Сара Рэмзи - Запретные наслаждения

Алекс вернулся с Эмили, которая приветствовала гостей с милой улыбкой. Она сдержанно кивнула Мадлен, но ничего не сказала ей. Мадлен должна была что-то предпринять, чтобы помириться с сестрой, но боль, причиненная ее предательством, все еще терзала душу, да и сейчас нужно было решать более серьезные проблемы.

Эмили предложила сестрам осмотреть скульптурную галерею Алекса. Но прежде чем покинуть их, Кейт повернулась к Мадлен и торопливо проговорила:

— Элли сказала, что если Фергюсон в течение пяти минут не расскажет вам о маскараде, то вытрясите из него это.

Фергюсон нахмурился. Мадлен слышала, как одна из сестер начала хихикать, едва за ними закрылась дверь.

— Они хотят устроить маскарад? — спросила Мадлен.

Фергюсон покачал головой. Он снова выглядел усталым и опустошенным, вокруг глаз залегли тени. Сейчас его вид очень отличался от привычного для него беспечного.

— Давайте сначала выслушаем вашего брата, а потом обсудим маскарад.

В этот раз, уступив свое кресло Фергюсону, Мадлен села на диван. Алекс откинулся на спинку своего кресла, сцепил пальцы перед собой. За окном ярко светило солнце, согревая белый мрамор скульптур и придавая комнате спокойный и умиротворенный вид. Но Мадлен не чувствовала ни спокойствия, ни умиротворения.

Наконец Алекс заговорил:

— Наверное, вы оба хотите, чтобы я оставил вас вдвоем, и я предоставлю вам такую возможность, правильно это или нет. Но, Ротвел, хочу вас предупредить: несколько пэров настаивают на проведение тщательного расследования. Если вы оба не предпримите решительных мер, слухи вряд ли рассосутся сами собой.

— Вы можете выступить в защиту Фергюсона? — спросила Мадлен.

— Могу, но пэры подумают, что я всего лишь защищаю тебя, — тихо ответил ей Алекс тоном человека, который принес плохие вести.

— О каких решительных мерах вы говорите, Солфорд? — резко спросил Фергюсон. — Если вы хотите, чтобы я разорвал помолвку с Мадлен…

— Нет, разумеется нет, хотя в таком случае я мог бы вызвать вас на дуэль и с удовольствием задал бы вам трепку. — Алексу явно понравилась эта мысль. — Я не буду вам указывать, что делать, но хочу, чтобы вы знали: вне зависимости от того, что вы предпримете, если в итоге будут получены доказательства невиновности Ротвела, я окажу вам любую поддержку.

— Что вы имеете в виду? — спросила Мадлен, недоверчиво вглядываясь в его лицо, ища подвоха.

Но он покачал головой.

— Надеюсь, ты когда-нибудь перестанешь видеть во мне монстра, Мадди. Я желаю тебе только добра. И я рад тому, что ты провела хоть немного времени, занимаясь тем, что тебе по душе, пусть это и было безрассудно, глупо и рискованно. Я даже немного завидую тебе.

Алекс грустно улыбнулся. Его окружало много ценных вещей, привезенных из далеких стран, в которых он никогда не побывает, если, конечно, не откажется от своих обязанностей главы семьи. У Мадлен сжалось сердце. Теперь она поняла, почему Алекс так разозлился, когда узнал, что она решилась на поступок, выходящий за рамки, определенные обществом.

— Спасибо, — прошептала она. Больше она ничего не могла сказать, глядя на немых свидетелей происходящего. Да, жертва, которую принес ради нее брат, была неоценимой. Наконец ей удалось найти слова: — Нас не разоблачат.

— Я верю тебе. Имя Ротвел не так уж плохо. И оно подходит тебе, хотя вначале я так не думал. У тебя достаточно мужества, чтобы, чтобы найти решение любых проблем, Мад. А если что-то пойдет не так, я пущу твоему жениху кровь.

Алекс вновь возжаждал крови, но Фергюсон только ухмыльнулся.

— Будьте осторожны, Солфорд, иначе пэры решат, что и вы убийца.

— Но они будут считать, что всякий, кто падет от моей руки, заслуживает смерти, — сказал Алекс. — Но достаточно об этом. Я оставлю вас, чтобы вы могли принять решение, пока не вернулись сестры.

Его ухмылка говорила о том, что он заранее спланировал бегство, но Мадлен не могла осуждать его за нежелание стать объектом страсти юных дебютанток. После того как Алекс ушел, Мадлен сосчитала до десяти, но Фергюсон так и не начал разговор. Он сосредоточенно смотрел куда-то в пространство, направив взгляд между опустевшим креслом Алекса и окном.

— Ты расскажешь о маскараде или мне сразу начать трясти тебя? — спросила она.

— Я бы предпочел встряску, если после этого ты позволишь поцеловать себя.

Она рассмеялась.

— Если поделишься своими мыслями, я позволю не только поцеловать.

Он нахмурился и перевел взгляд на полки позади нее. Мадлен ужаснулась, решив, что все очень скверно и он даже не может сказать об этом. Она прошептала:

— Ты же не собираешься бросить меня и уехать?

Фергюсон хмыкнул.

— Ни за что! Я скорее отрежу себе руку. А если бы я решился на нечто подобное, мои сестры выследили бы меня и поймали, прежде чем я добрался бы до границы.

Это было не самое романтичное признание, но ее сердце расцвело, хотя она видела, что Фергюсон нервно постукивает пяткой по ковру.

— Мад, поверь, если бы я не надеялся на то, что вся эта история закончится хорошо, я бы прямо сейчас схватил тебя, затолкал в карету, а уж потом попросил бы прощения.

— Я верю тебе. Можно обойтись без демонстрации, — с сожалением сказала она.

Фергюсон чуть заметно улыбнулся в ответ.

— Договорились. Я не мог сказать об этом вчера вечером, но даже бегство в Шотландию не спасет нас. Да, там нет общества, которое помешало бы нам пожениться, нет пэров и сплетниц, но нас может погубить скука, или злость, или разочарование, и ты погибнешь, как и моя репутация…

Он замолк, когда она встала с дивана и опустилась на колени рядом с его стулом.

— Что бы ни произошло, ты не потеряешь меня, — яростно и торжественно, как клятву, произнесла она, сжимая его руку. — С самого начала я знала о твоей репутации, но такого благородного и доброго человека, как ты, мне нечего бояться.

Он положил свою руку поверх ее руки, сжимая ее так крепко, словно хватался за спасательный круг.

— Но оставить сестер было бы не так уж благородно с моей стороны, не так ли? Или запереть тебя в особняке, в тысячах милях от ближайшего людного места, когда твое предназначение — блистать на балах и потрясать общество.

— Это предназначение Маргариты, но не мое, не Мадлен.

— Но, может быть, Мадлен, став герцогиней, решит явить всем свое истинное «я». Не как актриса, конечно. Но ты могла бы стать любимицей высшего света, если бы избрала этот путь.

Это было чуждо ей, невообразимо и вместе с тем заманчиво, особенно после ее театрального опыта. Но она прогнала это видение прочь.

— Я хочу быть любимой тобою, а не обществом. Но я хотела бы восстановить твое доброе имя. А еще чтобы у меня тоже был выбор.

Он сжал ее руку.