Александра Хоукинз - Искушение герцога

— Ваше желание сладкое, как сахар, и густое, как мед, — сказал ей Хантер, приподнимаясь и давая ей возможность убедиться, как сильно он возбужден.

Действительно, эта демонстрация мужского естества была впечатляющей. «И оно будет употреблено во благо», — подумал Хантер, устраиваясь поудобнее и помогая себе рукой направить свой боевой орган в ее женственные складки.

— Мне пришлось спать со многими женщинами, Грейс, — признался он, обжигая ее горячим взглядом. — И все же это мне предстоит впервые.

Не давая Грейс возможности задать вопрос, он направил член, потерся им о влажные складки и погладил маленький бугорок плоти, от чего Грейс стала извиваться под ним. Он сжал рукой свою напряженную плоть, стремясь не терять власти над собой.

Было совершенно очевидно, что герцогиня и не представляет, как сильно он жаждал ее. Сэйнт сказал правду, а он слишком долго ждал, чтобы предъявить свои права супруга. Сколь ни разнились бы их взгляды, можно будет обо всем договориться и в постели, и вне ее.

Хантер двигал бедрами, устремляясь вперед и снова отступая, пока ее тело не приноровилось к его вторжению. Он стиснул зубы и увеличил темп, проникая в нее все глубже, пока очередной рывок не порвал девственную плеву и не позволил ему войти на всю глубину. Он очень старался не причинить ей боли, но все же, когда он вошел полностью, глаза Грейс расширились, она сделала судорожный вдох.

— Вам больно?

— Не очень, — ответила Грейс напряженным, как и у него, голосом и покачала головой.

Это Хантер и хотел услышать. Он сделал глубокий вдох и поцеловал жену в губы. Это ласка была извинением за то, что он сделал ей больно, хотя сожалеть об этом он не мог.

Он не сразу оторвался от ее губ, как бы проверяя решимость — и ее, и свою. Если бы сейчас она попросила его остановиться, Хантер не был уверен, что смог бы подчиниться. С их первой встречи он убедился в том, что Грейс способна развеять все самые добрые его намерения.

Она, удивившись, улыбнулась ему невинной улыбкой. Никогда прежде в постели с женщиной он не испытывал такого удовлетворения. Хантер улыбнулся ей в ответ и взялся за дело по-настоящему. Он слышал ее приглушенные вздохи, но не замедлял темпа. Правой рукой он, скользнув по ее телу, сжал округлую ягодицу.

Имея такой упор, он входил в нее на всю глубину. Грейс стонала и на ощупь изучала его тело — то, до чего могла дотянуться.

Он бы не выдержал дольше, если бы она хоть на мгновение прикоснулась к его члену.

— Ты расшалился! — проговорила она чуть слышно, обдавая дыханием его губы.

Хантер воспользовался тем, что ее шея оказалась близко, и лизнул языком соленую кожу. От его трудов их тела покрылись потом и стали скользкими.

Он так восторгался ответами ее тела, что отчасти утратил контроль над собой, которым привык гордиться. Движения его замедлились, хотя оставались мощными. При каждом движении яички ударялись о ее ягодицы.

У Грейс все плыло перед глазами от полноты ощущений, вызванных его неистовым желанием. Потом она впилась ногтями в его бока и громко закричала, забилась — ее накрыла волна наслаждения. В этом она была не одинока. Хантер напрягся, щелкнул зубами, не в силах более противиться нараставшему в теле зову. Горячее семя хлынуло, найдя себе путь, и он застонал от пронизавшей его сладкой муки. Наконец-то он излился в женщину, которая тревожила его думы с первой встречи!

Дрожа всем телом, он крепко прижал Грейс к себе. Безумие желания отпускало его, но страсть еще не улеглась.

— Грейс!

— Что? — задыхаясь, отозвалась она довольным голосом.

— Можешь принять меня снова?

Член дернулся внутри нее, и Грейс засмеялась.

— Ты когда-нибудь бываешь удовлетворен?

— А, это вызов! — прорычал он, целуя ее и сжимая груди обеими руками. — Я не говорил, что обожаю вызовы?

Ему впервые не хотелось вставать с постели своей возлюбленной.

Грейс проснулась, не понимая, что потревожило ее сон. Повернулась на другой бок и вздохнула, сообразив, что она в постели одна. Хантер предпочел уйти спать к себе.

Для недовольства у нее не было никаких оснований, но все же она была недовольна. Перед тем как уснуть, он сказал, что останется с нею. Она рассчитывала проснуться в объятиях супруга.

Возможно, сдержать свое обещание было выше его сил.

Грейс села на постели и вздрогнула. Ей было немного больно, но этого следовало ожидать. Как оказалось, ее муж был ненасытным. За эту долгую ночь любви он трижды овладевал ею. Правда, она не была уверена, что следует считать последний раз, потому что была уже полусонная.

К счастью, тело ее не подвело. Оно охотно откликалось на прикосновения Хантера, не требуя от него особых уговоров. Грейс задрожала от холода и потянулась за пеньюаром.

Если муж не может спать в ее постели, так может быть, она заберется к нему под одеяло? Грейс набросила пеньюар и пошла к двери, а когда открыла ее, задохнулась и сразу начала кашлять. Теперь она поняла, что разбудило ее.

Тяжелый запах дыма. В доме был пожар.

— Хантер!

Хантер, очнувшись, понял, что лежит на мраморных плитах пола, прижимаясь к ним лицом. Как он оказался в холле? Напился? Голова разламывалась от боли, что было подтверждением того, что слишком много бренди — это плохо.

Грейс.

Память вернулась вспышкой молнии. Он не пил! Он был в спальне жены и занимался с ней любовью. Несколько раз. Так зачем же он ушел из ее теплой постели? Он обещал ей не уходить.

— Хантер!

Услышав свое имя, он резко поднял голову и застонал от боли. Хотел сжать голову руками и тут понял, что руки крепко связаны за спиной.

— Грейс! — позвал он и поморщился: голоса почти не было слышно.

Он закашлялся. В горле першило. Повернув голову, он увидел дым, пробивавшийся из коридора, который вел в кухню. Присмотрелся и заметил характерные зловещие язычки пламени.

Пожар.

— Ты наконец-то очнулся! — Услышав знакомый голос, Хантер повернул голову и встретился взглядом с непрошеным гостем. — А я уж было пришел в отчаяние из-за того, что слишком сильно тебя стукнул. Я не собирался тебя убивать — только оглушить и связать.

— Черт возьми, Уокер, если ты так шутишь... — прорычал Хантер, силясь порвать свои путы.

Со второго этажа голос Грейс, не переставая, звал его. Кузен присел рядом на корточки.

— Какие могут быть шутки, Хантер? Если хочешь знать, я действительно стремлюсь покончить с тобой.

Хантер опустил голову, коснулся лбом холодных мраморных плит.

— Значит, это был не Стрэнгем. И стреляли не в Грейс, а в меня. Это ты стрелял, когда мы остановились на дороге.

— Это был блестящий ход, — сказал Уокер, схватив Хантера за волосы и приподняв его голову так, чтобы смотреть ему в глаза. — Я знал, что подозревать ты станешь Стрэнгема. В конце концов, он ведь был рядом с братом, когда тот погиб, а потом отравил его вдову, когда узнал, что она вот-вот родит наследника. Можешь себе представить? Как мне повезло, черт побери!