Марина Кистяева - Русалка

Ирина вздрогнула, её тело встрепенулась, и она невольно подалась вперед. Их лошади стояли так близко, что она почти чувствовала на своем лице дыхание мужчины.

— Нет, — коротко ответила она, на что Петр удовлетворенно кивнул.

— Хоть в одном мы с вами согласны. Я, знаете ли, не любитель дуэлей, и предпочитаю недоразумения урегулировать мирным путем. А между нами возникло роковое недоразумение, и я ещё раз готов повторить, что вину за вчерашний инцидент полностью беру на себя. Но ничего изменить теперь нельзя, и время повернуть вспять тоже. Поэтому, Ирина Васильевна…, - тут он сделал паузу и отпустил уздечку Зарницы, — сегодня вечером я и мой шурин, Роман Львович Устов, сочтем за честь отужинать у вас. Василий Дмитриевич, был столь любезен, что пригласил нас, и я с удовольствием принял его приглашение.

Наверное, только после этих слов, Ирина окончательно поняла, что дороги назад нет. Она облизнула внезапно пересохшие губы и спросила:

— Вас это забавляет, господин Ракотин?

— В той же степени, что и вас, Ирина Васильевна.

Ирина прищурила глаза. С неё хватит! На сегодня достаточно! И она, не попрощавшись, пришпорила Зарницу. Домой! Прочь от Ракотина и от незавидного будущего, которое готовил ей родной отец!

К ужину готовились основательно, с раннего утра. Было отполировано домашнее серебро, дворовые девки сновали по комнатам, наводили чистоту, кухарки стряпали деликатесы, из погреба доставались марочные вина и шампанское «Вдова Клико».

Граф Палагин поставил перед собой задачу произвести на будущего зятя самое, что ни на есть благое впечатление. За ночь он ещё раз пришел к выводу, что Петр Сергеевич Ракотин — выгодная партия для его Ириночки. Хорош собой, богат, имеет влияние в столице. Что ещё нужно будущему зятю? Сердце отца успокоилось. После вчерашнего серьезного разговора с дочерью, он Ирину больше не видел. С утра ему доложили, что она выезжала на конную прогулку, но вскоре вернулась. Василий Дмитриевич не искал встречи с дочерью, да и по чести сказать, не особо стремился. Где-то в глубине души затаился страх, что, посмотрев Ирине в глаза, он не выдержит, дрогнет отцовское сердце, и Василий Дмитриевич смалодушничает. А подобного он позволить не мог.

Всё решено.

Иногда, чего греха таить, в кабинете, перед тем, как лечь спать, он задумывался над непростой судьбой старшей дочери. Потерять мать в столь юном возрасте было для Ирины не простым испытанием. Анна Ивановна, да упокоит Господь её душу, была милой и доброй женщиной. А как она хлопотала над своим дитя! Пылинки сдувала с девочки, всё свободное время проводила с ней! И гуляла, и кормила, и спать укладывала. Ничего удивительного, что дочка в маменьки души не чаяла! А после безвременной кончины Анны Ивановны что-то с Ирочкой произошло. Она вдруг разом повзрослела, стала серьезной, и к близняшкам относилась так, точно родную мать пыталась заменить.

В Европе было не досуг Василию Дмитриевичу, у него было много работы и исследования не оставляли свободного времени на воспитание детей, но по возвращению в Россию, он крепко призадумался. Ирина не должна прозябать в девках. И приданное он за неё хорошее давал. А то, что у неё не сладилось по-первости с будущим мужем, так это не беда. Стерпится, слюбится. Главное, чтобы муж оказался без гнильцы, был человеком слова и дела. А именно такое впечатление и произвел на него молодой Ракотин.

Во дворе творилось столпотворение. Дворовые все переполошились, разволновались. Как же тут не волноваться, поди, впервые за долгие годы в имение Отрада гостей ожидали. Да и не хотелось им подвести молодую барыню. Добрая она, посочувствовать чужой нужде умеет. К тому же, приезжает не кто иной, как жених её, почитай будущий хозяин!

И только Ирина спокойно относилась к предстоящему ужину.

Когда пробил назначенный час, во двор въехала модная коляска дрожек цвета вороного крыла, запряженная знаменитым орловским рысаком. Пожаловали гости. Граф Палагин встретил более чем приветливо новоприбывших и расточился в любезностях. Пригласив в дом гостей, он немало разволновался, засуетился.

Ирина к ужину спустилась в домашнем платье цвета спелой пшеницы, волосы уложила привычным образом, на плечи, как всегда, накинула кружевную шаль. Своим нарядом она ничем не выделила сегодняшнее событие. Так же упрямо она проигнорировала хмурые брови отца. Подводить и позорить она его не собиралась. Она будет учтива с пожаловавшими господами, но не более. Их видеть она в своем доме не желала, как и не желала с ними общаться.

За столом атмосфера была напряженной, хотя мужчины и пытались разредить её разговорами про политику и мировую экономику. Роман не без интереса поглядывал на молодую девушку, и не будь она так неприветливо настроена, непременно позавидовал бы Петру. Что за красавица! Такая вскружит голову, и не заметишь, как будешь у её ног. Право, русская богиня!

Зоя и Саша тоже вели себя тихо и скромно, чем очень порадовали Василия Дмитриевича. Вечер складывался не так уж и плохо.

До тех пор, пока не закончился ужин. Тогда Ирина решительно поднялась и попросила разрешение покинуть их общество, сославшись на общее недомогание. Отец, скрепя сердцем, дал согласие.

Гости ещё выпили вина, выкурили по сигаре и тоже засобирались домой.

На крыльце Петр остановился с Василием Дмитриевичем, а Роман легкой походкой направился к упряжке.

— Н-да, — задумчиво протянул Василий Дмитриевич, — хорошая нынче погода стоит.

Он не знал, что на прощание сказать молодому Ракотину. Ему было неудобно за поведение дочери.

— Славная, — согласился Петр. — Спасибо за дивный ужин, Василий Дмитриевич! Был рад снова вас посетить.

Граф расплылся в довольной улыбке.

— Надо полагать, вы теперь частым гостем у нас будете, Петр Сергеевич!

— Непременно.

— Да и нам с вами надобно продолжить один незаконченный разговор, — заметил граф Палагин, и они спустились с крыльца.

Петр вспомнил слова Ирины Васильевны, что отец будет настаивать на скорой свадьбе. Он бы, конечно, желал, чтобы помолвка длилась около года, но по поведению графа Палагина, сделал вывод, что тот поторопиться и выберет скорейшую удобную дату.

— Думаю, завтра пополудни, я снова буду у вас, Василий Дмитриевич!

— Что же, буду очень-очень рад.

Роман уже забрался на сиденье и поджидал друга. Лошадь нетерпеливо перебирала ногами, завидев приближающегося хозяина. Прощаясь, Петр невольно бросил взгляд на фасад дома и заметил, как на первом этаже от оконца отпрянули две маленькие тени, а на втором занавес немного пришел в движение. Не трудно было догадаться, кто где находился.

Он душевно простился с графом и направился к дрожкам. Рысак ударил передней ногой по вымощенной щебнем дороге. Что-то в его поведении насторожило Петра. Не расти он с двумя братьями и строгим дедом, то наверняка не заподозрил ничего дурного. А тут сразу вспомнил и постоянное переглядывание девочек-близняшек за столом, и приглушенное хихиканье за спиной, когда они стали выходить из столовой. Что-то было не так….