Марина Кистяева - Русалка

Пожав руку графа, он подошел к лошади и сразу же заметил, как легкие, не больше сантиметра уздечки, соединенные между собою серебряными и позолоченными маленькими украшениями, подозрительно топорщатся в некоторых местах, а около коляски небрежно валяются несколько репейников и кустиков от шиповника. Продолжая улыбаться, Петр погладил гриву лошади, и, засунув руку под уздечку, достал из-под неё комок высохших плодов репейника вперемешку с шипами от кустов роз.

Штора на втором этаже подозрительно пошла волнами.

Если сказать, что граф Василий Дмитриевич Палагин был зол, то, значит, ничего не сказать.

Он был в бешенстве.

Большего стыда, чем в ту минуту, когда Петр Сергеевич вынимал из-под уздечек колючие ловушки он не испытывал в жизни! Он готов был провалиться сквозь землю!

Конечно, Ракотин попытался этот позорный инцидент превратить в шутку, мол, вот какие они с Романом невнимательные да рассеянные, пока добирались к Палагинам, не заметили, как собрали все кусты, но Василий Дмитриевич прекрасно знал, чьих рук эта затея! А если бы Петр Сергеевич ничего не заметил, и лошадь понесла? Что тогда?

Он ворвался в дом, как ураган.

— Зоя! Саша! Немедленно ко мне!

Девочки робко выглянули из соседней комнаты.

— Да, папенька?

Их невинные глазки смотрели на отца с обожанием.

— Вы на месяц лишаетесь сладкого! Никаких верховых прогулок! И… И с завтрашнего дня я лично буду контролировать ваши занятия с гувернантками! И только попробуйте мне не выучить хотя бы один предмет!

— Хорошо, батюшка….

Их смирению не было предела.

Ирина хохотала от души, наблюдая из своей комнаты за проделками младших сестриц. Ну, девочки, молодцы! Ах, жаль, что Ракотин оказался так внимателен и распознал затею! Поистине, жаль….

С этого дня Петр стал более внимательно приглядываться к двум маленьким чаровницам. Больше напроказничать было некому. Для серьезной Ирины подобные выходки были недопустимы. Он чувствовал, что за холодной маской равнодушия и презрения скрывается пылкая и прямолинейная личность.

Он сдержал слово и посещал дом Палагиных каждый день.

Он искренне пытался наладить отношения с Ириной Васильевной.

Он приглашал её на пикник, на прогулки, но каждый раз слышал в ответ, что она неважно себя чувствует, хотя и видел, как на её лице сияет здоровый румянец.

Он почти подружился с будущим тестем.

И он почти перестал себя чувствовать дураком, когда в очередной раз собирался к будущим родственникам.

Роман вольготно развалился в кресле и потягивал сливовую наливку.

— Снова в бой? — иронично заметил он, вытянув ноги перед собой.

— Не трави душу, не ёрничай, и без тебя тошно, — отмахнулся от друга Петр.

— Наша красавица не желает сдаваться?

— Проще взять бастион с вражеской армией, чем увидеть её улыбку! — хмуро бросил он, застегивая пуговицы на сюртуке.

— Чем сегодня планируете заняться?

Петр состроил гримасу.

— Мне нынче, брат, предстоит непростой разговор с будущим тестем, — из его груди вырвался шумный вздох. — Будем определять срок свадьбы. Молчи, не слова больше! А то я за себя не ручаюсь!

Роман, довольно рассмеявшись, поднял бокал.

На сей раз Петр ехал в Отраду с тяжелым сердцем. Прошло две недели с тех пор, как он начал ходить в женихах молодой графини, но за это время определенно ничего не произошло. Он приезжал к ним, приглашали Ирину Васильевну, та молча составляла им компанию, сдержанно отвечала на задаваемые вопросы, а по большому счету разговора не поддерживала. Она всеми правдами и неправдами избегала молодого человека, и им ни разу не представился случай поговорить наедине. Петр хотел ещё раз попытаться наладить дружеские отношения с девушкой, но, видит Бог, его терпению приходил конец. Более упрямой молодой женщины он на своем пути не встречал!

Петр потерял сон. Он не знал, что предпринять далее. Он понимал, что из подобной ситуации должен быть какой-то выход! Отчуждение Ирины Васильевны его настораживало. На скромницу и затворницу она походила меньше всего.

Но как прорваться сквозь стену недоверия, которой окружила себя девушка? Он терялся в догадках.

Встретил его Василий Дмитриевич и тотчас предложил пройти в кабинет. Петр отметил, что граф выглядел уставшим, под глазами образовались темные круги, на лбу морщины прорезались четче.

Отец Ирину во время завтрака предупредил, что сегодня он будет говорить с Петром Сергеевичем о дне венчания. Ирина ничего не ответила. Она оставила попытку переубедить отца и не ломать ей жизнь.

Между отцом и дочерью пролегла глубокая пропасть непонимания. Теперь они общались все реже и реже, и говорили друг с другом сухо и официально.

Сначала Ирина ещё надеялась переубедить отца, но потом поняла, что это пустое. Он уже обо всем условился с Ракотиным. Назад дороги не существовало. Для отца её бракосочетание теперь стало делом чести. Ирина кусала губы от отчаяния, но ничего не могла поделать.

— Как скажите, папенька, — ответила она и опустила голову. Глаза предательски защипало от непролитых слез.

— Я убежден, что из вас получится прекрасная пара, — тем временем продолжил Василий Дмитриевич, казалось, не замечавший состояние дочери. — Возможно, ты сейчас и не осознаешь всей сложности сложившейся ситуации, но с годами, когда у тебя у самой будут дети, ты меня поймешь. И простишь.

Ирина вздрогнула. Ей отчаянно хотелось закричать, что у неё никогда не будет детей, но она сдержалась.

Батюшку она не винила. Он защищает её честь. В её несчастье виноват совсем другой человек.

Граф с Ракотиным беседовали долго. Ирина видела, как последний приехал и с нарастающей тревогой ждала, когда её пригласят к ним присоединиться. Время тянулось мучительно медленно. Ирина ходила по комнате, заламывая руки. Сегодня даже близнецы вели себя тихо. Им уже объяснили, что в скором времени Ирина выйдет замуж за того черноволосого мужчину, и тревога поселилась в детских сердцах. Чего они только не придумывали, чтобы расстроить свадьбу! Но папенька, точно ожидая от них очередного подвоха, не спускал строгих глаз с девочек.

Всё должно пройти гладко. Эксцессов было предостаточно. В конце концов, как он скажет, так и будет!

Наконец, в дверь спальни Ирины нетерпеливо постучали, и в проеме тотчас показалась нетерпеливая веснушчатая мордашка Глаши, девочки тринадцати лет.

— Барыня, там вас Василий Дмитриевич кличут, то бишь в кабинет зовут-с.

Ирина сдержанно кивнула.

— Сейчас буду.

Она глубоко вздохнула и оглядела свою комнату. С каким удовольствием и трепетом она приводила Отраду в порядок! Сколько надежд связывала с возвращением домой! Она мечтала жить тихой жизнью, воспитывать девочек и ни о каком браке даже не помышляла. А теперь всё менялось на глазах. И такая жгучая тоска охватила Ирину, что она готова была броситься на кровать, вцепиться зубами в подушку и зарыдать в полный голос!