Лариса Черногорец - Не любите меня! Господа!

— Спаси моего мальчика. Он один у меня. Спасешь его — спасешь себя.

Илья посмотрел на бородатого:

— Принеси большой стол, застели чистой скатертью. Принеси чистой ткани, шелковых ниток, водки, кипятка. И мой саквояж принеси.

Глубоким вечером Юсупов вышел и сел на ступени дома. Пожилой чечен подошел и сел рядом.

— Ну, что скажешь, русский доктор?

— Хорошо, что сегодня за мной послали. Завтра было бы уже поздно.

— Он будет жить?

Илья рассмеялся:

— Он будет жить долго, дольше всех.

— Ну, поглядим. — он помолчал, — Иса — мой единственный сын. У меня пять дочерей и вот, под конец жизни бог дал наследника. Эй! — он крикнул что-то по-своему стоящим неподалеку мужчинам. Двое подошли к Юсупову. Илья встал.

— Сиди! — Пожилой опять обратился к своим и сказал им что-то еще. Те кивнули.

— Ты будешь спать вместе с ними в комнате мальчика, пока он не поправится. Потом я решу, что с тобой делать.

Илья понимал — у него есть три дня. Через три дня мальчик уверенно встанет на ноги. Что с ним будет дальше — он не хотел даже думать об этом. Он вспомнил Юленьку. Её глаза, её улыбку. Вряд ли он увидит её еще раз. Он никогда не увидит своего первенца. Как она далеко. Сердце рвалось на части. Боль от разлуки с любимой была невыносимой.

Горная дорога вилась серпантином. Четвертый день в пути на хлебе и воде, иногда, в качестве поощрения — печеный картофель. Даже во время обоза в Тюмень Юлии не было так тяжело.

— Потерпите, сударыня, скоро село, там мы сможем передохнуть.

— Сколько еще?

— Часа два, не больше, дальше села будут встречаться чаще.

Лошади, отдыхавшие только ночью и толком не получавшие никакой еды тоже выглядели изможденными. Они въехали в маленькое горное село. Домики, как грибы, прятались в тени низких деревьев и кустарника. С обрыва скалы видно было быструю горную речку.

— Это Терек. Скоро Хаса. Мы двигаемся быстрее, чем можно было предположить. Еще дней пять и будем на месте. — Руслан спешился и помог Юлии слезть с лошади. Ноги её затекли так, что наступать на них было нестерпимо больно — все кололо словно тысячами иголок. Они подошли к ближайшей хижине. За забором бегали малыши. Высокая пожилая черкешенка подошла к забору и спросила у них что-то по-своему. Руслан засмеялся и ответил ей на её языке. Она махнула рукой, приглашая их в дом.

— У вас еще остались деньги?

— Немного

— Отдайте их мне и молчите. Не говорите ни слова.

Юлия беспрекословно подчинилась. Почему-то не хотелось спорить, было понимание, что сейчас ей было лучше всего довериться ему во всем. Черкешенка указала Юлии на постель в дальнем углу. Измученная долгим путешествием и толком не спавшая и не евшая, она улеглась на лежанку и заснула мертвым сном.

Когда она открыла глаза, было уже раннее утро. Громкое пение птиц с улицы было слышно даже в доме. Перед ней сидела маленькая девочка с большими, черными, как переспелые вишни, любопытными глазами. Юлия улыбнулась. Девочка, испугавшись, соскочила и побежала прочь, что-то выкрикивая. Спустя несколько минут в комнату вошла черкешенка и кинула к её ногам черное платье и косынку. Руслан вошел следом.

— Тебе нужно переодеться в это. Дальше в твоем платье путешествовать небезопасно.

Они вышли. Юлия неохотно надела платье с чужого плеча. Поверх своих золотисто-каштановых кос она повязала косынку так, как она была повязана у черкешенки. Зеркал нигде не было видно. Юлия вышла на порог. Во дворе на столе стоял кувшин, рядом лежали свежевыпеченные лепешки с сыром. Черкешенка жестом пригласила их за стол. Юлия села рядом с Русланом. Поначалу она пыталась соблюдать приличия, но голод пересилил, и она накинулась на свежевыпеченный хлеб и молоко.

— Осторожнее, — Руслан посмеивался, — А не то растолстеете, и коню не под силу будет тащить вас в гору.

Юлия, памятуя о том, что ей было велено молчать, остановилась и, отложив в сторону лепешку и стакан, так грозно взглянула на Руслана, что у того не осталось сомнений — по дороге дальше его ждет взбучка.

— Ладно! — он собрал оставшиеся лепешки в котомку. Черкешенка вынесла две полные фляги с водой. Потом она подошла к Юлии и, с улыбкой показывая ей на живот, протянула узелок с маленькими зелеными яблоками. Юлия улыбнулась ей в ответ.

Они снова выехали на горную тропу.

— Теперь у нас достаточно провизии, чтобы не голодать до Хаса. Крепитесь, здесь горная дорога пойдет над обрывами скал. Внизу Терек. Будет тяжело.

— Почему вы запретили мне говорить.

— Эти люди плохо относятся к тем, кто не знает их языка. Советую и в дальнейшем не разговаривать в селах. Если вы мне доверяете, я сам буду вести переговоры с местными и решать вопрос с ночлегом.

— Вы сказали, что я беременна той черкешенке? Зачем?

Руслан рассмеялся:

— Да ведь живот уже виден.

— Не может быть. Только четыре месяца.

— Вы сильно похудели за четыре дня. Вы себя в зеркало видели?

Юлия смутилась и пробормотала:

— Где я вам в горах зеркало найду.

— Так вот, чтоб вы знали, вы выглядите в этом платье как черная палка с животом. Только пока с небольшим животом.

Юлия в сердцах швырнула в него надкушенным яблоком, которое было таким до невозможности кислым, что сводило скулы:

— Вы мне всю дорогу гадости говорите.

— Ну, простите, — Руслан, увернувшись, расхохотался. — Простите за правду. Больше не буду вас огорчать.

Некоторое время они ехали молча.

— Откуда вы знаете их язык?

Руслан, помолчав начал рассказ:

— Я родился в этих местах. Здесь вообще масса народностей. В основном — чечены, дальше, за тем хребтом, — он показал на отдаленную вершину, — начинаются поселения ингушей. Еще есть адыги, осетины — черкесы в общем, но эти — там, он показал в другую сторону. Мой дед был адыгом, бабка- чеченка. Отец вырос здесь, был проводником у русских. Мать он выкрал ночью. Когда она с отцом на источник в Пятигорск приехала, просто влюбился и выкрал. Она из Сальских степей родом. Вот так и жил я — волосы у меня видите — как огонь, только у чистокровных адыгов такие. Отца убили. Мать собралась и увезла меня к родным. Мне почти пятнадцать было. А потом я просто вернулся. Не могу долго без этих мест. Родные они мне. А вы? Может расскажете почему вы пустились в такой тяжкий путь, да еще в таком положении.

— Мужа ищу.

— ?…

— Мужа у меня похитили. Была стычка, его и еще четверых взяли в плен. У отца в Хаса человек есть, который может узнать о его судьбе. Он уважаемый…

— Помню, помню. Турлов. Хасав — глава рода. Даже не знаю, как у вас получится с ним встретиться.

— Вы меня только до Хаса доведите, а там…

Горный серпантин вился нескончаемыми кругами. Внизу шумел Терек. Юлия смотрела на трещины в скалах, на кустарник, на траву, которую кони щипали на редких привалах. Еще день пути. Может быть, уже совсем скоро она увидит своего любимого. Ей не хотелось думать, что он погиб. Он был жив. Она все еще чувствовала, что он жив, и надеется на помощь. Мягкое, нежное движение внутри живота заставило её затаить дыхание. Это было не похоже ни на что и ни с чем нельзя было спутать. Ребенок пошевелился. Может, толкнул её изнутри своей маленькой ножкой, или ручкой, он был живым, реальным. Юлия остановилась и приложила руку к животу. Руслан обернулся и спешился.