Александра Хоукинз - Искушение герцога

Хантер вырвался из цепких рук кузена, отвернулся и закашлялся.

— Если учесть, что убийца до сих пор жив и носит титул, он свое дело сделал.

— Не так хорошо, как может показаться, милый братец. Увы, недавно Стрэнгем покинул сей свет — с ним произошел несчастный случай.

— Ты убил его? — прохрипел Хантер, стремясь отвлечь кузена, а сам продолжал напрягать связанные руки. Веревка была затянута на совесть, но он не оставлял своих попыток.

— Ну, скажем, я просто немного помог. Ничтожный был человечишка. Не ценил ни состояния, ни титула.

— А ты показал ему, как сильно он сбился с пути истинного. — Если заговорить кузена, то в конце концов удастся избавиться от проклятых пут.

— Довольно! Не считаешь ли ты меня дураком, Хантер? — Уокер поднялся на ноги и медленно повернулся, обводя рукой весь холл. — Ты просто хочешь меня отвлечь. Может, даже надеешься отговорить от моего замысла.

— Да зачем же, кузен? — Кашель душил Хантера, не давая говорить. — У тебя явно проснулся аппетит к убийствам.

— Не только к убийствам, — признался Уокер. — У меня имеются и другие пороки. Это только ты не хотел признать мои достоинства. Припоминаешь, как настойчиво я добивался, чтобы меня приняли в члены клуба «Нокс»?

— Я тогда сказал тебе, чтобы ты и не думал об этом, но так и не сообщил, по какой причине. — Хантер усмехнулся. — Может, теперь хочешь услышать? Ты просто не был достойным нашего общества. Мы все хохотали над тем, что ты мечтаешь получить от нас приглашение.

Уокер безжалостно пнул кузена в левый бок.

— А! — Черт, как больно! Таким ударом кузен мог сломать ему ребро, а то и два.

— И только-то? Старая герцогиня, и та умела лягнуть больнее.

Трудно было не обращать внимания на огонь, лизавший стены, но у Хантера были более важные заботы. Когда кузен опять бросился на него, он перекатился на бок и взмахнул ногами, подсекая противника.

— Черт! — возопил кузен Уокер, приземляясь на пол.

Хантер лягнул его снова, и тот откатился подальше. Готовый к хитростям Хантера, Уокер уклонялся от его ударов, а сам сумел лягнуть его еще три раза в уже ушибленный бок.

— Ублюдок! — прошипел Хантер и сплюнул. Слюна была кровавой. — Ладно, ты ненавидишь меня. Но Грейс-то отпусти.

— Ты что, не слышал, что я говорил про Стрэнгема? — возмущенно прокричал кузен. — Жена брата готовилась родить наследника. Потому-то ей и пришлось умереть. — Он ткнул рукой вверх. — Если бы ты все еще держался от Грейс подальше, я мог бы оставить ее в живых. Но мне известно, чем вы занимались в ее спальне на втором этаже. Держу пари, ты не смог не излить в нее семя. В конце концов, по условиям договора она должна родить наследника не позднее чем через полтора года после бракосочетания.

Продержись Хантер еще один день, и он избавил бы Грейс от смерти в удушливом дыму. Закашлявшись снова, он свернулся калачиком и попытался забыть о боли. Если он ничего не придумает, Грейс обречена.

— Уокер, ты же не хочешь попасть на виселицу за убийство Стрэнгема! — Он попытался откашляться. — Возможно, нам удастся договориться. Я женился на Грейс, но готов уступить тебе наследство старой герцогини. Бери его.

— Зачем же мне одни деньги, если я могу рассчитывать и на титул? — Уокер обхватил колени руками. — Жалко будет убивать Грейс, она красавица. Пока ты будешь тут корчиться в пламени на мраморном полу, знай, что я буду последним, кто ее поимеет перед смертью.

— Не смей ее трогать! — прорычал Хантер.

— Ты не сможешь мне помешать.

— Наверное, он не сможет, но я тоже могу сказать свое слово, — послышался голос Грейс, и она с размаху опустила свое «оружие». Удар медного ночного горшка пришелся Уокеру в висок, и тот рухнул как подкошенный. — Одна исключительно воспитанная леди как-то говорила мне, что горшок — весьма действенное средство, когда приходится иметь дело с сердитым мужем. Видимо, на убийц он действует не хуже.

— К месту сказано, — слабым голосом проговорил Хантер, пытаясь не провалиться в беспамятство. — Ты его убила?

Грейс отбросила горшок и взяла в руки громадную вазу, которую некогда очень ценила бабушка Хантера.

— Не совсем. Да я и не уверена, что горшок — подходящее для этого средство. Этот мерзавец может просто притворяться раненым. — С этими словами она опустила вазу на голову злополучного убийцы.

От удара ваза разлетелась вдребезги. Уокер не шевельнулся.

— Не порезалась?

— Ни царапины, — ответила она, хмуро осмотрев руки.

— Вот и хорошо. Тогда подбери один осколок и разрежь на мне веревки, — попросил Хантер. Голос его теперь окреп, нарастало и опасение за их жизнь: языки пламени вздымались все выше. — Может, ты не заметила, но у нас пожар.

— Как мило, что ты сообщил мне об этом, любовь моя! — Грейс перерезала связывавшие руки Хантера веревки.

Едва освободившись, он схватил ее за руку:

— Это правда? То, что ты меня любишь?

— Конечно, глупенький. Я влюбилась в твой портрет задолго до того, как увидела тебя во плоти. — Она перевела взгляд на кузена Уокера. — Наверное, придется его спасать.

— Ага. В Ньюгейте [10] Ньюгейт — в то время центральная лондонская тюрьма, перед которой стояла виселица для казни осужденных. предпочитают живых узников, — согласился Хантер, поднимаясь на ноги без помощи жены. — Еще кое-что, герцогиня.

— Что же?

— Я люблю тебя, — сказал он, и при этих словах на ее глаза навернулись слезы. — Я не по обязанности на тебе женился. Просто я понял, что всегда принадлежал только тебе — с той минуты, как ты вонзила в мою руку свои молочные зубки. И мне чертовски жаль, что я так долго боролся с собой.

— Не тревожься об этом. — Она прикрыла ладонью рот и закашлялась. — Не сомневайся, я придумаю, как именно ты сможешь это компенсировать.

Во входные двери уже ломились люди.

Хантер с запозданием заметил, что Уокер забаррикадировал двери, чтобы никто не мог ни войти в горящий дом, ни выйти из него. В холл хлынули люди, спеша спасти спящих обитателей, а Хантер взял Грейс за руку, и они вышли на улицу через пустой дверной проем — дверь была сорвана с петель, — радуясь тому, что сумели спасти то единственное, что для них было самым главным.

Букв. «Охотник» (англ.). В этом прозвище обыгрывается и титул герцога Хантсли, и его образ жизни.

Главный лондонский фруктовый, овощной и цветочный рынок с 1661 по 1974 год.

Углеаммониевая соль, пропитанная крепким («тройным») нашатырным спиртом. Получила распространение с XVII в. Широко применялась при обмороках.

Улица в центре Лондона, где находилось большинство аристократических магазинов.