся в комнате с пистолетом. В эту минуту она была необыкновенно прекрасна. В очередной раз Бенедикт поразился невероятной смелости и силе духа этой женщины. Не каждый воин может похвастаться подобным хладнокровием.

Она была бледна как полотно, глаза наполнились слезами.

— Женевьева, не плачьте. Успокойтесь, пожалуйста, любовь моя.

— Я не могла допустить, чтобы он убил вас, Бенедикт.

— Вы не можете себе представить, как я благодарен вам. Вы спасли мне жизнь, любовь моя. — С трудом поднявшись с пола, Бенедикт наклонился к Женевьеве и порывисто обнял ее. — Но одного я не могу понять, как вы догадались принести с собой заряженный пистолет?

— После того как неизвестный выстрелил в вас, я стала всегда носить при себе оружие. Боялась, что преступник вернется довести начатое до конца. Когда я узнала о том, что перед встречей с Уильямом Форстером вы попросили Дармауса навести справки об исчезнувших слугах, мои подозрения только укрепились. Ведь через несколько часов после этого неизвестный стрелял в вас. Таких совпадений не бывает. Я стала подозревать графа Дармауса и, как видите, не ошиблась. Честно говоря, сидя в соседней комнате, я подслушивала ваш разговор. Понимаю, подслушивать неприлично, но… — Она смущенно потупилась.

— Иногда полезно забыть о приличиях. Я очень благодарен вам за это. Вы спасли мне жизнь. Я и не ожидал, что вы столь умны и проницательны. Сейчас не время говорить вам об этом, но… Хотя нет, наоборот, сейчас самый подходящий момент для этого. Конечно, вы расстроены, испуганы и до сих пор не пришли в себя, но… Пока не приехали представители власти, я должен сказать вам одну вещь. Поверьте, это очень важно. Я люблю вас и… и хочу, чтобы вы стали моей женой.

— Вы… не должны… были этого говорить, — дрожащим голосом проговорила Женевьева. — Я не могу… Вы не можете…

Слезы, которые она так долго сдерживала, хлынули из прекрасных небесно-голубых глаз.

— Чего вы не можете, любовь моя? — ласково и нежно спросил Бенедикт. — Вы считаете, что не можете никого полюбить из-за вашего ужасного брака? Вы не способны меня полюбить? — Бенедикт ласково улыбнулся ей. — У нас еще есть время. Я готов потратить годы на то, чтобы научить вас любить, и в конце концов вы сможете преодолеть ужасные воспоминания.

— Не говорите ерунды, Бенедикт! — нетерпеливо махнув рукой, воскликнула Женевьева. — Конечно же я люблю вас. Неужели вы думаете, я согласилась бы на близость с вами, если бы вы были мне безразличны?

— Значит, вы все-таки любите меня? — Он в волнении заходил по комнате. Потом подошел к ней и порывисто взял ее за руку. Но в следующее мгновение нахмурился. Мрачная тень легла на лицо. — Но я не могу понять… почему вы не хотите, чтобы я признавался вам в любви? Почему ничего не желаете слышать о нашем браке? Ведь вы сказали, что любите меня.

— Потому что вы говорите об этом из чувства благодарности и долга. Вы считаете, что я дважды спасла вам жизнь — ухаживала за вами и сейчас, когда выстрелила в этого негодяя графа Дармауса. И потому я не верю в вашу искренность. Я скоро наскучу вам, и вы пожалеете, что сделали мне предложение так необдуманно. А я… Я просто этого не смогу пережить… Почему вы смеетесь, Бенедикт?

Она нахмурилась и сердито посмотрела на него, он смеялся не переставая.

— Так вы считаете, что я признался вам в любви и сделал предложение лишь из чувства благодарности? Знаете ли вы, сколько раз люди спасали мне жизнь? Данте Карфакс спас мне жизнь, когда мы воевали вместе. Руперт Стерлинг спас от рассвирепевшей французской графини, которая собиралась меня убить моим же собственным мечом, пока я спал. Полагаете, я должен был жениться на Данте или Руперте из чувства благодарности?

— Не говорите глупостей! Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. — Женевьева начинала сердиться по-настоящему. — Интересно, чем вы так разозлили французскую графиню? И как она могла проникнуть в вашу спальню? Хотя, кажется, догадываюсь.