Робер Гайар - Мария, тайная жена

— Я ничего не знал об этом! — воскликнул ошеломленный Лафонтен. — Мы должны действовать немедленно!

— Черт! — сплюнул Мишель. — Почему бы не убрать Бофора и на этом покончить? Ведь именно Бофор подстрекает всех.

— Да, Бофор вожак, — ответил Лесаж. — Это он подбивает бунтовать. Но мы ничего не выиграем, нападая на одного Бофора. Ведь записанные в хартии требования соответствуют интересам колонистов. А это означает, что скоро на его сторону перейдут все плантаторы. Не думаю, чтобы кто-то из вас не согласился бы сбросить ярмо Американской компании, которая безжалостно разоряет колонию ради обогащения небольшой кучки привилегированных людей. Если бы вопрос сводился лишь к вытеснению с острова этой компании и уничтожению ее влияния, мы, безусловно, все были бы заодно. Однако совсем нетрудно разгадать подлинные замыслы Бофора. Добившись успеха, он сделается губернатором — хотим мы этого или нет. Да и кто бы осмелился выступить против? Ведь тогда у него появится столько сторонников, что ему будет нетрудно завладеть целиком всей Мартиникой, стать ее вице-королем и властелином над каждым из нас. Как мы все прекрасно знаем, Бофор — опасный авантюрист. Таким образом, господа, нам нужно выбирать между Бофором и дю Парке. И поверьте мне, если мы потерпим неудачу, не сумеем защитить интересы нашего генерала, то значит ангелы отвернулись от нас и победило зло.

— Прекрасно сказано! — крикнул Арше. — Просто великолепно, Лесаж! Можете рассчитывать на меня!

Но тут поднялся Доранж. Он курил короткую глиняную трубку, которая громко булькала при каждой затяжке.

— Лесаж, — сказал он просто, вынимая изо рта трубку, — у меня всего лишь один вопрос, на который мне хотелось бы получить ясный ответ… Ведь своим присутствием здесь мы уже подтвердили свою преданность генералу, не так ли?

Доранж окинул внимательным взглядом собравшихся.

— И что это за вопрос? — поинтересовался Лесаж.

— Вы только что говорили о Лефоре. Я встречался с ним один или два раза. Возможно, я заблуждаюсь, но он мне показался скорее изрядным хвастуном, чем истинным воином.

— Быть может, он действительно любит немного прихвастнуть! — заметил Лесаж. — Однако известно ли вам, что вдвоем с капитаном Бильярделем он нарочно вызвал на ссору Бофора и семь его сторонников, трое из которых в последующей драке были ранены, причем один так тяжело, что может скончаться в любой день?

— Об этом я кое-что слышал, — ответил Доранж. — Насколько я понимаю, Лефор не только солдат, но еще и бывший пират. Словом, человек, не слишком щепетильный в средствах, не склонный чересчур церемониться и испытывать угрызения совести… Но если у него есть определенный план, нам следует его выслушать.

— Да, такой план у него имеется, и в нем, друзья мои, вся загвоздка.

Все головы, как по команде, повернулись к Лесажу, который затем значительно понизив голос, продолжал:

— Лефор предлагает довольно смелый ход! Прошу вас не прерывать меня и оставить ваши замечания и возражения на потом. Лефор решил завтра посетить Лапьерье и посоветовать ему согласиться подписать хартию. Для этой торжественной церемонии должны будут, по просьбе губернатора, собраться вместе все те, кто уже поставил свою подпись под документом. И только они, то есть семнадцать человек, если, конечно, Лазье тоже сможет прийти. Место встречи — большой зал крепости. Как предлагает Лефор, после подписания хартии разнесут бокалы с вином, чтобы выпить за благополучное окончание дела и здоровье короля. Лапьерье, якобы желая отметить торжество салютом, вытащит из-за пояса пистолет, а когда Бофор поднесет бокал к губам, губернатор выстрелит не в воздух, а прямо в голову главаря бунтовщиков!

Послышались восклицания, выражавшие изумление, потом наступила мертвая тишина. Слушатели были явно ошеломлены. А Лесаж, как ни в чем не бывало, продолжал:

— Разумеется, поступок представляется вам ужасным… но это, друзья мои, еще не все…

— Хочу спросить, — прервал его Лафонтен. — Откуда нам знать, что Лапьерье, этот малодушный человек, согласится на подобное убийство?

— Полной уверенности у нас, безусловно, быть не может, но Лефор твердо обещал уговорить губернатора. Кроме того, он мне сказал: «Попросите своих друзей сделать так, как я скажу, не задавая лишних вопросов. Клянусь, что все пройдет благополучно. Убедите своих друзей в необходимости помочь, об остальном позабочусь я сам. Однако они должны исполнить мои распоряжения в точности».

— И что же мы должны делать? — спросил Сен-Бон.

— Нас здесь сегодня двенадцать человек, а всего должно быть семнадцать, включая Лефора. Мы займем места у открытых окон вокруг большого зала, вооруженные мушкетами, и каждому будет определена своя особая цель. Как только Лапьерье выстрелит, мы сделаем то же самое и в конечном итоге — семнадцать трупов. Вы, пожалуй, скажете, что все это больше похоже на бойню, и будете правы. Но что еще можно предпринять?

— Черт побери! — воскликнул Матьё Мишель. — А он крепкий парень — этот Лефор, и я готов последовать за ним, поскольку не вижу иного способа избавиться от паразитов. Когда в моем соломенном тюфяке скапливается слишком много блох, я сжигаю его! Да здравствует Лефор! Он в моем духе!

— Честное слово, Лесаж! — присоединился к нему Доранж. — Можете на меня положиться.

Но здесь встал Лафонтен.

— Прошу вас извинить меня, — обратился он к присутствующим, — но все ли я правильно понял? Подумали ли вы о том, как отзовется среди жителей острова смерть семнадцати человек, казненных таким варварским способом? И как воспримут резню иезуиты, не говоря уж о францисканцах, доминиканцах и капуцинах?

— Лефор, кажется, все предусмотрел, даже это, — ответил Лесаж. — Завтра, по его просьбе, монах благословит пистолет Лапьерье; он же может сделать то же самое и с вашим оружием, друзья, если вы пожелаете.

— Я полагаю, — вставил Сен-Бон, — мы тем самым окажем большую услугу королю, а значит, совершим богоугодное дело. Лично я готов прихлопнуть этих семнадцать негодяев без всяких церемоний и не раздумывая долго, и уверен, что моя совесть не помешает мне крепко спать!

— Весьма вероятно, — заметил Лафонтен. — Но, господа, мое первое возражение по-прежнему в силе. Нет никакой уверенности, что Лапьерье сыграет отведенную ему роль.

— Не могу ничего добавить к тому, что уже сказал, — заявил Лесаж. — Лефор пообещал заставить губернатора действовать по плану. Больше мне ничего не известно.

— Тогда остается только решить: можно верить Лефору или нет, — проговорил Лафонтен.

— Возможно, мне следовало указать на тот факт, что генерал когда-то лично пригласил Лефора на остров, — сказал Лесаж с ударением. — Однако, господа, — вам решать. Но помните: если вы затянете дело или откажетесь помочь, то завтра будет уже поздно. Хартия будет подписана и тогда… Нужно ли продолжать? Арше, пожалуйста, распорядитесь ромом.