Кэт Мартин - В огне желания

— Мой огненный цветок, — прошептал Брендон и отстранился.

Он прошел к почти догоревшему камину, пошевелил угли и подбросил пару поленьев. Дерево запылало, и потянуло теплом. Было так уютно, так приятно нежиться в постели!

— Поспи еще. Может, тебе приснится сон про меня.

Он чмокнул ее в нос и ушел.

В комнате быстро потеплело. Потрескивание дров в камине навевало дремоту, и Присцилла снова расслабилась. Вставать в такую рань совсем ни к чему. В будущем ее ждут ранние утра, полные хлопот, но во время свадебного путешествия можно и побаловать себя. Уже через пару минут она крепко спала. Свадьба. Улыбающиеся лица. Поздравления. Ужин. Брачная ночь…

Она вспоминала прикосновения к телу ласковых и нетерпеливых рук, и ей снилось, как они откидывают одеяло, сдвигают лямку сорочки, потом другую. Шелк ползет все ниже, ниже, кончики пальцев пробегают по груди, по животу, захватывают сосок.

Присцилла беспокойно шевельнулась, смутно чувствуя чрезмерную реальность сновидения. Вот рука накрыла грудь, слегка сжала ее, играя соском. Прикосновение казалось легким, ласковым, неуловимым, как обычно бывает во сне, но в то же время где-то в уголке ее сознания возникла мысль, что Брендон ласкает ее наяву, чтобы взять еще сонную. Она слегка застонала от удовольствия и откинулась, позволяя рукам ласкать себя.

И почти сразу все изменилось. Руки схватили ее грубо и жадно. Такого никогда не бывало. Изменилось и видение. Не Брендон, а Стюарт Эган склонился над ней, поглаживая обнаженное тело, сжимая груди и стискивая соски. Потом одной рукой он начал стягивать сорочку с ее бедер, одновременно приникнув ртом к груди и покусывая сосок.

Но она не желала принадлежать Стюарту даже во сне, а потому приложила все усилия, чтобы вырваться из паутины тяжелого сновидения. Присцилла подняла руку и вцепилась ему в волосы, но это привело лишь к тому, что зубы сильнее сдавили сосок. Она заметалась, изо всех сил стараясь проснуться и убеждая себя в том, что это всего лишь кошмар… Но почему такой реальный?

Пальцы стиснули подбородок Присциллы, и Стюарт впился в ее губы с неудержимой яростью.

Вкус табака и виски смешался с металлическим привкусом крови из ее треснувшей губы.

Только тут Присцилла окончательно очнулась и открыла глаза.

Лицо мужчины было так близко, что ей не удалось различить его черты. Он прижал ее к постели и обнажил почти донага. Рука ползла ниже, стараясь пробраться между ног.

Так это не сон!

Собрав все силы, Присцилла рванулась в сторону. Насильник оторвался от ее рта, и тогда она впервые разглядела его.

— Хардинг! — закричала Присцилла.

Ладонь тотчас зажала ей рот. Губы Маса искривила улыбка, но черные глаза были холодны как лед и полны лютой злобы.

— А кого ты ждала, моя крошка? Своего ненаглядного муженька? Забудь о нем. Ублюдок мертв, хотя вы считали мертвым меня.

— Ложь! — прошипела Присцилла в шершавую ладонь, но получила несильную оплеуху — так, для острастки.

— Еще один крик, и ты получишь полновесную. Поняла?

Она кивнула, и ладонь медленно сползла с лица.

— Я тебе не верю, — упрямо повторила Присцилла.

— А мне плевать, веришь ты или нет, и убеждать я тебя не собираюсь, — с холодным спокойствием бросил Хардинг. — Ты скоро вообще пожалеешь, что родилась. Никто не стреляет в меня безнаказанно.

— Убирайся! — Присцилла снова забилась, пытаясь сбросить его с себя.

Но все ее усилия были напрасны. Мае влепил Присцилле обещанную пощечину и рванул одеяло, обнажив ее окончательно.

— Смотри-ка, что тут у нас! Неудивительно, что хозяин так втюрился.

— Если думаешь, что он втюрился, то ты дурак, — проговорила Присцилла сквозь зубы.

В ушах у нее звенело. Она понимала, что силы слишком неравны и только спокойствие поможет ей одержать победу в этом поединке, где на кон поставлена честь, а возможно, и жизнь.

— Стюарт никого не любил, кроме себя.

— Дурак не я, а мой бывший хозяин. Даже не скажу: пусть земля ему будет пухом. Он спутался с тобой — и что это ему дало? Кормит теперь рыб на дне Миссисипи. Ничего, скоро вы, все трое, включая Траска, воссоединитесь на небесах. Правда, сначала мы с тобой побалуемся.

Мае вел себя так, словно и в самом деле разделался с Брендоном. Это означало, что никто не придет на помощь, и у Присциллы мурашки побежали по коже.

— Как ты узнал… как попал сюда?

— Дал пару банкнот коридорному, вот и все. Думаешь, эту крепость надо брать штурмом?

Рука его снова поползла вниз, и Присцилла забилась изо всех сил, задев раненое бедро Хардинга, отчего он крякнул. Она пожалела, что пуля не попала выше.

— Вот что я скажу тебе, норовистая кобылка. От тебя самой зависит, как все пройдет за тобой должок, и я намерен получить его.

— Я не верю, что ты убил Брендона! С ним не сладить даже такому матерому мерзавцу, как ты. Вранье все это. Он вернется с минуты на минуту, увидит, что происходит, и пристрелит тебя.

— Он меня и так пристрелил бы, что бы я ни делал, но только и не мечтай об этом. Говорю тебе, Траск покойник.

Поскольку при этих словах Присцилла снова стала отбиваться, Хардинг схватил ее за руки, закинул их за голову и сжал. Теперь, когда она уже не могла сопротивляться, он раздвинул ей ноги и взгромоздился между ними.

— Тихо, крошка, тихо. Просто дай мне отведать того, что так любил Траск, и все у нас пойдет как по маслу…

Только благодаря глубокому, ничем не обоснованному убеждению, что Брендон жив, она не впала в отчаяние. Выиграть время, только бы выиграть время!

— Мае! — проворковала Присцилла, пытаясь расслабить мышцы, которые свело от ужаса и отвращения.

От удивления тот застыл и уставился на нее недоверчивым взглядом.

— Я думаю, может, ты и прав. То есть если Брендона больше нет, то я осталась совсем одна на белом свете. Покровитель был бы мне кстати.

Он скривил губы, не то насмехаясь, не то предвкушая наслаждение, и окинул ее взглядом с головы до ног. Присцилла не дрогнула.

— Меня не обманешь… — неуверенно пробормотал он. — Сначала докажи, что не притворяешься, а там посмотрим.

Он провел кончиком пальца по ее телу снизу вверх. Неудержимое отвращение охватило Присциллу, отвращение и неукротимая ярость, и от этого она едва не потеряла самообладание. Ее отрезвило сознание того, что вспышка ничего не даст, а шанс на спасение будет потерян. Присцилла собрала волю в кулак, облизнула губы и томно опустила ресницы.

— Когда ты так смотришь, крошка, я начинаю верить, что мы поладим, — пробормотал Хардинг и начал возиться с пуговицами на брюках, пытаясь расстегнуть их левой рукой.

Одновременно он наклонился и поцеловал Присциллу, и она ответила со всем пылом, какой только ей удалось изобразить. Это увенчалось успехом: Мае выпустил ее руки. Одну она закинула ему за шею, другой начала поглаживать по спине, незаметно приближаясь к кобуре.