Сара Рэмзи - Запретные наслаждения

— Мад, ты была права. Маргарита снова должна появиться на публике. Это единственный способ доказать мою невиновность.

Мадлен так надеялась услышать эти слова, что в первую секунду не поверила своим ушам.

— Я отправлю мадам Легран записку. Мы дадим еще один спектакль. Думаю, это будет «Гамлет»…

Он покачал головой.

— Я уже разговаривал с ней, поэтому так поздно приехал к тебе. Я тоже склонялся к такому решению, но кое-кто из актеров уже перешел в другие театры, а мадам сможет найти им замену не раньше чем через неделю. А если мы хотим покончить со слухами до того, как пэры начнут проводить расследование исчезновения Маргариты, нам нужно действовать очень быстро.

Мадлен охнула. До этого момента она не верила, что дойдет до расследования. Если выяснится, что Маргариты никогда не существовало, то слухи начнут распространяться еще быстрее, и, когда кто-нибудь соберет вместе все подсказки, вся ее семья окажется в опасности.

— Что еще мы можем сделать? Если я сама отправлюсь к пэрам, при свете дня меня легко разоблачат.

— Нет. Это действительно слишком опасно, к тому же они могут задать вопросы, на которые ты не сможешь ответить. Но если ты действительно решила воскресить Маргариту, мы могли бы завтра вечером посетить маскарад в поместье Вестбрука. В подходящем костюме никто не узнает тебя, но все увидят, что Маргарита жива.

Маскарад был опасной идеей. Она должна будет общаться, находиться в толпе, чего никогда не было в театре. Кроме Фергюсона, Вестбрука и нескольких поклонников, которые преследовали ее в темном переулке за театром, никто не подходил к ней настолько близко, чтобы узнать ее. Маскарад был лучшим из возможных вариантов, но она могла встретить там людей, которые хорошо знают ее как Мадлен и которых ее маскировка не обманет.

— Не будут ли гости возражать против присутствия Маргариты? — спросила она.

— Я бывал на подобных маскарадах. Если его устраивает Вестбрук или еще какой-нибудь известный развратник, то, как правило, среди приглашенных оказывается немало дам полусвета и тех, чьи мужья не требуют от них верности. Ни одна дама из «Олмака» [21] Известный клуб для представителей высших аристократических кругов Лондона. не будет присутствовать там, если это тебя беспокоит. Бьюсь об заклад, кое о ком из приглашенных ты слышала сплетни, но они никогда не пересекались с людьми из круга общения твоей тетушки.

— Но почему Вестбрук? Я не хочу видеться с леди Гревилл!

Утром Мадлен получила еще одну записку от Каро, в ней та приносила неискренние соболезнования по поводу слухов о Фергюсоне. Когда Мадлен сообщила об этом Фергюсону, он выругался.

— Если мы встретим там Каро, я разберусь с ней. К сожалению, я не могу нанести ей визит, чтобы покончить с этим: она настолько одержима местью, что может решиться на скандальный поступок, чтобы скомпрометировать меня перед свадьбой. Но мы не можем ждать более подходящего повода. Вестбрук пригласит всех франтов столицы, и мы сможем предъявить Маргариту широкому кругу людей. Другого такого раута не предвидится, по крайней мере, в ближайшие две недели.

Ей не понравилось то, что на празднике будет присутствовать Каро, но откладывать возвращение Маргариты было нельзя. Пэры могут начать расследование до того, как появится другая возможность.

— Хорошо, мы поедем на этот маскарад. Но я не знаю, как мне подготовится к такому событию.

— Элли вызвалась помочь тебе. Я не одобряю то, что она посещает такие мероприятия, но, по крайней мере, она расскажет тебе все, что нужно о них знать.

— Она достаточно взрослая, чтобы самой решать, как ей развлекаться. — Мадлен была удивлена обеспокоенностью Фергюсона. — Но Элли будут рады видеть на любом балу.

Фергюсон погладил ее по волосам, желая успокоить и прогнать все ее страхи.

— Давай сперва решим наши проблемы, а потом позаботимся о восстановлении доброго имени сестры. Ты уверена, что хочешь пойти на маскарад?

— У нас нет выбора. К тому же это последнее сомнительное предприятие, в котором я смогу поучаствовать до того, как стану благочестивой герцогиней.

— В тебе нет ничего невинного, любовь моя.

Внезапно в его глазах вспыхнуло желание. Он схватил ее за руку и, притянув к себе, усадил на колени. Она упала в его объятия с тихим смехом, он поцеловал ее, готовую на все.

Теперь, когда у них был план, пусть и очень опасный, она чувствовала, что они смогут преодолеть все трудности. Возбуждение, страх и волнение вылились в безумную похоть, а его поцелуи только подливали масла в огонь. Она открыла рот, впуская его язык.

Но поцелуи не могли удовлетворить ее. Уже несколько дней они не занимались любовью, и пройдет еще не одна неделя, прежде чем она заполучит его. До свадьбы они будут вынуждены соблюдать приличия. Наверное, он чувствовал себя так же. Его руки уже ласкали ее ягодицы, он оторвался от ее рта, чтобы губами припасть к шее, к груди.

Она резко вдохнула, когда он, смяв ткань лифа, оголил ее грудь. От него прекрасно пахло: кожей, крахмалом и немного потом, но совершенно не ощущался аромат мыла, используемого при бритье. Почувствовав укол щетины, она улыбнулась: он так спешил на встречу с ней, что позабыл о такой мелочи, как бритье.

Сейчас он тоже не беспокоился о мелочах. Лаская губами ее грудь, он согнул ее ногу и задрал юбку, облегчая себе доступ к потаенному месту. Он провел пальцами по ноге в шелковом чулке, который немного провис под коленом, задержался на ленте, удерживающей чулок на ноге. Выше ленты была обнаженная плоть.

Он не торопился, его губы и пальцы доводили Мадлен до исступления. Посмотрев вниз, она впервые увидела себя в платье во время их любовных игр. Его мускулистые руки держали ее крепко, его губы ласкали ее обнаженную грудь. При свете дня эта картина вызвала у нее настоящий шок.

— Мне нравится твоя задница, обтянутая брюками, но, когда ты в юбках, все намного проще.

Его грубые слова одновременно и шокировали, и возбудили ее еще больше. Он ввел палец в ее пещерку, потом второй, одновременно с этим яростно целуя в губы.

Она не понимала, как он это делал, и полагала, что не сможет когда-нибудь объяснить это: и до встречи с ним она чувствовала возбуждение, но никогда не думала, что будет вспыхивать, как римская свеча, каждый раз, когда он коснется ее. Прежде чем она смогла издать слабый стон протеста или потребовать прекратить, он довел ее до пика возбуждения, и она уже сама просила о прикосновениях, которые усиливали ощущения. Продолжая трогать ее, он начал расстегивать штаны и устраивать ее сверху на своих бедрах, как делал это несколько ночей назад. Она понимала, чего он хочет, и он легко вошел в нее. Пытаясь сдержать крик, Мадлен закусила губу.