Хизер Гротхаус - Рыцарь её сердца

— Поехали, — кивнул Джулиан, тронув своего испанца, но она удержала Гриффина, схватив за руку.

— Джулиан, — она сделала судорожный глоток, — погоди немного. Я… Я не могу…

— Ты все можешь, — настоял Джулиан, освобождая локоть, — все можешь, я знаю. Поехали же! — Теперь уже он схватил Сибиллу за руку и не отпускал ее до тех пор, пока она не пришпорила Октавиана, понуждая его тронуться с места.

Двигаясь по живому ликующему коридору, она видела, как каждый мужчина склонял перед ней голову, а каждая женщина приседала в глубоком реверансе, произнося лишь одно слово:

— Миледи!

Плохо соображая, что происходит, Сибилла механически кивала головой направо и налево.

— Это те люди, — тихо сказал ей Джулиан, — чья жизнь и благополучие зависят только от тебя. От тебя зависит либо их нищета, либо процветание. Только ты можешь им помочь. Они могут стать не просто крестьянами, не видящими в жизни ничего, кроме воловьих хвостов и зерновых молотилок. Все они — живая часть одного из самых величайших владений Англии и гордятся этим. И в твоей власти определить каждому из них собственную важную роль.

Он увидел, как Сибилла снова судорожно глотнула воздух, но не произнесла ни слова.

По мере продвижения к центру кольца стал изменяться и статус собравшихся — крестьян сменили мясники, пивовары и молочники, а дальше скопились конюхи, повара и остальные слуги, совсем уже приближенные к Сибилле.

— Вот те люди, — снова заговорил Джулиан, — с которыми ты сможешь создать собственное маленькое государство. И эта страна станет им дороже, чем вся Англия, потому что они будут знать, что их хозяйка защитит их от всех невзгод лучше самого короля. Это клан, это единая семья, которая пойдет следом за тобой и за твоими сестрами, которая не вычеркнет из памяти честь и достоинство твоих предков. История Фолстоу не будет написана их руками на мертвом пергаменте, но останется в их сердцах, а это дорогого стоит.

Между тем возгласы «Миледи!» сменились на более близкое «Мадам!», и Джулиан не мог не заметить, что Сибилла не осталась к этому равнодушна.

— Ты их леди. Их мадам. Всегда была таковой и будешь впредь. И никакое прошлое, никакое будущее не изменят их отношения к тебе. Для всех собравшихся здесь прошлое — это не один год жизни, сопровождаемый твоей справедливостью и осознанием собственной защищенности. А будущее… Что ж, будущее — это лишь раннее утро, которым они пробудились с одной только целью помочь тебе в том, чтобы земли Фолстоу продолжали расцветать во всей своей красоте и мощи. Это ли не экзамен, который нужно сдавать всю жизнь? Если нет, то, боюсь, в целом мире не найдется более достойной и благородной задачи.

Теперь, находясь уже около самого центра каменного кольца, они остановили коней. Здесь находились только самые близкие: Клемент Кобб с матерью Этельдредой и невестой, святой отец Перри, почтенный викарий Джон Грей с епископом в окружении монахов близлежащего Холлоуширского аббатства, дед Пирса Мэллори, от старости похожий на обезьяну, счастливо улыбающийся Эрик и, конечно же, несгибаемый Уигмунд.

И уже в самом центре Фокс-Ринга, словно купаясь в мягком свете свечей, стояли Элис и Пирс, Сесилия и Оливер, и… И конечно же, старый Грейвз, держащий на руках малышку Люси, наряженную в уже знакомый алый бархат и с бриллиантовой диадемой, подаренной Сибиллой несколько недель назад и по приказанию Джулиана переделанной под размер ее маленькой головки. Лицо юной кокетки прикрывала легкая, чуть заметная вуаль.

Побледнев и испытывая небывалое смятение, Сибилла продолжала потрясенно смотреть на Джулиана широко распахнутыми глазами.

— Вот те люди, — повторил Джулиан, не повышая голоса, показывая глазами на самую середину, — которые любят тебя, как никто в этом подлунном мире… Ну, кроме меня, разумеется, — добавил он менее патетичным тоном. — Так давай же присоединимся к ним! — Соскочив с коня, Гриффин протянул ей руку.

Потрясенная Сибилла никак еще не могла осознать всей значимости того, что устроил Джулиан, однако многолетняя пелена, застилающая ее глаза, исчезла. Секреты и тайны, грязные сплетни и слухи — все, что сопровождало ее жизнь в последние годы, вдруг ушло в никуда. Незнакомые с детства стеснение и застенчивость захлестнули ее душу так, что она потеряла дар речи перед людьми, ближе которых у нее не было в целом мире. Да и что, собственно, она могла им сказать?

Ведь даже если бы она захотела открыть рот, ее опередил бы Пирс, который, сбросив с себя руку Элис, выступил вперед и церемонно поклонился — коротко и быстро. Судя по всему, его сварливый дед должен был гордиться протокольным мастерством внука.

— Леди Сибилла, — застенчиво начал Пирс, — как много вы дали мне за столь недолгое время нашего знакомства. Я уже не говорю про Элис, ради которой вы рисковали собственной жизнью для сохранения семьи. Поверьте, я был в отчаянии… А сейчас… Сейчас я рад и горд… — Пирс поперхнулся, и Сибилла почувствовала, что ее подбородок охватывает предательская дрожь. — Благодаря вашей поддержке и великодушию поместье Гиллвик процветает. Я обязан вам собственной жизнью, жизнью вашей сестры. Надеюсь, у нас обоих представится повод, чтобы доказать искренность моих слов. Вы всегда будете неотъемлемой частью моей семьи.

Оливер выступил вслед за Пирсом.

— Отлично, я, как всегда, второй… — Он потер ладони и посмотрел на Сибиллу, улыбнувшись, словно заговорщик. — Итак… Мы знаем друг друга не так уж долго. Ситуация, в которую я попал, оказалась венцом моей собственной глупости. Простите меня. Да и с королем получилось некрасиво… — Среди присутствующих, включая Сибиллу, пронесся легкий смешок. — Невзирая ни на что, вы обратили к жизни моего брата, вы спасли жизнь Сесилии. Если я не ошибаюсь, вскоре вы станете моей свояченицей… — Оливер несколько потупился, глядя в землю, но, оправившись торжественно добавил: — И я благодарю Бога за такой подарок судьбы.

— Сибилла, — вступила в разговор Элис, — ты заменила мне мать, и, поверь, эту роль ты сыграла не лучшим образом. Но при этом ты стала самой лучшей в мире сестрой, лучшей подругой и защитницей, той единственной, к кому я могла обратиться по любому вопросу без зазрения совести. Только благодаря тебе я научилась не давать себя в обиду и противостоять беззаконию! Отстаивая свою правоту, я всегда вспоминала о тебе, будучи уверенной, что ты поступала бы на моем месте точно так же. Ты всегда оставалась для меня путеводной звездой. Все, что бы ты ни делала, всегда основывалось на глубочайшей любви. Мне остается только гордиться, что я смогу всегда указывать собственному мужу и будущим детям на пример такой преданности. И… И я люблю тебя.