Барбара Картленд - Стрела Амура

У стены стояла огромная кровать с пологом из плотного алого шелка. Над изголовьем кровати висел вышитый герб герцогов Олдвикских, переливающийся яркими красками.

Резные столбики полога были позолочены; позолоченным был и балдахин с драпировками и кистями, — казалось, он слишком тяжел и лежать под ним просто опасно.

Да, именно такой и должна быть постель герцога Олдвикского, решила Мелисса.

Убранство комнаты было выдержано в сугубо мужском стиле: мебель эпохи Якова I [16] Тяжелая дубовая мебель, отличающаяся прямыми линиями и богато украшенная резьбой, с высокой спинкой и жесткими сиденьями. перемежалась с мраморными столиками на резных деревянных ножках, тоже позолоченных, как у кровати.

Это была красивая комната, по-своему даже более величественная, чем прочие парадные покои.

Быть может, подумала Мелисса, она ощущает здесь какой-то почтительный трепет оттого, что знает, чья это комната.

— Был здесь еще один потайной ход, — говорила миссис Мэдоуз. — Он вел на чердак часовни. Там католики служили свою мессу. Рассказывают, будто однажды кто-то из домочадцев выдал властям католического священника и его убили прямо во время богослужения.

— Какой ужас! — выдохнула Мелисса.

— А вы обратитесь к мистеру Фарроу, — улыбнулась экономка. — Он может порассказать о дворце гораздо больше моего.

— Обязательно обращусь, — пообещала Мелисса.

Они осмотрели еще несколько красивых комнаты, но те не шли ни в какое сравнение с парадными спальнями.

Наконец миссис Мэдоуз вновь подвела Мелиссу к главной лестнице.

— Ну а теперь, мисс, — сказала она, — послушайтесь моего совета: подышите-ка вы свежим воздухом, а потом подите прилягте.

— Так я и сделаю, — согласилась Мелисса.

Она немного прошлась по травяным газонам, полюбовалась фонтанами и высеченными из камня чашами, конечно же привезенными из Италии.

В одной части парка был устроен каскад, откуда по стокам, обсаженным цветами, вода сбегала к озерам.

Мелиссе еще столько хотелось увидеть; осталось столько необследованных уголков, но она чувствовала себя виноватой из-за того, что надолго оставила Черил одну.

Однако, вернувшись во дворец, она обнаружила, что волновалась напрасно.

Сидевшая возле спальни Черил служанка сообщила, что из затемненной комнаты не доносилось ни звука. Мелисса заглянула к Черил и убедилась, что та еще спит.

Девушка решила тоже немного поспать — хоть как-то возместить часы, проведенные ночью без сна, и прилегла у себя на кушетке. Но вместо того, чтобы заснуть, она снова и снова перебирала в уме все, что ей нужно сказать герцогу.

Трудно было решить, с чего начать, но еще труднее — продумать, какие лучше привести доводы, дабы убедить герцога изменить свое отношение к замужеству Черил.

В гостиной, предоставленной им с Черил в личное пользование, Мелисса в одиночестве съела ленч, который ей подавали дворецкий и два лакея.

Было уже три часа, когда вошедший лакей уведомил ее о возвращении герцога.

Вызвав горничную, Мелисса вновь попросила ее посидеть возле спальни Черил и спустилась в холл, внезапно почувствовав себя маленькой и незначительной.

В холле находились мажордом и шесть лакеев. Мелисса спросила у мажордома, удобно ли будет сейчас поговорить с герцогом.

— Пройдемте со мной, мисс, — важно произнес тот, — Я провожу вас в личную гостиную его светлости.

Они двигались по тем же длинным коридорам, по которым проходили накануне, Мелиссе подумалось, что можно прекрасно нагуляться и внутри дворца, даже не выходя наружу.

Как выяснилось, герцог находился вовсе не в том салоне, в котором принимал их с Черил после прибытия. Они повернули в другую сторону, и где-то посредине коридора Мелисса увидела двух лакеев, стоявших по обе стороны дверей красного дерева.

Мажордом что-то сказал одному из лакеев, и тот ответил ему вполголоса.

— Насколько я понимаю, мисс, — обратился мажордом к Мелиссе, — его светлость сейчас занят. Я этого не знал, иначе не привел бы вас сюда. Но если вы любезно согласитесь подождать в соседней комнате, я дам вам знать тотчас, как только его светлость освободится.

— Благодарю вас, — ответила Мелисса. — Я не тороплюсь.

Мажордом открыл другую дверь, и Мелисса вошла в соседнюю комнату. Все стены здесь были увешаны гравюрами, посвященными спортивным состязаниям, и картинами с изображением дворца, написанными в различные столетия. Мажордом закрыл за ней дверь, и Мелисса начала разглядывать картины, отмечая, как мало изменился внешний облик дворца; некоторые из самых ранних работ она нашла очень неуклюжими и забавными.

Приблизившись к боковым дверям рядом с камином, она услыхала за стеной голоса людей. В одном из них она признала герцога.

— Я уже сказал, Джервес, — говорил он, — что не желаю видеть тебя здесь. Я не намерен больше оплачивать твои долги.

— Вы предпочитаете, чтобы я томился в долговой тюрьме? Это, знаете ли, вызовет скандал.

Голос Джервеса Байрама звучал вызывающе.

— Мне это совершенно безразлично, — отозвался герцог. — Я тебя предупреждал, что не собираюсь и дальше оплачивать твои азартные игры и сумасшедшие выходки. Они переходят все допустимые границы.

— Вы забываете, что теперь я — ваш наследник.

— К несчастью, этого я никак не могу позабыть, — сказал герцог ледяным голосом, — но вовсе не собираюсь бросать деньги на ветер.

— В семьях, подобных нашей, предполагаемому наследнику принято выплачивать приличные деньги на содержание.

— С тех пор как я стал герцогом, я выделил тебе изрядную сумму, и ты промотал эти деньги таким мерзким образом, что мне тошно даже говорить об этом. Больше ты от меня ничего не получишь. Убирайся прочь из моего дома и держись от него подальше!

На мгновение наступило молчание, а затем голос Джервеса Байрама произнес:

— Если это ваше последнее слово, я не буду с вами спорить. Разумеется, вы понимаете, что я могу одолжить деньги в расчете на мои ожидания в будущем.

— Твои, как ты выражаешься, «ожидания», — отозвался герцог, — ростовщикам покажутся не слишком радужными. Я еще относительно молод и умирать не собираюсь.

— Ну разумеется, и я желаю вам доброго здоровья. Но вот долго ли вы проживете — это лишь одному Богу известно.

В словах Джервеса Байрама Мелисса почувствовала скрытую угрозу, хотя говорил он любезным тоном.

Должно быть, герцог дернул шнур сонетки, ибо, ничего не сказав в ответ, он произнес:

— Мажордом, мистер Джервес уходит. Будьте добры, проводите его до дверей.

— Да, конечно, ваша светлость, — услышала Мелисса ответ мажордома.

Вскоре раздался звук закрываемой двери. Лишь тут Мелисса сообразила, что подслушивала.